Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина
До дома ехать примерно сорок минут, но ради перестраховки я теперь катаюсь разными подворотнями, стараясь даже на своем китайском ведре привлекать поменьше внимания. Мало кто и как слил этот номер и данные тачки. После того, как эти твари взломали мою квартиру еще и обнесли ее как последние жлобы, я настроен на любой вариант развития событий.
Но… все-таки нет.
Потому что когда подъезжаю к дому и уже вижу знакомый кованый забор, меня встречают не распахнутые ворота, а грохот, от которого закладывает уши и мое ржавое ведро, словно щепку, бросает в сторону ударной волной. Просто чудо, что даже в таком дерьмище я умудряюсь держать руль и не даю машине свалиться с обочины.
Мой прекрасный дом с мраморными колонами , вырубленным прямо в стене камином, отделкой из розового гранита и индивидуальным проектом всего, вплоть до ступенек и перил, полыхает, словно ебаный пионерский костер. Зарево и жар растекаются по округе вместе с перепуганными соседями, которые уже вываливаются каждый из своей конуры и начинают снимать пожар на телефоны. Интересно, блять, хоть кому-то из них пришло в голову вызвать пожарных?!
Ясно одно - мне больше, мать его, некуда идти.
Во всем этом огромном городе мне больше некуда податься, только разве что в занюханный хостел, где не будут спрашивать документы, или вонючую подворотню. И то - до поры, до времени.
Сука!
Я пытаюсь как-то развернуть тачку, когда на экране телефона появляется входящее сообщение.
От Грузева.
Ну, блять, хоть какие-то хорошие новости сегодня.
Сабуров меня в это дерьмо засунул - Сабуров меня из него и вытащит.
Глава восемьдесят третья: Венера
Глава восемьдесят третья: Венера
Ближе к ночи, когда я, свернувшись калачиком, дремлю на диване, пока Максим принимает душ, за окном раздаются громкие хлопки. Просыпаюсь и не могу понять, что происходит. Бросаюсь к окну и вижу в небе расцветающие купола салюта. Похоже, кто-то из соседей что-то празднует.
Выдыхаю.
И только теперь понимаю, как сильно бьется сердце.
Я даже не успела испугаться в голове, а тело уже среагировало. Так недолго и козленочком стать и потом мекать на каждый громкий шум.
Снова выдыхаю.
«Спокойно, Вера, ты же когда-то любила фейерверки, пусть в какой-то далеко и как будто даже чужой жизни, но все равно любила».
Разворачиваюсь и иду обратно к дивану.
Шум воды в ванной стих, значит, скоро появится Максим.
Чувствую, как губы сами собой расползаются в глупой улыбке. В его объятиях я вообще самый смелый в мире Портняжка. Никаких салютов не испугаюсь, даже если будут разрываться над самой головой.
Краем глаза замечаю какой-то движение.
Поворачиваю голову в сторону темнеющего дверного проема в соседнюю комнату. Сейчас там почти ничего нет, кроме большого деревянного стола и нескольких стульев вокруг, а еще дальше – хорошо оборудованной кухни. Когда-нибудь там будет нечто вроде зала, где обитатели и гости этого дома смогут вместе проводить какие-то застолья.
Замираю.
Там, где никого не может быть, виднеется едва различимый черный силуэт.
Мы почти не используем верхний свет, обходясь небольшими светильниками по месту. И сейчас, разумеется, в будущем зале царит полная темень, едва-едва разбавляемая светом от далекого уличного фонаря. В моей же комнате относительно светло.
Пол под босыми ногами внезапно становится нестерпимо холодным, а по спине точно саданули стальными крючьями.
Это не испуг, как в дешёвых хоррорах, когда вздрагиваешь от резкого неожиданного звука или смены картинки на экране. Это нечто куда более неторопливое, но при этом гораздо более глубокое, проникающее в каждую клеточку тела, в каждый закоулок сознания. Я смотрю на черный силуэт и изо всех сил надеюсь, что тот исчезнет, рассеется или, что это Максим. Просто почему-то я не заметила, как он прошел в кухню, а теперь возвращается обратно с какой-то вкусняшкой, только почему-то очень не торопится…
— Меркурий? – все же произношу заветное имя.
— Да?
Его голос звучит совсем с другой стороны, со стороны ванны. Оттуда, где он и должен быть.
Смотрю на него, а потом резко перевожу взгляд на черный силуэт. Нет, он не исчез, напротив, начал двигаться.
Шаг в нашу комнату – и оглушающий грохот, от которого я невольно зажимаю уши и даже немного приседаю.
— Доброй ночи, суки, не потревожил? – голос Олега звучит в противном звоне в ушах.
Я уже знаю этот звук. Это выстрел. Не такой громкий, как в тот раз, но достаточный, чтобы мое сердце рухнуло в пятки. Потому что не чувствую боли. И потому что Максима отбрасывает к стене.
Бросаюсь к нему, думая лишь о том, чтобы успеть заслонить собой. Наивно надеяться, что в этот раз Олег меня пощадит, но хотя бы одну пулю я приму в себя. А за это время Меркурий обязательно что-то успеет сделать. Он ведь профессионал, он знает, как обезоруживать всяких придурков, которые возомнили о себе не бог весь что.
Жив! Он жив!
Максим лежит на полу и ладонью зажимает рану на боку, но сквозь его пальцы все равно хлещет поток крови.
Ее так много.
Просто неестественно много.
И плевать, что я понятия не имею, сколько ее должно быть.
Стаскиваю через голову длинный свитер, в котором провожу вечера в этом доме, и что есть сил зажимаю им рану Меркурия.
— Все хорошо, - одними губами шепчет он. - Вовка?
И мне кажется, что его губы абсолютно синюшного цвета.
Я даже боюсь хотя бы как-то подать вид, что в этом доме мы не одни. Что в соседней комнате спит сын, поэтому просто моргаю, чуть медленнее, чем обычно. Меркурий должен понять. И он понимает.
Господи, ва если Вова проснется от этого грохота?
Я до боли прикусываю нижнюю губы, чтобы не завыть от отчаяния.
— Ну-ка, отойди от него, - совершенно спокойным голосом требует Олег. - Ну?
— Да пошел
