Елена Свиридова - Возвращение из ночи
В офисе детективного агентства дым стоял коромыслом.
Выслушав рассказ Мити до конца, Джек посмотрел на него и произнес с иронией в голосе.
— Да, не ожидал от тебя! Я всегда считал главным сердцеедом Леньку... Вот уж не думал, что им окажешься ты!
— Заткнись, Джек! — взмолился Митя. — Мне и так стыдно, и рассказывать вам было стыдно! Дурак старый, мораль ей читал! А нет, чтобы в тупую башку пришло, что девчонка что-нибудь выкинет!
— Да погоди, может она ничего еще и не выкинула, просто загуляла где-то с ребятами и подружками. — Белов положил руку на плечо другу. — Не в чем ты не виноват, нечего так себя казнить!
— Святой ты что ли, Ленька? — Митя грустно посмотрел на него. — Твоя дочь, твоя жена!
— Во-первых, Наталья мне уже давно не жена, хотя формально мы еще не успели развестись. — сказал Белов. — Во-вторых, Митя, ты мой друг, а Машка — еще та штучка!
— А в-третьих, Митька, — вмешался Джек, — ты отличный сыщик, но тебе никогда, никогда в жизни не проникнуть в тайны женской психологии! Даже я, профессионал, и то иногда теряюсь под загадочным взглядом лукавых глаз! Это, скажу я тебе, посложнее любой алхимии, изотерики, кабалистики, криминалистики и прочих тайных наук! Поэтому винить тебе себя в чем бы то ни было совершенно бессмысленно! Так что сиди и не дергайся.
— Ладно, ребята, спасибо... — смущенно сказал Дмитрий. — Но что делать будем? Я все молодежные тусовки исколесил, ребят своих разослал — нигде ее нет!
Вдруг запищал пейджер, лежавший на столе перед Дмитрием. Он схватил его, но тут же разочаровано махнул рукой.
— Это мои ребята еще один район проверили...
— Да сидят у кого-нибудь дома, — сказал Белов, — обычное дело. — Думаю, не стоит так беспокоиться.
— Ты хоть друзьям ее звонил?
— Разве я всех знаю?
— А ты что думаешь, Джек? — с надеждой спросил Митя.
— Думать тут нечего, — Джек вздохнул, махнул рукой, — а, была — не была! Попробую поискать ее своими методами... Господи, прости меня, грешника! — Он расслабленно откинулся в кресле и прикрыл глаза.
Митя уставился на него и буквально через минуту спросил нетерпеливо.
— Ну что, Джек, видишь что-нибудь?
Джек не ответил. Он продолжал сидеть в неподвижной позе, положив на колени руки с сомкнутыми пальцами.
— Не отвлекай его, — прошептал Белов. — Видишь, работает человек. А мы тут разорались.
Какое-то время в агентстве стояла напряженная тишина. Митя нервно курил, повернувшись лицом к окну. Белов, стараясь сохранять внешнее спокойствие, перелистывал какой-то журнал.
— Кажется, я вижу это место... — Вдруг произнес Джек странным, отрешенным голосом. — Недалеко от кольцевой дороги... Там поляна, овраг какой-то... Только где это... Никак не пойму...
— Что с ней? — испуганно спросил Митя, резко повернувшись к нему.
— Она жива. Это точно... Кажется, я определил направление...
— Так едем?! — Митя положил в карман пейджер и ключи от машины.
Джек снова замолчал, еще на некоторое время погрузившись в медитацию, потом вздохнул с облегчением, потянулся, медленно поднялся с кресла и весело произнес.
— Все. Едем.
Маша открыла глаза и увидела над собой чуть посветлевшее небо. Звезды стали маленькими бледными точками. Она попробовала приподняться, с трудом села в липкой грязи, преодолевая ломящую боль во всем теле. Все словно в тумане. Предрассветная тишина. Со всех сторон — крутые склоны оврага, камни, кусты. Она схватилась рукой за тонкий ствол молодого деревца, растущего рядом, поднялась на ноги и увидела Фрэнка, неподвижно лежащего ничком на земле, осторожно приблизилась к нему, прислушалась. Дыхания не было слышно. Машу охватил ужас. Цепляясь за все, что попало, она полезла вверх по скользкому склону оврага. Ветка, за которую она держалась, вдруг обломилась, и Маша снова скатилась на дно. Но она уже не чувствовала боли и снова с отчаянной решимостью стала взбираться по откосу. Наконец, совершенно выбившись из сил, она ступила на ровную землю. Огляделась.
Невдалеке на небольшой поляне виднелся темный силуэт машины. Маша медленно, с трудом передвигая разбитые, изодранные до крови ноги, прошла мимо и увидела проселочную дорогу, ту самую, по которой Фрэнк привез ее в лес. Откуда-то доносился шум проезжающих машин. Вероятно, шоссе было где-то поблизости. Маша пошла прямо на этот звук и вскоре оказалась на шоссе. Сейчас, в слабом свете пасмурного утра, все выглядело не так, как ночью. Впереди, сквозь оголенные ветки деревьев, открывался огромный пустырь, за ним тускло поблескивала река, а еще дальше, угрюмо возвышаясь над берегом однотипными громадами панельных зданий отчетливо проступал сквозь туман какой-то незнакомый микрорайон.
