Мария Лебедева - Туфельки от «Ле Монти»
Затем Никите пришлось по просьбе Антона рисовать и Деда Мороза, и двухколесный велосипед, и самого Антона, разъезжающего на этом велосипеде. Когда малыш наконец угомонился и заснул, не забыв прошептать свое заветное желание, Никита вышел на кухню, сел на тахту и усадил рядом Ирину.
— Ну, теперь давай выкладывай, — проговорил он.
Ирина подробно рассказала ему о непонятном звонке с почты, о несуществующей бандероли и о нападении в сквере.
Никита долго молча курил, затем устало произнес:
— Это опять ее штучки...
— Кого? Аллы? — удивилась Ирина. — Да зачем ей понадобилась моя сумка?
— Денег, говоришь, там не было? — уточнил Никита. — Только ключи и паспорт? Вот это ей и нужно.
— Ключи... — забеспокоилась Ирина. — Но мы завтра же сменим замок. А паспорт ей зачем?
— Не понимаешь? — спросил Никита с отчаянием. — Ведь свадьба на носу, ей наверняка это от Натальи известно. За оставшиеся дни новый паспорт сделать практически нереально.
До Ирины наконец дошел коварный замысел Аллы. Глаза ее округлились от ужаса и стали наполняться слезами.
— Значит, свадьбы не будет?
Они долго сидели обнявшись и молчали. Заказанный зал и продуманное меню в ресторане «Прага», намеченное венчание, а главное — разосланные приглашения на банкет на красивых фирменных открытках с розами и двумя желтыми колечками посередине... и от всего этого приходится отказываться только из-за того, что маленькая книжечка в бордовом коленкоре оказалась в украденной сумке и сомнений не было, что организовала эту кражу безумная женщина, решившая безнаказанно отравлять жизнь Никите, раз уже собственная ее жизнь не задалась.
— Откладывать свадьбу? — сквозь слезы говорила Ирина. — Как же так?
В подобных ситуациях, казавшихся ему неразрешимыми, Никита всегда звонил другу, если тот был в Москве, и искал у него поддержки и совета. Так поступил он и на этот раз.
Петр был настолько возмущен этой подлостью, грозившей сорвать свадьбу, что действительно не мог найти слов и несколько минут выражался лишь междометиями и восклицаниями. Затем, немного придя в себя, успокоившись и трезво оценив ситуацию, вдруг зачастил:
— Постой-постой-постой... — И замолчал.
— Эй, Петруха, ты что, заснул? — окликнул в трубку Никита.
— Кой черт заснул! Думаю я, — ответил тот и снова завел: — Постой-постой-постой... Федя! — вдруг выкрикнул он. — Вот кто может помочь! У него наверняка связи не только в ГАИ, но и в милиции.
— Молодец, Петруха! — просиял Никита. — Верно мыслишь! Ведь Федина лавочка как раз в этом районе, и наверняка все начальство у него пасется. Только вот, знаешь... — Никита неожиданно сник и замялся. — Он ведь странный какой-то. Вдруг не захочет? Может, у него и здесь свой принцип?
— Да-а-а, — протянул Петруха и задумался. — Это конечно... Что касается принципов, Федя зверь. Скала Федя насчет принципов. Но попробовать надо.
Друзья договорились прямо с утра двинуть к Феде на работу и честно, ничего не утаивая, рассказать ему про Никитины злоключения, а там будь что будет.
Выяснилось, что Федя действительно был хорошо знаком не только с начальником нужного отделения милиции, которому чинил его старенькую «Волгу», но и с начальником паспортного стола, частенько попадавшим в мелкие аварии и приводившим к Феде свои «Жигули» на поправку. Но, к несчастью, как и опасались друзья, одним из железных Фединых принципов было ничего не просить от клиента не только в свою пользу, но и в пользу другого клиента. Федя вообще жил как бы в другом измерении и сидя, что называется, на «золотом дне», довольствовался скромный квартиркой на ВДНХ, старенькой «Ладой» и, видимо, самое главное — своими нерушимыми принципами.
Однако рассказ Никиты взял Федю за живое и разбередил его старые раны. Дело в том, что когда-то, лет восемь назад, он сам побывал в подобной ситуации, когда сильно влюбился, а первая жена не хотела давать развод и устраивала всякие подлянки Фединой возлюбленной.
— Вот стервь, ты смотри, — приговаривал он, слушая рассказ Никиты, — ну, курва, блин, шалава поганая, — говорил он в сердцах, перемежая эти довольно ласковые наименования менее цензурными. — Знаешь, Никит, я б таких потаскух убивал собственноручно, зря ты ее тогда еще не пристукнул суку.
Когда же Никита перешел к самому душещипательному моменту повествования, а именно к свадьбе, которая срывается из-за того, что эта «фря» выкрала паспорт у невесты, Федя зашелся сердцем, встал напротив друзей, снял с головы замасленную кепку с буквами «USA» на козырьке и, с силой бросив ее оземь, с чувством проговорил:
— Ну, Никит, бля буду, если через два дня не сделаю твоей новый паспорт. Веришь, нет?
Федя умел держать слово: за пять дней до свадьбы Ирина получила новый паспорт взамен похищенного и от страха, как бы он куда не пропал, хранила в секретере, запиравшемся на ключ. Федя, мастер на все руки, сам врезал им в дверь какой-то суперсекретный замок и «глазок», позволявший видеть практически все, что происходит на лестничной площадке. А чтобы обезопасить хозяев от посещений непрошеных гостей, он так ловко упрятал кнопку звонка под дерматиновую обивку двери, что отыскать его могли только свои.
— Пусть теперь, зараза, сунется, — грозил он кулаком кому-то за дверью, любовно оглядывая свою работу. — Накось выкуси.
— Ты бы еще автомат Калашникова поставил, — смеялся Петр, — а в «глазке» — оптический прицел.
— А что, — упрямился тот, — и поставлю, хорошая, блин, мысль. Да таких гадюк только отстреливать надо, — снова заходился он, вспоминая свои мытарства восьмилетней давности. — Подошла к двери — все, до встречи на кладбище.
Никита с Ириной пригласили Федю на свадьбу, тот долго отнекивался, краснея от неловкости и смущения.
— Ты что, старик, — кричал Никита, — да ты для нас такое сделал! Посаженым отцом у нас будешь!
Ирина тоже долго и настойчиво уговаривала его, и наконец Федя согласился, но сказал, что жена у него строгая и одного не отпустит.
— Какой разговор! — в один голос воскликнули будущие молодожены. — Конечно, с женой!
* * *Когда на следующий день Никита вышел из офиса и направился к своей машине, чтобы ехать домой, он с ужасом заметил возле вишневого «Москвича» до зубной боли знакомую фигуру, явно поджидавшую его. У Никиты была только одна задача: не вступать с ней ни в какие переговоры, которые, конечно же, перейдут в перепалку, за коей последуют мордобой и, скорее всего, убийство. У него даже челюсти сводило от одного вида этой женщины, и руки чесались — так хотелось ей вмазать.
Он подошел к машине, словно не замечая ее, и открыл дверцу.
