Джессика Бейли - Не отпускай любовь
Однако в машине все вдруг изменилось. Их обоих охватило какое-то напряжение. Джонатан кашлянул.
— Куда ты…
— Если ты хочешь…
Они заговорили одновременно и удивленно посмотрели друг на друга. Джонатан включил зажигание.
— Чего ты хочешь, Глория?
Она два раза судорожно вздохнула.
— Я хочу поехать к тебе. Я никогда не была в том районе, — добавила она нарочито беспечным тоном.
— Ну что ж, самое время посмотреть, — сказал он в тон ей, хотя внутри у него все перевернулось.
Теперь, когда они уже ехали к нему, Глория не могла сдержать счастливой улыбки. Он хочет ее! Она услышала это в его голосе. Это было счастье…
Джонатан нашел ее руку.
— Ты всегда можешь передумать, не бойся. Она посмотрела на их сжатые руки, потом на него.
— Я не боюсь, — сказала она.
— А я боюсь, — ответил он и улыбнулся, когда она рассмеялась.
— Мы так хорошо понимаем друг друга.
— Да.
Задержав на мгновение дыхание, Глория посмотрела на него.
— Ты должен знать, что даже здесь, в Лондоне, ты наверняка встретишь людей, знавших меня и Элизабет раньше.
Сказав это, она почувствовала огромное облегчение.
— Можешь представить им меня, — беспечно отозвался Джонатан, — если захочешь. Тебе решать. Кто они, что говорят, чем занимаются, все это для меня неважно, если только тебе нужен я, а не они.
— Мне нужен ты, — еле слышно промолвила Глория.
— Хорошо. И мне нужна ты. Только ты. Джонатан свернул в узкую улочку и остановился. — Приехали.
Глория посмотрела на желтое кирпичное здание.
— Красивый, дом. И выглядит таким теплым даже в холодную ночь.
— Да, — Джонатан нагнулся и поцеловал ее волосы. — В нем пять этажей. Мой — самый верхний. Я собирался поделить его с Брендоном, но он предпочитает жить в отеле, когда приезжает в Лондон. Он недолго бывает здесь.
— Как и Элизабет.
— Что? — Погруженный в свои мысли, он сначала не понял, что она имела в виду.
Сообразив, о чем идет речь, Джонатан кивнул, затем поцеловал Глорию в щеку и вышел из машины, чтобы помочь ей. Ее рука дрожала, когда он дотронулся до нее, и он улыбнулся.
— Я тоже порядком волнуюсь. Мне кажется, я слишком хочу, слишком жду…
Она кивнула.
— Я помню, однажды дома, в Ливерпуле, я ждала Рождество. Я думала, утро никогда не наступит. Но оно наступило, и день пролетел так быстро, что я даже не поняла, что Рождество уже прошло. — Глория улыбнулась Джонатану. — Теперь я никогда не хочу, чтобы Рождество скорее наступило, наоборот, мечтаю, чтобы это был очень долгий день.
Джонатан засмеялся и обнял ее за талию. Открыв две входные двери, они вошли в огромное фойе. Посередине стоял большой диван, обитый темно-красной тафтой. Наверх вела широкая лестница с перилами из красного дерева и замысловато изогнутыми стойками. Ближе ко входу размещались два лифта.
— Прямо викторианский век, — заметила Глория.
Ей нравились высокие потолки, панели из красного дерева, выглядевшие, как ни странно, изящными. Здесь чувствовалось какое-то спокойное достоинство и элегантность давно минувшего века.
Джонатан усмехнулся.
— Это была идея Брендона. Эти лампы, похожие на газовые, медная отделка на камине… Вообще-то, это фойе не должно мне нравиться, я люблю простоту. Иногда летом я живу в домике на восточном побережье там у меня имеется только самое необходимое, и мне нравится такая жизнь. — Он пожал плечами. — Но когда я приезжаю домой, сюда, я чувствую, что это и есть мой дом. Здесь хорошо отдыхается. Эти стены — толщиной в три фута, и я не слышу шума уличного движения.
— Хорошая комната.
Глория действительно так думала. Это была настоящая комната, а не просто вестибюль. Она располагала к размышлениям.
Им не пришлось ждать лифта, и как только они вошли внутрь, Джонатан нагнулся и поцеловал ее.
Глория вздохнула от охватившей ее радости: этот мужчина был словно ответ на ее молитвы. Обнимая друг друга, они раскачивались от предвкушения близкого наслаждения.
Стальные двери лифта издали приглушенный звон. От неожиданности Глория отпрянула назад.
— Проклятые двери, — хрипло сказал Джонатан. — Нужно поставить обычные. Слишком много шума.
— Да нет, нормально, — ответила Глория дрожащим голосом.
— Я не хочу, чтобы нас что-нибудь отвлекало. Взяв ее за руку, Джонатан провел Глорию в небольшой холл с двумя дверями. Он кивнул на дальнюю дверь.
— Когда это были две квартиры, то была дверь Брендона. Но мы переделали две квартиры в одну, и теперь это вход в кухню. — Он рассказывал это машинально, думая только о ней, а вовсе не о расположении комнат.
— О!
Глория не могла придумать лучшего ответа в данный момент. Она хотела быть сейчас в этом доме, она с нетерпением ждала того, что последует дальше, и все же не могла полностью расслабиться. Почему?
Джонатан открыл дверь.
— Входи.
Глория слабо улыбнулась и прошла мимо него в комнату, но сразу же остановилась, как вкопанная, увидев огромное окно, через которое был виден ночной Лондон.
— Как красиво! — Она остановила его руку, потянувшуюся к выключателю. — Не надо, Джонатан, ведь отсюда такой чудесный вид!
— В хорошую, ясную погоду вид действительно очень красивый. А туман вызывает какое-то особенное, таинственное чувство. Когда я впервые увидел эту квартиру, я понял, что хочу здесь жить. Ее предыдущий владелец тогда только что уехал работать учителем в Токио, так что мне даже не пришлось никого просить переезжать.
Глория подошла ближе к окну, очарованная чудесным ночным пейзажем: калейдоскопом огней, стремительно проносящимися мимо облаками, сверкающими сине-белыми звездами, серпом луны в серебристой дымке.
— Просто потрясающе, я бы никогда не включала здесь свет.
— Согласен.
Джонатан подошел к ней сзади, обнял за талию и прижал к себе. Глория повернула голову и поцеловала его. Ее сердце бешено колотилось от страстного желания и от сознания правильности всего происходящего.
— Я так хочу тебя, Глория.
— Я тоже хочу тебя. Но…
— В чем дело?
У Джонатана перехватило дыхание. Если она сейчас повернет назад, он, наверное, умрет на месте. И все равно он не стал бы давить на нее. Он хотел, чтобы она испытывала те же желания и так же сильно, как и он.
Глория повернулась к нему и обняла за шею.
— Ты, конечно же, ожидаешь найти во мне опытного партнера…
— Честно говоря, я как-то об этом не задумывался. — Он поцеловал ее в нос. — И у меня нет никаких предубеждений на твой счет. Хотя я охотно признаю, что с тех пор, как увидел тебя в первый раз, в своих фантазиях частенько занимался с тобой любовью.
