Шарлотта Лэм - Не лучше ли объясниться?
Что же он делает здесь? Не надо было приезжать! Злясь на себя больше, чем на нее, он выпалил:
— Надеюсь, теперь вы довольны? Я приехал, но то, что вы сделали, называется эмоциональным шантажом. Больше это не сработает. Больше я не намерен встречаться с матерью. Я дам ей приличное содержание, чтобы она имела все необходимое, но места в моей жизни для нее нет. Понятно вам?
ГЛАВА ПЯТАЯ
— У вас ужасный характер, — сказала Пейшенс. — Почему вы на меня кричите? Я что, ваша совесть?
— Вот именно, что нет, черт возьми! Так что прекратите выставлять меня виноватым.
Она одарила Джеймса одним из своих сводящих с ума взглядов и легкой улыбкой Моны Лизы. Глаза светились то ли насмешкой, то ли весельем.
— Никем я вас не выставляю. Все, что вы чувствуете, исходит от вас. — Она повернулась, чтобы идти в дом, но он поймал ее за тонкое запястье и заставил снова обернуться.
Потеряв равновесие, Пейшенс столкнулась с ним, отчего все тело Джеймса нестерпимо напряглось. На мгновение ему показалось, что она упадет. Он инстинктивно обхватил ее за талию, чтобы поддержать, и ее тепло проникло сквозь тонкую ткань полупрозрачного зелено-синего платья, отчего по всему его телу пробежала странная дрожь. Он глядел на декольте, приоткрывающее округлость грудей, на стянутую пояском талию, на широкую юбку. От того, как мягкая ткань облегала ее изящные формы, у него пересохло во рту.
Они были так близко, что Джеймс ощущал аромат ее тела, тонкий запах духов в ярко-рыжих волосах. Он нагнул голову, будто вдыхая запах цветка, и почувствовал щекой тепло ее щеки.
Пальцы сами собой скользнули от талии вниз. Джеймс едва понимал, что делает, лаская маленькие ягодицы, прижимая ее к себе, ища губами ее рот. Он должен был поцеловать ее. Просто должен был.
Она не сопротивлялась, сдаваясь без слов. Ее тело гибко подчинялось его пальцам, губы мягко раскрылись, когда он целовал их. Джеймс закрыл глаза и отдался теплу и тьме, поглотившей рассудок, ощущая только прикосновение к ней, только поцелуй.
Теперь он понял, как сильно хотел сделать это с того самого момента, как увидел ее. Но прежде, чем он успел осознать собственные чувства, в острое наслаждение ворвался некто, вылетевший из дома и оторвавший его от Пейшенс. Чей-то кулак сильно ударил его в лицо. Джеймс, еще смакуя вкус поцелуя, упал на дорожку, раскинув руки, не понимая, что происходит, только слыша, как кричит Пейшенс:
— Зачем ты это сделал, идиот?
— Зачем ты позволила ему тебя целовать?
— Кол, ты задница!
— Я знал, что он на тебя нацелился. Сразу понял!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Втюрился в тебя! Это ж всякому понятно. Я видел, как он смотрит на тебя.
Парень неистовствовал, но Пейшенс говорила тихо, почти шепотом, будто пыталась осмыслить его слова.
— Как же он на меня смотрел?
— Ты все понимаешь! Он глаз с тебя не сводил — не говори, что ты не заметила, ты не слепая. Но он же старый! Пейшенс, он тебе в отцы годится!
— Не смеши меня. Он старше меня всего лет на десять.
— Какие там десять — все пятнадцать! — Голос срывался, будто парнишка готов был заплакать. — Пейшенс, как ты могла позволить ему себя целовать?
— Кол, постарайся понять одну простую вещь. Я не твоя собственность. Я не обязана просить у тебя разрешения поцеловаться с кем-нибудь.
— Ты моя девушка и хорошо это знаешь! Ты ни с кем больше не встречаешься.
— А откуда у меня время еще с кем-нибудь встречаться? Я слишком занята. У меня нет времени осмотреться по сторонам, попробовать.
— Так вот чем ты с ним занималась? Пробовала? Но тебе же не могло это понравиться! Что в нем хорошего, в этом старом индюке!
Задыхающийся, срывающийся юношеский голос был очень знаком. Колин — или как его там — подросток, которого он встретил здесь в прошлый раз. Она сказала тогда, что мальчик агрессивен, и это не было преувеличением. Кулак, ударивший Джеймса в челюсть, оказался гораздо сильнее, чем можно было предположить. Унизительно быть сбитым с ног подростком вдвое моложе тебя. Слава Богу, хоть других свидетелей не было. Хватит и того, что видела Пейшенс.
Отдышавшись и придя в себя, Джеймс стал подниматься на ноги как раз в тот момент, когда Пейшенс бросилась к нему на помощь.
— Все в порядке?
— Не скоро же вы собрались поинтересоваться этим, — проворчал он, отряхивая песок с некогда безупречных брюк. — Я успел бы скончаться, прежде чем вы обратили бы внимание. Вы были слишком увлечены ссорой со своим мальчиком.
— Не кричите на меня! Не я вас ударила! — парировала она, не отрицая, что Колин ее парень. Но, с другой стороны, как она могла? Мальчишка-то стоял здесь же.
Выпятив челюсть и яростно уставившись на него, Джеймс прорычал:
— Ну, тебе это с рук не сойдет. Больше такого шанса не будет.
— Мы еще посмотрим! — крикнул Колин. Девушка встала между ними. Ясно, ее пугало то, что он может сделать с мальчиком, и для страха были все основания. Мальчишка сбил Джеймса с ног минуту назад, потому что застал его врасплох, и теперь Джеймс, едва различая противника сквозь красную муть ярости, готов был измолотить его.
— Хоть вы-то не будьте дураком! — сказала Пейшенс с тяжелым вздохом. — От вас я этого не ожидала. Вы взрослый человек и должны вести себя умнее.
Обязательно было подчеркивать его возраст?
— Пенсию по старости я еще не получаю! — процедил он, но Пейшенс смотрела на мальчишку, что еще больше злило Джеймса.
— Извинись перед мистером Ормондом, — приказала она, и у Колина раскрылся рот, он возмущенно задохнулся.
— Ни за что! Надо было дать ему посильнее.
— А ты попробуй. Я тебя быстро научу просить прощения! — Джеймс понимал, что ведет себя так же глупо, как этот мальчишка, но не мог остановиться.
Подросток встал в боксерскую стойку и запрыгал вокруг, готовый к бою.
— Давай, я тебя не боюсь!
Пейшенс ударила его по рукам.
— Иди домой, Колин!
Руки паренька упали вдоль тела, и он уставился на нее, готовый расплакаться.
— Но твой день рождения! Я что, должен уйти домой с твоего дня рождения?
— Да, если не умеешь вести себя. Я не хочу, чтобы ты подрался с мистером Ормондом и испортил мне праздник.
— Так отправь домой его, а не меня! Кому он здесь вообще нужен?
— Его матери. Ты не забыл, что это и ее день рождения? — Она смягчилась и улыбнулась Колину. — Ты же любишь миссис Ормонд, правда? Ты же не хочешь расстраивать ее?
Джеймс смотрел на них, скрежеща зубами. Почему она тратит свое время и нежные улыбки на этого хулигана, мальчишку, не способного оценить ее по достоинству?
