Сьюзен Стивенс - Нежный деспот
— Ничего страшного не произошло. Займешься устроительством вечеринок. У тебя это сносно получается.
— Спасибо, что веришь в меня, — с тяжелым сердцем отозвалась Карли.
— Жду тебя вечером у себя, — провозгласил Лоренцо. — Отпразднуем твой провал.
Теперь единственное, что могло утешить Карли, — это паста с соусом, которую так искусно готовил ее любовник, и многочисленные сладости, какими он ее регулярно потчевал. Она решила категорически махнуть рукой на предостережения матери по поводу обильной пищи. Карли никогда не страдала от избыточного веса, но при этом мать с малых лет пугала ее этой опасностью. В Карли закипало протестное настроение. Такое время от времени с ней случалось, но всякий раз сходило на нет, не успев достигнуть пика в виде бунта или иных решительных действий.
Войдя в холл, Карли поспешила к лифту и, нырнув в него, обомлела от неожиданности.
— Маделейн?! — воскликнула она.
В лифте действительно стояла Маделейн Дюпре и держала палец на той самой кнопочке. Она была как всегда великолепна и одета для соблазнения, не иначе.
— Карли? Какой сюрприз, — тонко улыбнувшись, отозвалась Маделейн и нажала заветную кнопку. — Тебе ведь туда же? — невозмутимо уточнила она.
Карли не нашлась что ответить.
— Как успехи? Тебя зачислили в группу? Меня зачислили. Можешь поздравить. Прошла испытания с лучшими в своей группе результатами, — простодушно похвалилась Маделейн.
— Да-да, поздравляю. Очень рада за тебя, — пробормотала Карли.
Маделейн вышла на этаже Лоренцо Доменико. Карли осталась стоять в лифте.
— Ты выходишь? — спросила ее Маделейн.
— Нет, мне выше, — солгала Карли, после чего дверь лифта закрылась.
Холодная Темза размеренно стремилась к морю, отражая угрюмое зимнее небо и вполне совпадая с безрадостным настроением Карли, облокотившейся о чугун ограждения. Она бесцельно провожала взглядом небольшие буруны, и сожалела обо всем, что составляло смысл ее недавнего существования.
— Карли? — услышала она знакомый голос в поразительной близости от себя.
Девушка повернула голову и прохладно посмотрела в направлении, которое обозначил голос.
— Что ты здесь делаешь? — с нескрываемой враждебностью спросила она.
— Звучит так, словно я взошел на твой личный мост, — шутливо отозвался Лоренцо.
— Что тебе от меня нужно? — переиначила она свой вопрос.
— Просто хотел убедиться, что ты не планируешь устроить заплыв, — съязвил он, кивнув на воду.
Карли вопросительно приподняла брови. Самовлюбленность этого человека и прежде приводила ее в изумление. Уж чего бы она никогда не сделала, так это не стала бы и помышлять о том, чтобы свести счеты с жизнью из-за мужчины или неприятностей в учебе. Само предположение показалось Карли диким. Она усмехнулась, снисходительно посмотрев на того, кто еще недавно казался ей эталоном.
— Я увидел тебя из окна. Почему ты не поднимешься?
— Странно, что тебя это вообще волнует, — отозвалась Карли, вновь устремив взгляд на реку.
— Здесь ветрено. Ты продрогла, — произнес Лоренцо. — Пойдем ко мне.
— Тебе не достаточно Маделейн? — спросила Карли, не оборачиваясь.
— Не глупи, — взял ее за руку Лоренцо.
— Просто оставь меня, Лоренцо! — резко потребовала девушка, отдернув руку.
— Ужин стынет, — аргументировал он.
— Раздели его с подругой, — предложила Карли.
— С Маделейн? — усмехнувшись, уточнил он.
— С ней или с любой другой, — процедила она и с вызовом посмотрела на Лоренцо.
Его лицо расплылось в улыбке, как часто бывало, стоило ему уличить кого-то в ошибке. Лоренцо мог легко отмести все подозрения и упреки, оттого и не торопился с этим. Он любил игру, обожал все острое, поэтому наслаждался разнообразием эмоций.
Карли явно расстроена, она ревнует, подозревая его в симпатиях к другой, но еще находит в себе силы противиться его влиянию, у нее есть гордость, вопреки которой он сумеет вновь полностью овладеть ее доверием. Все это будоражило Лоренцо, возбуждало его. Он смаковал эту гамму чувств и ощущений.
— Что? — резко произнесла Карли. — Почему ты так на меня смотришь? Хочешь сказать, что я ошибаюсь, что на самом деле все не так? Но мне это уже безразлично. Оставь меня.
Глава тринадцатая
— Ты была так несчастна со мной? — спросил Лоренцо.
— Кто говорит о счастье и несчастье в любовной интрижке, которая была, да закончилась? Какое все это имеет значение, в особенности тогда, когда сама связь была недопустима? Нужно уметь вовремя останавливаться, — убежденно проговорила Карли, глядя на воду.
— Поговорим об этом за ужином? — предложил Лоренцо и вновь попытался взять девушку за руку.
Карли не далась. Она посмотрела на Лоренцо глазами, полными страдания.
— Хорошо, — примирительно сказал он, отбросив игры, — не желаешь подниматься ко мне, тогда пройдемся. Я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем, что тебя волнует.
— Ты будешь последним, кому я об этом расскажу, — непримиримо ответила Карли. — С каких это пор у нас доверительные отношения?
— Ты злишься на меня, ты на взводе… Понимаю, я кажусь тебе монстром. Но ты могла бы дать мне шанс оправдаться. Ты вольна и не верить мне, но все же выслушать-то меня можешь. Не пропадать же ужину…
— Да, я зла. Да, я на взводе. Поэтому у меня нет желания кого бы то ни было слушать, и на твой ужин мне тоже наплевать.
— На мой соус? На спагетти? Ты можешь наплевать на меня, Карли, но только не на эту вкуснятину, — отчаянно пошутил он, затем обнял ее за плечи и проговорил на ухо интимным шепотом: — И напряжена ты из-за этого промозглого ветра. Поднимись ко мне, согреешься и убедишься, что все не так трагично, как ты это себе нафантазировала.
— Вот где ты был сегодня целый день, когда мне не с кем было поговорить о моих неудачах? Я надеялась, что ты будешь в составе комиссии. Ты даже словом не обмолвился о своих планах. Неужели я не заслужила права на твое расположение? Каково, по-твоему, узнавать, что я осрамилась, невзирая на то, что готовилась дни напролет, а ветреница Маделейн с легкостью набрала высший балл в своей группе? Конечно, она произвела более благоприятное впечатление своим шармом, лоском, своим умением выкручиваться в сложных ситуациях. Но какое это отношение имеет собственно к юриспруденции?!
— В тебе говорит ревность, Карли, — сухо произнес Лоренцо.
— Что? Ревность? И это все, что ты понял из моих слов?! — возмутилась девушка. — Тогда нам тем более говорить не о чем! — подытожила она.
