Людмила Леонидова - Ключи от Лас-Вегаса
— Мне надо спешить, — шептали губы Галины.
— Ага, уже поспешила, — ворчал усатый Дед Мороз, заботливо заворачивая дамочку, навязавшуюся на его голову, в одеяло, чудом оказавшееся в машине. — Но это ничего, ты потерпи, до больницы два шага.
Дальше она не помнила ничего.
9
Вокруг было белым-бело: незнакомый белый потолок, чей-то белый халат и белая норковая горжетка Натки — первое, что увидела Галина, очнувшись после наркоза.
— Я же сказала, — услышала она голос подруги сквозь вату, — что выведу ее из комы.
«Конечно, — хотелось крикнуть Галине, — я сейчас, я встану». Но тело было сковано, словно у нее оставалась только голова, а все остальное, как у грудничков, замотано пеленкой. «А, — вспомнила она, — это же милиционер меня завернул в одеяло…» Дальше в памяти был провал. Она повела глазами: скромная комната, какие-то приборы, тумбочка, цветы. Цветы очень красивые, розовые лилии, ирисы, среди зимы.
— Напишите полный список лекарств и всего необходимого, — услышала она властный голос подруги. — Вы точно уверены, что ее нельзя перевезти в Москву?
Ответа не последовало.
— Ну хорошо, — почему-то согласилась Натка, — тогда круглосуточное дежурство у постели, договоритесь с медсестрой, вы поняли? Материальную сторону вопроса мы с вами обсудили. Теперь о питании. Ясно-ясно, что пока только капельница. Напишите список продуктов. Я хочу, чтобы ей готовили отдельно.
Закончив беседу, Натка развернулась и, сбросив белую норковую горжетку, наклонилась над больной.
— Галочка, ты меня видишь, я с тобой. Я буду с тобой до вечера, а потом придет Лиза.
У Галины при слове «Лиза» больно защемило сердце, и невольно две крупные слезинки выкатились из глаз.
— Видите? С ней нельзя сейчас разговаривать. Она начинает нервничать. Посмотрите на прибор. В таком состоянии до инфаркта недалеко, мы же ее с того света буквально… Если бы не Петр Васильевич, он, кстати, уже два раза звонил, спрашивал.
— Кто это Петр Васильевич?
— Милиционер наш местный, он ее спас.
— Телефон его дайте, — словно приказала Натка, но потом, опомнившись, добавила: — Пожалуйста.
— Да он вас сам собирался найти, поговорить хотел.
— Я не для этого, — отмахнулась Натка, — отблагодарить хочу.
— Ой, что вы, ему не надо, — испуганно замахала молоденькая докторша.
— Почему это не надо? Я слышала, он ее из машины вытащил, в одеяло завернул, до операционного стола буквально на руках донес.
— Все равно, он не такой, не возьмет он от вас ничего. Мы же с ним в одном городке живем, я его с детства знаю.
— Ладно, — пожала плечами Натка, — если спросит обо мне, дайте ему мой мобильный телефон.
Она чувствовала, здесь все относятся к ней как к инопланетянке. Ее вид, запах духов, горжетка из дорогого меха, авто, стоящее перед больницей, на которое дивились прилипшие носами к окнам санитарки, — все делало ее неземной в этой маленькой загородной больнице.
Трель мобильного телефона, раздавшаяся из сумочки, прервала ее разговор с врачом.
— Слава Богу, пришла в себя, — ответила она на звонок. — Ну что ты, Геночка, разве ей можно разговаривать? Ну конечно, в сознании, меня узнала. Все будет в порядке. Мы ей тут райский сад устроим, она живо поправится, потом к себе заберем. Как же мне не убиваться? — Тон Натки с делового сменился на горестный. — Гена, я простить себе не могу, к нам же спешила… к детям. Ведь не доехала до дома буквально пяти минут! Какой болван из нашего поселка ей навстречу попался? Нет, с милиционером не разговаривала. Я уверена, что встречный виноват, наверняка пьяный был. В такую поздноту разве трезвый кто-нибудь из нашего поселка в Москву направится? До вечера я буду тут, потом меня Лиза сменит. Она с мамой приедет.
Натка нажала кнопку и отключилась от мужа. В это время дверь в палату открылась, и два санитара втащили большую коробку.
— Что это? — ужаснулась врач.
— Телевизор, как заказывали, — удивился один из санитаров.
— Зачем ей телевизор? — всплеснула руками врач. — Вы, наверное, не представляете, — обращаясь уже к Натке, возмутилась женщина, — в каком она состоянии? Понимаете, одной ногой еще на том свете!
— Я понимаю, но ей станет лучше, если мы будем помогать ей возвращаться с того света, — настаивала на своем Натка.
Санитары в растерянности топтались у дверей. Врач, чувствуя, что Наталью не переспоришь, пожав плечами, вышла.
— Давайте ставьте вот сюда! — Натка показала на противоположный от кровати угол.
Галина, растянув рот, интенсивно заморгала:
— Я так и знала, что тебе понравится, — уловив на лице больной подобие улыбки, удовлетворенно хмыкнула Натка.
Галина силилась что-то сказать, но у нее не получалось.
— Ты молчи, я и так все понимаю без слов, — успокоила ее Натка. — Скоро Лизонька твоя прибудет, я с ней уже договорилась. Знаешь, как она за тебя убивается? Я даже от нее не ожидала. Молодая все-таки, как-то легче должна все воспринимать. Она даже говорить не может. Я ей посоветовала самой лекарство попить. Да ты не переживай за нее, — увидев, что выражение лица у подруги вновь сделалось напряженным, успокоила Натка. — Сейчас твоя задача — выздороветь! Поняла?
Галина вновь заморгала.
— Вот и хорошо. Лежи, я скоро вернусь, пойду договорюсь о твоем питании.
Не успела закрыться за подругой дверь, как Галина услышала чей-то знакомый шепот:
— Я на минутку, взгляну на свою дамочку и уйду.
— Только никаких показаний, — строгий голос врача, которая только что спорила с Наткой, послышался из-за двери, и тут же в палату ввалилась грузная фигура усатого милиционера.
— Здравствуйте, дамочка, — увидев, что Галина смотрит на него во все глаза, стесняясь, проговорил все еще похожий на Деда Мороза мужчина. — Хорошо, что вы поправляетесь, я же вам обещал, что вас вылечат. У нас тут местные врачи получше московских будут! — Неловко потоптавшись, он сел на стул. — Вот вам апельсинов принес, кушайте на здоровье. — Он протянул целлофановый пакет, подержав его на весу над постелью, смущенно поставил на тумбочку.
Галина силилась поблагодарить милиционера. Тот, сообразив, что женщина выбивается из сил, предостерег:
— Лежите, лежите спокойно. Я уже ухожу. Так пришел, проведать, вы же совсем раздетая были, может, я вас застудил, думаю.
Галина благодарно заморгала.
— Вот и врач говорит, все хорошо, вовремя мы с вами прибыли, а то бы… — Он замолчал и, спохватившись, что, возможно, наговорил лишнего, чего не одобрит медицина, поправился: — А то бы, раздетая, на снегу… простудились. — Довольный, что так ловко избежал запрещенного врачом разговора об аварии, он подмигнул Галине и пробасил: — Ну, я пошел.
