Людмила Волок - Не грусти
– Не! – громко сообщила я, пытаясь демонстрировать гордость – мол, не надо денег, я сама справлюсь.
– Света!!! – громко позвал Иван. – Или кто там рядом! Так. Какая сумма вам нужна? Куда везти? Дайте трубку моей жене! – Видно, бизнесмен взял верх над безутешным мужем, и Ваня принялся решать проблему.
– Жур… – пролепетала Светка. Хотела, наверное, объяснить, зачем деньги. В смысле, что не для выкупа, а для журнала. – Жур…
– Что? Журналистов созвать? Пресс-конференцию? – волновался Иван.
Светка отрицательно замотала головой и уронила телефон на пол. Я подняла аппарат и услышала:
– А-а-а! – выл несчастный Светкин супруг. – Журналист! Ты журналист! И тебя похитили из-за твоей профессиональной деятельности. Гады! Сволочи! Я давно говорил, что журналист – самая опасная профессия в мире. Света! Любимая! Я спасу тебя из их лап!
Я живо представила, как старушки – божьи одуванчики, основной источник журналистской деятельности нашего отдела писем, атакуют свободу слова, наступая на Светку, размахивающую плакатом «Кто владеет информацией – тот владеет миром!». Мне стало смешно, и я хрюкнула в трубку.
– Тебя пытают?! – ужаснулся Иван. А затем вдруг его осенило. – Не отключайся!!!
И куда-то побежал. Это было слышно по топоту ног.
На балконе становилось жарко, и мы переползли вместе с бокалами, остатками текилы и шейкером на ковер в гостиную. В прохладе квартиры и объятиях климат-контроля наступило (как оказалось, временное) легкое отрезвление, и я смогла произнести более-менее членораздельно:
– Света, я не возьму Ванькиных денег. Я должна сама.
– И где? – поинтересовалась подруга. Ей говорить было труднее.
– У рекк-ламодате… дателей.
– Ну ты воооо…ще! – восхитилась внезапно Светка моей способности к человеческой речи. – Кано…ноно…ич. Ичесскй! Рекла… мо…тели!
– Ага. Абырвалг! – согласилась я. Сознание собственного могущества вдруг захлестнуло меня с невероятной силой, я порылась в телефонной книжке и набрала номер, заговорщески послав Светке сигнал молчания:
– Ш-ш. – И прижала палец к губам. Она радостно умолкла.
– Алло, – отозвалась трубка деловым голосом.
– Здравствуйте, Елена Григорьевна, – пыхтя, я поднялась с ковра, стала по стойке «смирно» и втянула живот. – Это Тина Давыдова, еженедельник «Мой город».
– Помню вас, конечно, Тина, – любезно продолжала трубка. – Отличная была работа. До сих пор ставлю цикл ваших статей в пример нашему рекламному отделу. Но пока что никто эту планку не взял.
– Спасибо, – искренне сказала я. – Теперь вы можете помочь. Ик. Извините. – Я залилась краской от такого конфуза, но бросить трубку не смогла и церемонно продолжила, как всякий глубоко нетрезвый человек, чрезмерно четко выговаривая слова: – Не хотите ли стать инвестором нового женского журнала?
– Женского журнала? – удивленно переспросила Елена Григорьевна. – Может быть. Подъезжайте завтра, я найду для вас время. Тогда и поговорим.
Связь разъединилась, я застонала и снова опустилась на пол. Стоять было еще труднее, чем разговаривать. О том, что я только что натворила, думать было лень. Мы смешали остатки текилы со льдом, разлили ее по бокалам и зачем-то набросали льда в шейкер. Лед – это все, что у нас оставалось из ингредиентов коктейля.
…Спецназ ворвался в мою квартиру, когда мы со Светкой, прислонившись друг к другу спинами, сидя на ковре в гостиной, выводили нестройным, но громким дуэтом «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина». При этом Светка дирижировала хрустальным рогом, а я время от времени встряхивала шейкером со льдом, словно маракасом.
Не знаю, кто изумился больше: бравые спецназовцы – их было человек восемь – или мы с подругой. И тут в полной тишине я произнесла:
– Моя дверь.
В смысле, что молодцы взломали мою новую бронированную дверь, и как же теперь моя безопасность? «Мой дом – моя крепость»?
Тут в квартиру вбежал запыхавшийся Иван. Растолкал спецназовцев и узрел дражайшую половину, сидящую на моем ковре.
– Они вз!..ломали! Тинкну дверь! – произнесла она обиженно и ткнула пальчиком в молодцев.
Иван обнимал, тискал и целовал свою жену, обнаружив ее целой и невредимой. Пьяная Светка счастливо смеялась. Спецназовцы молча стояли, переглядываясь, осторожно посмеиваясь и переминаясь с ноги на ногу. Ванька бормотал сквозь супружеские поцелуи:
– Я чуть с ума не сошел! Думал, тебя похитили! Ну, из-за деятельности.
Я снова хрюкнула. Иван взглянул на меня с осуждением и продолжил:
– А потом дошло, что можно вас запеленговать – телефон же включен!
Кстати, да – Светкин аппарат до сих пор лежал включенным на балконе.
– Позвонил, кому надо – и парни быстренько среагировали. Смотри, какая точность у современной аппаратуры: до квадратного метра! – восхитился Ваня.
Оторвавшись, наконец, от жены, он подошел к парням, пожал каждому руку:
– Спасибо, ребята. Извините, что так получилось. Я все оплачу. С премией.
Услышав про премию, спецназовцы расслабились и загалдели:
– Да ничего, Хорошо, что все живы… – и наконец убрались восвояси.
А Иван снова обнял Сетку и ласково произнес:
– Ах ты, проказница…
И Светка ответила:
– Ик!
Глава 11
Теперь у меня трезвость – норма жизни. Прямо с сегодняшнего дня. Потому что голова болит – ужас. И еще пьяные люди совершают неадекватные поступки, такие, на которые никогда бы не решились в трезвом виде. Даже такие безумные люди, как я.
Вот что я вчера натворила?! Позвонила Фурманской! Елене Григорьевне! Директору одного из крупнейших предприятий страны, знаменитой «Софиевки», то есть Софиевского фармацевтического завода. И не просто директору – а практически его хозяйке. Или, если говорить совсем правильно – держательнице контрольного пакета акций.
Да Фурманская сама и создала этот завод – вернее, сделала его таким, каким он есть сегодня. Препараты недорогие, но эффективные и качественные. Когда я писала о них цикл материалов, то получила настоящие удовольствие – и от того, что хвалила действительно хорошие вещи; и от общения с самой Фурманской. А вот вчера – ну надо же было так опозориться!..
Выбравшись, наконец, со стоном из кровати, в попытках сварить кофе я натыкаюсь на остатки развороченного тортика, который мне вчера принесла возлюбленная подруга вместе с текилой. Лучше бы она обошлась только тортиком… Сдерживая подступающую тошноту, напяливаю халат, собираю объедки в мусорный мешок и выхожу из квартиры, чтобы выбросить его в мусоропровод.