Ободранная, грязная, Маша побрела вдоль шоссе в сторону города.
...Ночь. Мы с Германом едем вдвоем по пустынной улице, слушаем музыку.
— Куда ты хочешь поехать в свадебное путешествие? — спрашивает он, повернувшись ко мне.
— На необитаемый остров, — отвечаю я.
— А тебе не будет скучно?
— Я буду с тобой.
— Что ж, поищем необитаемый остров, — Герман обнимает меня и целует, в первый раз за все время нашего знакомства.
У меня от его поцелуя начинает кружиться голова.
Впереди горит красный светофор. Перед нами останавливаются две машины, и вдруг я вижу, как к ним подбегают несколько парней и с дикими воплями начинают колотить по машинам. Одного из водителей пытаются выволочить наружу, он отбивается, кричит. Раздается звон разбитого стекла.
— Давай развернемся, — прошу я.
— Слишком большой крюк, — отвечает Герман и очень медленно продолжает двигаться вперед. А светофор, видно, не работает, все еще горит красный. — Да и бессмысленно, сядут на хвост.
Теперь я вижу несколько мотоциклов, стоящих впереди вдоль тротуара.
— Пожалуйста, побыстрее, — умоляю я, предчувствуя недоброе.
— Ты боишься, Анна?
— Боюсь... Зачем их провоцировать?
— Ничего не бойся, дорогая! — Он снова обнимает меня правой рукой, а левой небрежно держит руль. — Обкурились ребята, вот планка и съехала.
Водителя первой машины все-таки выволокли, бросили на асфальт и начали бить. Другой с разбитым стеклом рванул на красный свет, за ним погнались трое мотоциклистов.
— Герман, давай вызовем милицию! — прошу я.
— Зачем? — усмехается он, продолжая медленно ехать прямо на толпу. — Неужели ты все еще веришь, что твоя милиция тебя бережет? Смешно, ей богу...
Озверевшая толпа рокеров, оставив на время лежащего на дороге человека, с вожделением смотрит на нас, готовясь к новой расправе. В одно мгновение они окружают нашу машину, визжат и гогочут, размахивают какими-то железяками и цепями.
— Смотри, какая курочка!
— Ну-ка, давай ее сюда! Мы ее потрахаем!
Они лезут на машину, хохочущие рожи прижимаются к стеклу. Дальше все происходит так стремительно, что я почти ничего не успеваю понять.
— Пригнись! — кричит Герман, жмет на газ и, скинув в капота двоих, пролетает на красный свет. Здоровенный парень повисает на машине. Герман резко останавливается и дает задний ход. Парень мешком падает на землю. Мы снова мчимся вперед, а несколько рокеров, взревев моторами мотоциклов, гонятся за нами. Один заезжает с боку, с моей стороны. Герман, не отпуская руля, протягивает руку, открывает окно... Я вижу блеск металла... Рядом со мной раздается выстрел. Рокер вместе с мотоциклом кубарем катится по асфальту. Снова выстрел. И наступает тишина.
Мы едем все дальше и дальше от страшного места. Больше за нами никто не гонится. Меня трясет, зубы отбивают нервную дробь.
— Успокойся, Анна, все прошло, — Герман пытается обнять меня.
Я отшатываюсь.
— Ты... ты убил их?
Герман поворачивается ко мне, взгляд у него холодный и жесткий.
— А ты хотела, чтобы они тебя трахнули?
— Зачем, зачем ты так! — Я начинаю рыдать, захлебываясь. От обиды, от страха, от того, что впервые в жизни видела, как убивают.
— Ты слишком впечатлительная, так нельзя, — говорит Герман.
Холодный липкий ужас охватывает меня. Невыносимо! В глазах темнеет. Я утыкаюсь головой в колени и дальше не помню ничего. Темнота. Стена. Лабиринт...
Я очнулась в постели. В углу моей спальни горел ночник, шторы были плотно задернуты. Я не могла понять, ночь или день за окном, не помнила, сколько времени прошло с тех пор, как я заснула.
На тумбочке рядом с кроватью лежали свежие фрукты, в вазе стояли ярко красные розы. Рядом с ними я увидела маленькую изящную шкатулочку из красивого полупрозрачного камня.
Я села, протянула руку, взяла шкатулку и вдруг почувствовала слабость и дурноту. Ночная сцена отчетливо всплыла перед моими глазами. Может быть, это был сон? Страшный дурной сон... Мне так не хотелось верить, что это была правда. Меня охватило отчаяние, слезы хлынули сами собой, я упала лицом в подушку и вдруг почувствовала, как кто-то осторожно трогает мои волосы. Я вздрогнула, повернулась. Герман сидел на краю кровати и выжидающе смотрел на меня...
