Шэрон Нейлор - Это не моя свадьба (но я здесь главная)
Зои, очевидно, ценила мое внимание. Каждый раз, когда я не позволяла ей сорваться в очередной штопор, она поднимала мне зарплату — на десять тысяч. А потом засыпала с детской улыбкой на губах и смягчившимся выражением на помолодевшем на дюжину лет лице. «Спасибо тебе, Мили, — говорила она неизменно. — Ты мой ангел. Ты мои руки».
И я оставалась на всю ночь, перекалывая жемчужные булавочки концентрическими кругами, как ей и хотелось. Я надевала парку, забиралась в морозильник и обтесывала голубков на ледяной скульптуре, придавая им требуемое выражение, списывая его со своего восторженно-экстатичного отражения в зеркальце и стойко подтягивая вверх уголки посиневших губ. И пока я шикала на ночных уборщиков и искала подходящий шрифт для пригласительных билетов, Зои спала как херувим.
Одно время я встречалась кое с кем, кто пытался меня анализировать. Он сказал, что я вижу в Зои замещение матери, что стараюсь угодить ей, стать ею. Я покинула его квартирку, унося с собой зубную щетку, и смеялась с таксистом всю дорогу, пока он вез меня домой. Вот что получаешь, когда знакомишься с парнем в онлайновом режиме. Нет, я не собиралась тратить попусту время или портить впечатление от чудесного утреннего мохито объяснениями типа «Нет, я у нее учусь. У меня тот же талант. Я просто учусь у нее. А еще она человек, которому иногда нужно чуточку внимания».
«И сколько ты, говоришь, получила за это внимание? Десять тысяч долларов добавки?» Мой коварный приятель цокал языком, но никак не мог избавиться от приклеившегося к зубу листика петрушки, с помощью которой он пытался улучшить дыхание (старания, кстати, желаемого эффекта не принесли). «Ты, моя милая, пользуешься бедной старушкой, которую сводит с ума страсть».
Одноактовые пьесы для одного актера сейчас уже не в ходу. Он носил черное и смотрел на все через телескоп горечи, слишком удалившись от реальности, чтобы видеть что-то четко и ясно. Глаза ему закрывала его собственная багрово-сливовая занавесь отчаяния. Ему бы следовало заплатить мне десять тысяч ради еще пяти свиданий. Но я отклонилась от темы…
Зои Бранденберг была гением. Она доверяла мне. И говорила, что у меня «это есть». Я держусь за нее.
Вот почему я отправилась в банк с чеком на десять миллионов долларов и еще не высохшими на пальцах чернильными пятнами после подписания секретного, на уровне ЦРУ, и подробного, в четыре дюйма толщиной, конфиденциального соглашения со звездными женихом и невестой, которые пожаловали к нам — извините, к Зои, — дабы сотворить Бракосочетание Тысячелетия. Я лично с самими знаменитостями не встречалась, хотя в прошлом не раз видела красочные сны сексуального содержания с участием жениха. Их доверенные лица привезли тот документ в запертых на замочек черных кожаных кейсах. Они даже привезли собственные ручки и сразу после завершения процедуры подписания протянули пухленькие, размером с бейсбольную перчатку-ловушку лапки, дабы получить канцелярский прибор назад. В соответствии с условиями конфиденциального соглашения, мы с Зои были единственными разработчиками всего проекта. Никакого вспомогательного персонала. Если о планах сей десятимиллионной свадебной феерии просочится хоть слово, приспешники звездной четы обещали вернуться с пластмассовыми десертными ложками и изъять у меня яйцеклетки, яичники, селезенку, почки и роговицу — без всякого морфия.
Мы назвали это операцией «Роток на замок». Никому ничего не говорить. Никому ничего не писать. Пользоваться только сотовым телефоном с кодированной линией связи. Однажды вечером, дожидаясь поезда в подземке, я подумала, что в кино меня могла бы сыграть Дженнифер Гарнер. Даже государственные секреты не охраняли так тщательно. Нам могло бы понадобиться шпионское снаряжение. Пожалуй, мне пошел бы тот черный кожаный костюмчик, в котором Джен Гарнер щеголяла на экране. И еще необходимо кодовое имя.
Обдумывая варианты последнего, я достигла наконец банка, протолкалась через тяжелые вращающиеся двери и, сама того не заметив, перешла на уверенный, от бедра, шаг супермодели (только не такой лошадиный). В голове у меня звучала музыкальная тема к фильму «Миссия невозможна». Черные волосы заплетены в тугую косу, в ушах брильянтовые сережки, на ногах черные, до колен, сапоги, на губах — свежая красная помада. Я подошла к стойке и призвала на помощь чужой голос. Низкий, с хрипотцой, сексуальный. Таким говорила бы Дженнифер Гарнер в фильме о моей жизни.
— Я бы хотела открыть депозитный счет.
Глава 2
От десяти миллионов мне причиталось пять процентов.
Когда свадьба закончится.
В математике я не сильна, так что пара минут ушли только на перемещение десятичной запятой, но полученной в результате суммы было вполне достаточно, чтобы мечта поваляться на долларах голышом не казалась неисполнимой. Их хватило бы, чтобы обставить квартирку моей мечты всем, что только найдется в каталоге Уильямса Сономы. Ну, если не всем, то многим. Я не сходила с ума от белым ламп в желтый горошек и больше думала о чем-то в шоколадных тонах… насыщенных, густых цветах какао, бледно-золотистых шампанского, бронзовых отливах, редких проблесках розового и… нет, стоп, соскрести розовый и подкрасить коричным.
Мне бы стоило сосредоточиться на букете из калл густо-красного цвета каберне, которые я подбирала по оттенку лепестков, изгибу толстых бледно-зеленых стеблей, тому, как прилегали они друг к дружке, но мысли разбегались. Обычно мне удавалось отгородиться от внешнего мира и полностью посвятить себя конкретной работе. Я сидела в прохладной задней комнате, температуру в которой мы поддерживали на оптимальном для цветов уровне. Часы показывали пять утра. День свадьбы. Невеста — дочь посла, жених — сын нефтяного магната. Все цветы должны совпадать с цветом обоев в детской спальне невесты — красным с розовато-пурпурным оттенком. Образчик цвета она представить не смогла, так что нам пришлось слетать в Бельгию, найти домик ее детства, постучать в дверь и испросить у нынешних хозяев разрешения подняться в спальню. Зои прекрасно владела французским, так что никаких проблем не возникло. Нам позволили не только войти, но и содрать два слоя темно-синей краски, под которыми обнаружился тот самый, красный с розовато-пурпурным оттенком. Хозяин дома узнал Зои по шоу Опры, так что мы, взяв образец краски, получили еще и полный доступ к содержимому хозяйского холодильника и их видеомагнитофону. На меня это произвело сильное впечатление — перед Зои буквально открывались все двери. У нее было имя. Ее знали в лицо. Она была иконой.
— Как у тебя с букетами? — Рената затворила за собой тяжелую дверь и натянула через голову свитер. Лишний вес, набранный за время беременности, она сбросила в рекордные сроки, но все равно продолжала носить свободные вещи, даже там, где температурный режим соответствовал уровню человеческого комфорта.