Альмудена Грандес - Любовь в ритме танго
— Посмотри. Как тебе?
На фотографиях был снят очень красивый дом, стены которого были практически белыми, исключая лишь пространство между окон, на котором цветом индиго были изображены красивые узоры. Входные двери в старинном стиле, как и в Альмансилье, высотой были в два человеческих роста, выложенные над ними изразцы складывались в надпись — имя и дату. По стенам спускались длинные стебли цветущих олеандров. По периметру также были высажены цветы и кактусы. Если бы иллюстраторы хотели изобразить сказочный дом, то он выглядел бы именно так.
— Он очень красивый. А где он находится?
— В городке Альмерия, называется «Монашеский омут», он должен стать моим пунктом назначения… — Магда вздохнула, погрузившись в свои мысли. Потом она снова улыбнулась, глядя мне в глаза. — Я рада, что он тебе нравится, потому что он твой.
— Мой?
— Да, я купила этот дом на твое имя. Можешь делать с ним все, что захочешь, когда я умру, потому что, я надеюсь, до тех пор ты меня не выгонишь из него. Правда?
В этот момент вернулся сеньор и продолжил читать бумаги высоким голосом. Я подумала, что Магда уехала, сбежала из Мадрида, чтобы жить в этом белом доме в одиночестве, окруженной цветами и кактусами. Я хотела сказать, что с удовольствием жила бы вместе с ней, но потом поняла, что не стоит этого говорить. Я представила Магду постаревшей: она сидит около этого дома и кормит с руки птиц (на фотографии никаких птиц не было).
Наконец Магда встала, пожала сеньору руку, я поднялась вместе с ней. Мы вышли на улицу, но не успели пройти и двадцати шагов, как она остановилась, а потом потянула меня за собой в канцелярский магазин.
— Я хочу сделать тебе ответный подарок. Помнишь те цветы тыквы?
— Да, но ведь они тогда уже испортились, так что…
— Не важно, детка. Я все равно хочу тебе что-нибудь подарить.
Пожилая сеньора за прилавком в полинявшем синем платье смотрела на нас с другого конца магазина. Тетя увидела ее.
— Добрый день. Мы бы хотели купить дневник.
— Для мальчика или для девочки?
— А что, они сильно отличаются?
— Да нет, не особо, по правде говоря. Я имею в виду цвет, оформление переплета.
— Это для меня? — шепнула я на ухо Магде.
Она утвердительно кивнула, а потом произнесла:
— Для мальчика, пожалуйста.
Тетя была единственным человеком, кому я рассказала о своих мечтах. И сейчас она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Однако продавщица ничего не заметила и пошла в подсобное помещение. Спустя несколько минут она вернулась с дюжиной строго оформленных дневников. Продавщица разложила их перед нами на стеклянном прилавке, предлагая получше рассмотреть.
— Выбери тот, который тебе больше нравится, — сказала мне Магда.
Я разглядывала дневники очень внимательно, но при этом не могла скрыть свое неудовольствие.
— По правде говоря, я бы предпочла, чтобы ты подарила мне книгу или деревянный пенал…
— Нет, — твердо ответила мне Магда, — это должен быть дневник.
В конце концов я решила выбрать самый простой из всех — дневник в переплете из зеленого фетра с кармашком. У меня даже возникло ощущение, что этот дневник был сделан в расчете на то, что его купит какой-нибудь тиролец в тон своей курточки.
Продавщица хотела завернуть дневник в бумагу, но Магда сказала, что это не требуется, оплатила покупку, и мы вышли на улицу. Пока мы ждали такси, Магда взяла дневник, открыла его, потом закрыла и протянула мне.
— Послушай меня, Малена. Я знаю, что ты не витаешь в облаках. Однако я уверена, что он тебе очень пригодится. Пиши в нем. Записывай все, что с тобой происходит, описывай все плохое, что с тобой приключится. Пиши о том, о чем не можешь никому рассказать. Радостные события, чудесные происшествия, которые никто не поймет, если ты о них расскажешь. Пиши в нем тогда, когда поймешь, что не можешь что-либо вынести, когда захочешь покончить с собой или спалить дом. Никому не рассказывай о своих чувствах, но пиши о них в этот дневник. Записывай все, а потом читай то, что когда-то написала.
Я оглядела Магду с ног до головы. Не зная, что ответить, я прижала дневник к груди так крепко, что пальцы побелели. Пустые такси проезжали мимо нас, но Магда их будто не замечала — она была целиком поглощена своим рассказом. Она замерла, словно не решалась произнести вслух нечто очень важное.
— Существует лишь один мир, Малена. Решение проблем состоит вовсе не в том, чтобы превратиться в мальчика, и ты никогда мальчиком не станешь, как бы сильно ни молилась. От того, что ты девочка, не существует лекарства. Все женщины в нашей семье похожи друг на друга, но ты другая. Ты сильная и независимая, пойми это. Если будешь сильной, то рано или поздно ты осознаешь свои сильные стороны. В конце концов, ты поймешь, что ничем не хуже сестры и матери, что ты такая же женщина, как и они. Но, во имя всего святого, — губы Магды задрожали, возможно, от переполнявших ее чувств, а, может быть, от гнева, — не позволяй им играть с собой. Никогда. Ты слышишь? Никогда, никогда не позволяй Рейне манипулировать тобой ни в шутку, ни всерьез. Ты должна с этим покончить, покончить раз и навсегда, или эта проклятая игра покончит с тобой.
Наконец я поняла, что так Магда прощается со мной. Я вспомнила фотографию того белого дома, где не было птиц. Я поняла, что она оставит меня одну с этим зеленым дневником в руках.
— Я пойду с тобой, Магда.
— Что ты такое говоришь, глупая!
Я вытерла пальцами слезы и попыталась улыбнуться.
— Никто ни к кому не пойдет.
— Я пойду с тобой, позволь мне, пожалуйста.
— Не говори глупости, Малена.
Тут она подняла руку, чтобы остановить такси, открыла дверь автомобиля и назвала шоферу адрес моего дома, а мне дала купюру в пятьсот песет.
— Ты же умеешь считать. Правда?
— Не уходи, Магда.
— Конечно, я не уйду, — она обняла меня и поцеловала, как делала тысячу раз, прилагая усилия к тому, чтобы ее чувства не выглядели наигранными, — я бы проводила тебя, но у меня осталось мало времени. Ты тоже поторопись, твоя мама, должно быть, начала волноваться, давай, иди…
Я села в машину. Она не двинулась с места, потому что на светофоре перед нами горел красный свет. Магда наклонилась к окну, около которого я сидела.
— Я могу верить тебе?
— Конечно. Только позволь мне пойти с тобой.
— У тебя какая-то навязчивая идея! Что с тобой? Завтра мы увидимся на перемене, идет?
— Идет.
Такси поехало, я высунула голову из окна, чтобы посмотреть на Магду. Она стояла у края тротуара, натянуто улыбалась и махала мне рукой на прощание. Ее рука двигалась вправо-влево, как заведенная, будто кукольная или механическая. Я смотрела в сторону Магды до тех пор, пока ее силуэт не исчез из виду.
