Алиса Лунина - Три чайные розы
Гришин ухаживал красиво: розы дарил корзинами, шампанское покупал непременно французское, приглашал исключительно в дорогие рестораны. Щедро тратил на нее первые писательские гонорары. Опять же старался удовлетворять культурные запросы профессорской дочки: театры, филармонии, модные выставки. Татьяна переживала свой первый настоящий роман. Вскоре Олег резко пошел в гору. Его остросюжетные боевики оказались востребованы, и за экшен по Гришину стали неплохо платить. Собственной популярностью Олег чрезвычайно гордился и мнил себя одаренным автором. Иногда Татьяне хотелось сказать Гришину, что его потенциал далек от его литературной судьбы, но… Из деликатности она молчала, хотя и не могла воспринимать творчество Олега всерьез. Брутальный и недалекий майор Глухов, этакий Бонд отечественного разлива, постоянно мчался кого-то спасать, кого-то по ходу дела убивал, соблазнял красоток направо и налево, причем все они, как на подбор, были голубоглазыми блондинками, как Татьяна.
– Задумалась? – к действительности ее вернул голос Олега.
– Да, нахлынули воспоминания!
– Славные были времена! Нищета, молодость. – Он усмехнулся. – Чего-то мне все хотелось…
– А сейчас? Хочется чего-нибудь?
Гришин задумался.
– Черт его знает… Вроде все есть… Разве что международных контрактов!
– А перемен?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Олег настороженным тоном.
Татьяна вздохнула – она задала вопрос без всякой задней мысли, отнюдь не намекая на его супружеские узы.
– Психологи советуют менять что-то каждые семь лет: род деятельности, квартиру…
– Нет, что ты! Квартира у меня замечательная, мне вовсе не хочется ее менять, от добра добра не ищут! А работа… Где еще я смогу столько заколачивать? Пока старик Глухов меня кормит, какой смысл дергаться? А потом, ты знаешь, я вообще боюсь перемен!
Она усмехнулась – конечно, знает.
– Я бы, разумеется, хотел, чтобы все было по-другому. Если б не моя жена… Ты же знаешь, Танюша, я бы женился на тебе.
– Перестань! – ей были неприятны эти слова. – Ты оправдываешься, как будто я тебя в чем-то упрекаю!
На самом деле она никогда его ни в чем не обвиняла, даже тогда, когда через полгода любовной связи узнала о существовании жены Олега. Этот факт как-то вдруг выплыл наружу, и Гришин удивился, отчего Татьяна придала ему такое значение. «А какое это имеет отношение к нам?» – удивленно спросил он. Нет, Татьяна его не обвиняла, просто решила разорвать их связь. Полгода они не встречались. А потом Олег сказал, что разводится. Он и по сей день разводится.
– Ты идеальная женщина! – Он снова поднял бокал. – За тебя!
Вскоре Олег предложил уйти из ресторана. Они вышли, сели в машину и поехали в съемную квартиру.
…В спальне Гришин вручил ей подарок – цепочку с бриллиантовой подвеской. Утром, рассматривая бриллиант, Татьяна увидела, что он приличных размеров и явно дорогой, но радости не почувствовала.
* * *Маша сидела в своей квартире на Мойке в полном одиночестве. Татьяна еще утром взяла в издательстве отгул и уехала в Березовку. Перед Машей лежали страницы текста из пьесы, которую она готовила для завтрашнего прочтения в театре. Текст запоминался с большим трудом – она то и дело отвлекалась, разглядывая в окно Мойку, по которой плыли катера с развеселыми туристами.
Раздался телефонный звонок, и девушка услышала любимый голос.
– Маруська, привет!
Она, как заправская актриса, тут же придала голосу томности и сексуальности. Ответила Бушуеву чуть с придыханием:
– Да, Саша!
– Идем гулять!
– Не могу! У меня завтра важный день! Пробы в театре!
– Ну начинается! – недовольно вздохнул Саша. – Я надеялся, что, когда ты закончишь этот дурацкий институт с постоянными вечерними репетициями, мы будем проводить вместе куда больше времени!
Маша чувствовала себя виноватой – в последнее время они действительно редко виделись.
– Ты же знаешь, я скоро уезжаю!
В конце лета Бушуев собирался в Москву поступать в Литературный институт.
– Извини, мне надо выучить еще две страницы текста!
Он холодно отрезал:
– Ну как знаешь! Желаю творческих успехов!
Маша с тоской посмотрела в окно – лето, солнце, счастье!
– Ладно! Пусть идет все к чертям! Где встретимся?
…Они сидели в кафе на набережной и пили шампанское.
Саша подмигнул ей:
– Выпьем за тебя! Кстати, что за пробы?
Маша всплеснула руками:
– Очень важные! Понимаешь, мне после института надо где-то закрепиться, а этот театр – предел мечтаний! Сашка, ты не представляешь, как я хочу поступить туда! Там такая школа! А режиссер просто гений! Завтра иду к нему на кастинг, боюсь, мама дорогая! Говорят, он просто зверь! Я уже целую неделю готовлюсь и репетирую!
– Значит, сегодня отдохнешь!
– Только к полуночи мне надо вернуться, чтобы выспаться!
– Успеешь! Маруська, неужели ты хотя бы один вечер не можешь принадлежать мне целиком и полностью?! Тем более что я скоро уезжаю!
Вспомнив об этом, она опечалилась.
– Так жалко тебя отпускать! Но я понимаю – у тебя талант, надо его развивать, учиться!
– Не знаю, Маруся! Может, вообще задвинуть эту литературу к такой-то матери?
– Да ты что? С ума сошел?
– А что… – Он усмехнулся. – На поэтические гонорары не больно-то проживешь! А поженимся, как жить? Сколько ты в своем театре будешь получать?
– Копейки!
– Вот видишь!
– Но мы пока не женимся!
– В ближайшее время я поставлю вопрос ребром! Хватит жить порознь!
– Разве нам сейчас плохо?
– Хорошо, Маруся, кто спорит… Очень мило: прогулки, шампанское, веселые выходки, секс по тридцать шесть часов кряду, но… – Он замолчал.
– О чем ты?
Маша дотронулась до его руки.
– Но ведь есть что-то еще: ответственность друг за друга, необходимость в постоянном присутствии любимого человека.
– И скучные серые будни?!
– Мне кажется, этого мы можем не опасаться! Чего ты боишься? Быта?
– Неужели варить супы и стирать носки весело?
– А разве наша жизнь состоит сплошь из веселых вещей? И вообще… Носки я сам себе стираю! При чем здесь это? Ах, Маша, ты еще такая маленькая!
– Окончишь институт, вернешься из Москвы, и поженимся!
– А все-таки, может, ну их, эти творческие амбиции, к лешему? Пойду к Козликову в рекламное агентство, он меня зовет. Монеты нормальные, и ехать никуда не надо!
– Вот пусть Козликов и считает монеты! А ты гений! У тебя особый путь! Ты вообще будущий Введенский! Кстати, завтра я читаю его стихи, вот послушай!
Маша с чувством начала… Над Невой летели строчки, в которых некто «забыл существованье слов, зверей, воды и звезд». Когда она закончила, раздались аплодисменты. За соседним столиком ей хлопали пожилые интуристы. Маша улыбнулась им в ответ.
