Оливия Карент - Многоточие
Чем старше они становились, тем отчетливее оба начинали это понимать. ЖИЗНЬ настойчиво возвращала их к предначертанным РОЛЯМ.
2
Тине шел семнадцатый год. Опередив своих ровесников, она с блеском сдала экзамены и стала студенткой филологического факультета, чем втайне немножко гордилась.
Теперь она не была тем непривлекательным заморышем, который отталкивал своим видом потенциальных родителей при выборе ребенка. Тина преобразилась в стройную миловидную девушку, в которой угадывались будущая мягкая женственность и очарование. Но так как явно это пока едва-едва проявлялось, молодые люди оставляли Тину без внимания.
Впрочем, ее это мало беспокоило. Тина была сконцентрироваться на учебе, поскольку только скрупулезный труд и обширные прочные знания могли помочь ей хоть чего-то достичь в этой жизни. Надеяться ей было не на кого. Приходилось рассчитывать только на собственные силы. Тина давно и отчетливо это поняла.
3
Она довольно долго ждала Филиппа в назначенное время, но он не пришел. Тина немного огорчилась, но отнесла это на счет изменившихся обстоятельств в планах Филиппа.
Но когда и в два последующих дня намеченная встреча так и не состоялась, Тина забеспокоилась. Конечно, она знала, что ничего «страшного и ужасного» с Филиппом не произошло, поскольку его семья всегда была на виду, а значит о каких-либо происшествиях сразу стало бы известно. Но тревога не оставляла ее, поэтому Тина упорно ежедневно приходила на встречу и ждала Филиппа.
Он появился лишь на шестые сутки. Как отметила Тина, непривычно возбужденный и какой-то взбудораженный, с лихорадочным румянцем на щеках и странным блеском в глазах.
Филипп бросился к ней и принялся сумбурно извиняться. Тина чувствовала, что эмоции захлестывают и переполняют Филиппа, что он едва сдерживается. В таком состоянии Тина видела его впервые. Это ее удивило, но она старалась не показать вида.
Не сговариваясь, они побрели вглубь парка, почти всегда безлюдного и тихого, не пользующегося популярностью. Здесь они укрывались в многочисленных густых аллеях от постороннего взгляда. Благодаря заброшенности и удаленности парка, они могли проводить время практически наедине. Телохранитель Филиппа не досаждал им, находясь, хоть и в незначительном, но отдалении, предоставляя им возможность свободного непосредственного общения. За прошедшие годы Тина привыкла и не обращала внимания на постоянно присутствующий «эскорт».
Они устроились на скамейке, но Филипп почти сразу вскочил и принялся вышагивать туда-сюда, занятый собственными мыслями и чувствами.
Какое-то время Тина невозмутимо наблюдала за ним, потом не выдержала, засмеялась и с любопытством спросила:
— Тон, ты решил на личном примере продемонстрировать мне «закон маятника»? Поверь, я не так бестолкова в физике, как кажусь на первый взгляд! Поэтому можешь умерить свое рвение.
Филипп стремительно опустился на скамейку рядом с Тиной и, повернувшись к ней в пол-оборота, быстро заговорил:
— Тин, я должен хоть с кем-нибудь поделиться! А лучшего друга, чем ты, Тин, у меня нет. Тин, я… я не могу молчать! Это выше моих сил!
Она участливо и внимательно смотрела прямо в лицо Филиппа, и он решительно и восторженно продолжил:
— Тин, понимаешь, произошло такое!.. В общем… Мне — 20. Родители начали беспокоиться, чтобы со мной не произошло чего-нибудь… непредвиденного. Они познакомили меня с потрясающей женщиной. Тин! Потрясающей!!! Эти дни я… был с ней! Я стал мужчиной! Тин! Тин!.. Ты не представляешь!.. Я забыл обо всем на свете! Обо всем!!!
Замерев, Тина слушала Филиппа, широко открытыми глазами глядя в его глаза. Его сообщение вызвало у нее чувство недоумения и ужаса. Скрыть этого она не смогла.
Как ни увлечен был Филипп изложением бурных событий собственной жизни, он заметил реакцию Тины. В одно мгновение очнувшись, Филипп оборвал себя и растерянно произнес:
— Тина, пожалуйста, извини. Я сошел с ума! Я свихнулся! Ты — совсем юная девчонка, а я… Полный недоумок! Идиот!!!
Тина покачала головой и задумчиво возразила, глядя на него полным искреннего сожаления взглядом:
— Не в этом дело, Филипп. Совсем не в этом. Я рада, что ты так откровенен со мной. Как ничто другое, это доказывает, что мы с тобой — настоящие друзья. Тут ты прав. Я тоже буду откровенна. Мне жалко тебя, Филипп! Очень-очень жалко! Очень!!!
Он пожал плечами и с недоумением уточнил:
— Почему, Тина?
Та вздохнула, помолчала какое-то время, собираясь с мыслями, а потом тихо пояснила:
— Потому что то, что ты рассказал, неправильно… и страшно.
Она сделала паузу и вдруг горячо продолжила:
— Ну почему ты этого не понимаешь, Филипп?!! То, что ты рассказал… Так быть не должно! Пойми, Филипп, не должно!!! Я, конечно, глупая девчонка. Но подумай сам! Тебя познакомили с женщиной, подобрали «подходящий вариант», позаботились таким… чудовищным образом о тебе!!! И ты рад!
— Да! Рад! — перебил ее Филипп. — Это не я, а ты, Тина, ничего не понимаешь! Тебе всего шестнадцать лет. Вся ты насквозь пропитана романтическими бреднями классиков о неземной любви, высоких чувствах! И это понятно. Хотя совсем не современно. Глупо даже. Я не хочу оправдываться. Но раз уж мы так откровенно говорим на эту щепетильную тему, вот что я скажу тебе, Тина. Я и так неприлично долго оставался девственником. Все мои друзья уже давно… Поэтому ничего «чудовищного» в предложенном мне родителями знакомстве я не нахожу. Наоборот!.. А в общем, это я, болван, виноват! Не сдержался. Выплеснул на тебя то, чего ты пока понять не можешь. Наверное, это естественно. Я просто забыл, что в 16 лет и сам, как ты, был романтиком с мечтой о СВЕТЛОЙ БОЛЬШОЙ ЛЮБВИ. А в реальной жизни все гораздо проще, Тина. Теперь я это хорошо понимаю. Так что не ругай и не укоряй меня за то, что твоему незамутненному разуму и чистому сердечку пока не понять. Поверь, я сожалею и горько раскаиваюсь, что своим безумным признанием разрушил воздушные замки твоих представлений о ЖИЗНИ!
Тина упрямо тряхнула головой и, внутренне убежденная в своей правоте, решительно заявила:
— Филипп, мне не хватает аргументов, чтобы возражать тебе. Но я точно знаю, что просто так… лечь в постель… из-за каких-то причин… любых причин!.. нельзя. Категорически нельзя!!! Я точно знаю, что ты — не прав. Позже я хотела бы вернуться к этой теме. Когда стану старше. Я знаю тебя, поэтому уверена, что ты, подумав, и сам поймешь, как ошибался и заблуждался. Во все времена любовь — не химера и не романтический бред. И она всегда современна. Она есть, Филипп! Поэтому ничто и никто на свете никогда не убедит меня в обратном.
