Инга Берристер - Ключ к счастью
Через полчаса, внимательно рассмотрев свое отражение в зеркале, Элис осталась собой довольна: после недолгих раздумий она остановила выбор на кремовом платье, которое наяву оказалось прекрасно так же, как и в ее воспоминаниях. Куртка, достаточно теплая, не даст ей замерзнуть церкви, а общий вид… Ну что сказать? Вымытые волосы блестят, цвет лица свеж. Немного портили ее лишь незначительные признаки простуды — кончик носа покраснел и слегка начал шелушиться. А в остальном она выглядела вполне привлекательно.
Еще сверху, с лестницы, Элис смутно угадала какую-то перемену в холле, а, сойдя вниз, ахнула от удивления: перед ней стояла нарядная, самая красивая в мире елка! Глаза у Элис загорелись как у ребенка.
— Ой! — только и могла она вымолвить. В чудо верилось и не верилось одновременно. Она не могла оторвать взора от чудесных старинных шаров, висевших в соседстве с современными, кристалликов, фонариков, гирлянд и каких-то крошечных огоньков, сиявших среди густой хвои.
— Ты так хотела елку, вот я и…
— Точно, хотела. Но как же ты здорово все устроил! Когда же ты успел?
— Каюсь, не могу похвастаться, что срубил ее сегодня ночью специально для тебя. Мы с Дугласом привезли ее накануне и, по идее, должны были нарядить ее вчера вечером. У нас так повелось— когда мы маленькими приезжали сюда к бабушке и дедушке, это была наша с ним обязанность. В этом году, правда, планы поменялись, и я нарядил елку один. У нас есть домоправительница миссис Джеймс, я заранее попросил ее принести из подвала игрушки, а ночью смог заняться этим спокойно, после того как уложил тебя. Сложно было только ее установить, видишь, какая она высокая, а развесить игрушки — это уже пустяки!
— Скажи мне, Ральф, сколько ты времени на потратил? Ты, наверное, совсем не спал?
Он в ответ только пожал плечами.
— Да нет, поспал немножко, а с елкой было проблем, у меня ведь многолетняя практика
— Как красиво! — восхищалась Элис, и ей хотелось плакать от счастья.
Конечно, у Ральфа с кузеном так было заведено, но все равно, ее до слез тронуло, как мужчина, взрослый и не имеющий семьи, с любовью следовал семейной традиции. И тут она поняла, что именно эта сокрытая в нем до сих пор привязанность к традициям и определила ее решение остаться с ним на праздники.
— Значит, чудеса все-таки бывают, — сказала она, стараясь, чтобы он не понял, какие эмоции ее обуревают. Чтобы не понял ни по лицу, ни по голосу. Элис подняла глаза к верхушке елки, и тут Ральф сказал:
— У нас с тобой еще в запасе рождественская звезда. По традиции этого дома крепить звезду на макушке елки должна женщина из нашей семьи. Я подумал, подумал и оставил эту работу для тебя.
— Для меня?! Ты и вправду хочешь, чтобы это сделала я? Но ведь я не принадлежу к числу членов вашей семьи, — напомнила Элис.
— Но ведь ты женщина… — И так он это произнес, так посмотрел на нее, что Элис сразу поняла — он помнит все, что произошло между ними, каждое слово, каждый поцелуй. — Но давай пока отложим звезду. А то в церковь опоздаем. Ладно?
Вечер и ночь выдались холодными, и сейчас поутру, деревья стояли, волшебно преображенные серебряным инеем. Элис замерла, увидев и» в какой-то непостижимой, неподвижной, невероятной красоте.
До города, где находилась церковь, они доехали за десять минут, и их взору предстала россыпь небольших домиков, разбросанных по берегу реки. Подойти к ним можно было, перебравшись через скованную льдом реку по узкому каменному мосту. Церковь находилась на самом дальнем конце. Она была совсем маленькая, поврежденная временем и источенная непогодой и такая старенькая, что, казалась не построенной, а просто выросшей из окружавшего ее каменистого ландшафта.
Подъезжая, они услышали звук колокола, Ральф припарковал машину, и дальше они прошли через узкие воротца по выложенной камнем дорожке, которая вела через кладбище. Все здесь дышало таким покоем и тишиной, что, казалось, среди этих могил скорбеть и плакать просто невозможно.
Церковь была уже заполнена народом. Службу вел старенький викарий. Элис хотела потихоньку сесть где-нибудь сзади, но Ральф направил ее к одной из скамей, расположенных вблизи алтаря.
Фамильная скамья, подумала Элис с завистью и благоговением. Служба была совсем скромной и недолгой. Звучали простые, но трогательные рождественские гимны. Ясли были сооружены и украшены явно неопытной рукой, но для Элис, не видевшей прежде ничего подобного, этот манящий храм показался таким прекрасным, что её охватило чувство, не испытанное прежде ни перед одним из знаменитых соборов. По традиции, после службы викарий задержался, чтобы сказать прихожанам несколько добрых слов и поздравить с рождеством.
Когда вышли из церкви, повалил густой снег, я это придало и без того необыкновенному дню совершенно сказочный оттенок.
— Невероятно, — шептала Элис в восторге, — просто невероятно до чего хорошо!
Она обернулась, и Ральф счастливо рассмеялся глядя на ее посветлевшее лицо. Смех его был таким глубоким, теплым, что девушка опять ощутила чувственную истому во всем теле. Дыхание ее участилось, сердце забилось сильнее. Ей вдруг захотелось прижаться к Ральфу и поцеловать его.
По дороге к машине Элис снова и снова пыталась оценить свое состояние. Мысли тревожили ее так, что вмиг померкла только что восхитившая ее гармония природы. Ральф, почувствовав неладное, спросил первое, что пришло ему в голову:
— Тебе не холодно?
Элис отвернулась, она боялась поднять глаза и убедиться, что все именно так, как подсказывала ей интуиция. Тому, что она сейчас ощущала, нельзя было придумать названия.
— Да хватит тебе о нем вспоминать, — сказал Ральф.
Значит, он думает, что причина смены настроения Элис-Роджер и разрыв с ним. Ну и хорошо, пусть так и считает, решила Элис.
Она молча наблюдала, как падают с неб огромные снежинки, как зеленые и коричневые тона постепенно исчезают из расстилавшегося кругом пейзажа, уступая место сказочной белизне, совсем как на рождественских открытках.
Падал снег, земля на глазах превращалась в сказочную страну чудес. В горле образовался ком, на глазах серебром заблестели слезы. Как ей сейчас хотелось их скрыть, заставить Ральфа подумать, что глаза ее покраснели от простуды. Элис нагнулась и принялась рыться в сумочке, ища носовой платок.
Однако Ральфа было не так-то легко провести слезы он заметил. К счастью, приписал их совсем другому.
— Боже мой, Элис, прекрати! Роджер не стоит ни одной твоей слезинки, уж поверь мне.
— Да я не из-за Роджера! Неужели ты до сих пор не понял, что я и не думаю переживать из-за него? Тоже мне — потеря, горе — жених!
