Кэти Линц - Большие девочки не плачут
— Только не меня.
— Понятно. — Лина намеренно повторила его слово и даже скопировала насмешливый тон. — Скорее всего, ты привык к тому, что женщины моментально исполняют все твои команды. Точно так же, как Мисти. — Лина ткнула пальцем в пекинеса, который уселся у ног доктора и, подняв голову, с обожанием на него взирал.
— Конечно, — с готовностью согласился Коул. — А еще они непременно пускают слюну.
Ну, знаете, это уж слишком!
— Да, — мечтательно добавил он, — ничто не сравнится с собачьей слюной поутру.
— Только не пытайся внушить, что общаешься исключительно с дамами собачьего происхождения. Не сомневаюсь, что сестер Евы на твоем счету тоже больше чем достаточно!
— Разве их может быть больше чем достаточно? — удивился Коул. — Что-то не верится.
— Еще бы! По-твоему, так чем больше, тем веселее.
— Ну вот, теперь тебя послушать, так можно решить, что я регулярно устраиваю многолюдные оргии. Вынужден напомнить, что моя тетушка — монахиня.
— И наверняка гордится племянником. — Лина не удержалась от колкости.
Удивительно, но Коул вовсе не обиделся. Напротив, лицо озарилось нежной улыбкой. Он наклонился и дружески почесал Мисти за ушком.
— Да, действительно очень гордится. Представь себе. Так же как и вторая тетушка, Нэнси, хозяйка магазина «Автозапчасти». Думаю, в ближайшем будущем обе придут, чтобы посмотреть на тебя.
Последняя фраза вызвала немедленную и бурную реакцию.
— Что? Посмотреть на меня? Зачем? С какой стати?
— Они всегда интересуются теми, кто интересен мне.
— И что же, теперь в этот круг вхожу и я?
— Ты сама так решила. Сказала, что приехала в город специально, чтобы меня спасти. Так стоит ли удивляться, если любящие тетушки пожелают познакомиться с той, которая способна на столь смелое заявление?
— Но ведь я всего лишь пошутила…
— Никогда не шути с монашками. Они не любят и не понимают шуток.
— Трудно поверить.
— Неверие… — Коул покачал головой. — Вот чем никогда не стал бы хвастаться перед людьми церкви.
— Ты просто пытаешься сбить меня с толку и заставить нервничать.
— И как, получается?
Еще как получалось! Но Лина ни за что на свете не призналась бы в слабости ни самому Коулу, ни тетушке-монашке.
— Можешь не отвечать, — милостиво разрешил он.
— И не собираюсь, — заверила она.
— Существует еще одно обстоятельство…
— Не имею ни малейшего желания выслушивать, — высокомерно заявила Лина.
— Уверена? А мне как раз кажется, что тебе должно быть чрезвычайно интересно.
— Настолько неинтересно, что даже говорить не хочется.
— Как знаешь. — Коул пожал плечами. — В таком случае тебе безразлично, что сквозь это платье все видно? Мне казалось, информация способна заинтересовать, но, судя по всему, я ошибся.
— Что?! — Лина немедленно посмотрела вниз.
— Платье, — повторил Коул. — Оно просвечивается насквозь.
— Где именно?
— Везде. От талии и ниже.
Лина подняла голову и попыталась испепелить противника взглядом.
— Просто пытаешься одурачить.
— Нет, говорю чистую правду.
— Разве? В таком случае какого цвета мои трусики?
Коул сосредоточил взгляд на интимной части Лининого туалета, и, лишь перехватив нескромный взгляд, Лина запоздало поняла неприличную неуместность вопроса.
— Впрочем, это совсем не важно, — поспешно исправилась она.
— Розовые. На тебе розовые трусики.
— Просто догадался.
Коул слегка прищурился, и в уголках глаз появились смешливые морщинки.
— Розовые в горошек.
Черт возьми! Она же прекрасно знала, что нужно сменить белье! Одно из основополагающих правил моды заключается в том, что белье должно гармонировать с верхней одеждой.
Розовые трусы, да еще в глупый горошек, дурно сочетались с этим ужасным платьем. Надо было надеть… что-нибудь голое!
Судя по всему, это слово стало сегодня главным.
Даже самое подходящее по цвету белье не смогло бы решить проблему полупрозрачного платья. Конечно, материал оказался слишком тонким и просвечивал. Но когда Лина смотрелась в зеркало в ванной, бросался в глаза только безумный, непристойный вырез. Прочие детали просто ускользнули от внимания.
Так в чем же дело? Может быть, она нечаянно взяла пример с принцессы Дианы и встала против солнца — так, что оно просвечивало ее со спины насквозь, словно гигантский софит?
Лина оглянулась. Да, конечно. Проблема именно в этом.
Модель быстро перешла на другое место и встала так, что солнце оказалось сбоку, а не сзади.
— Так лучше? — уточнила она, на мгновение забыв, с кем разговаривает.
— Зависит от точки зрения, — последовал ответ.
— Эта точка зрения также откровенна, как и предыдущая?
— Если тебя интересует, вижу ли я сейчас сквозь платье, то ответ будет отрицательным.
Лина вздохнула с облегчением.
— Но зато сейчас тебе угрожает потеря верхней части платья.
Лина вновь испуганно посмотрела вниз. Коул рассмеялся:
— Шучу.
— Идиот! — Она в ярости шлепнула его по руке, причем сильно.
— Ой!
Пекинская шавка Мисти мгновенно вскочила и с оглушительным лаем бросилась на защиту обожаемого доктора. Немного попрыгала вокруг, а потом решительно вцепилась в подол длинного платья и принялась с силой тянуть.
Послышался негромкий треск, а в следующую секунду Лина увидела, что платье, недавно позволявшее заметить лишь щиколотки, внезапно превратилось в ультрамини.
— Какие красивые ноги, — оценил Коул. В ответ зарычали обе — и собака, и Лина.
— Классно выглядишь! — Сью Эллен как раз направлялась к ним.
Лина снова зарычала. Она ненавидела свои похожие на творог бедра. Ну возможно, «ненавидела» — это слишком сильно сказано. Скорее, бедра просто не были ее козырем, как говорила в лучшие дни Айрин. То есть в их с агентом лучшие дни, а не в лучшие дни бедер: у тех вся жизнь была так себе.
Больше всего на свете Лину бесили тощие, нулевого размера модели, постоянно ноющие, как они ненавидят свои жирные бедра. Потому что это было не просто вранье, а вранье многослойное.
Иногда, надев правильные шорты, Лина не предъявляла своим бедрам серьезных претензий. Но только не сегодня, в присутствии Коула. Вполне достаточно его комментариев относительно розовых трусов в горошек и ног. Она знала, что он ее дразнит, насмехается в спину — точно так же, как делал это в детстве.
Она только что его стукнула. Недостойно опускаться до школьного уровня и вновь распускать руки. К тому же отвратительная шавка у ног могла запросто откусить кусок тела.
