Анна Климова - Осенняя женщина
Под взглядом старухи она обошла комнату, которая все больше ей нравилась.
— Если у вас нет аллергии на пыль, которую Зойка, по-видимому, не убирала здесь лет пять, то комната ваша, — с улыбкой сказала Анжелика Федоровна.
— Не знаю как и благодарить вас, — покачала головой Кристина, не заметив никакой пыли. — На самом деле в последнее время мне не слишком везло на тех, кто горел бы желанием мне помочь. И потому как-то неудобно пользоваться всем этим без денег…
— Ни слова! — поморщилась старуха, взмахнув рукой и вскинув голову. — Я, как великий Остап, никогда не делала из денег культа. И в отличие от своих сверстниц не собираюсь делать этого сейчас, стоя одной ногой в могиле.
— Ну вы скажете! — счастливо засмеялась Кристина.
— О, все там будем. Срок действия моего проездного билета явно истекает. Отрицать бесполезно. И глупо, деточка. Это весь ваш багаж? — кивнула она на сумку.
— Кажется, — смущенно улыбнулась Кристина.
— Надо полагать, в Европу вы ездили не за покупками.
— По правде говоря, мне хотелось поскорее унести оттуда ноги.
Старуха протяжно захихикала, что в ее возрасте означало искренний и благожелательный смех.
— Поколение меняется на глазах. Для тех, кто чуть моложе меня, вы сказали вещь почти кощунственную. Что ж, деточка, идемте за мной в мои закрома.
Недоумевая, Кристина отправилась вслед за удивительной старухой. Они миновали еще одну комнату и вошли в следующую. Анжелика Федоровна подвела ее к большому гардеробу и настежь распахнула обе створки. Кристина с удивлением и некоторой неловкостью увидела десятки платьев и костюмов. Ей не очень-то улыбалось одевать что-то из этого старья. Как бы там ни было…
Анжелика Федоровна, словно заметив ее сомнения, сказала:
— Что-то из этого действительно не ко времени. Но ведь некоторые фасоны мода просто вытаскивает из прошлого и выдает за новое. Мода — самое лживое из того, что придумал человек. Давайте, деточка, посмотрим, что тут у нас есть.
В следующие полчаса Кристина забыла обо всем на свете. Казалось, то, что уже иссякло в ней, перестало иметь значение, было выброшено за ненадобностью и забыто, вдруг всплыло в памяти и ожило. И эта радость от собственного изображения в зеркале, и кокетство, и осознание найденного покоя… А главное — неистребимая женская страсть к нарядам. Дайте женщине войти во вкус, и она начнет примерять на себя даже старые шторы.
Старуха сама увлеклась. Всевозможные истории, замечания и советы сыпались из нее, как из прохудившегося мешка. Кончилось тем, что они обе переоделись и подкрасили себе губы найденной в пыльной косметичке помадой.
— Надо сказать, в свое время я умела себя подать, — чувствуя усталость, но не подавая вида, бодрилась Анжелика Федоровна. — Боже мой, трудно поверить, что эти ноги когда-то увлекали мужчин. Будь у них воображение, они не стали бы ценить женщину за ноги. Всего каких-то 50 лет — и ими уже можно пугать маленьких детей. Только ум, деточка! — подняла она палец. — Не грудь, не ноги, не, извините, попа. Ум! С годами он не обесценивается. Хотя смотря у кого.
Они обе расхохотались.
— В шестьдесят пятом я чуть было не изменила Михаилу Степановичу Хотя «изменила» — это сильно сказано. Представьте себе лето, Сочи, я в эффектном и довольно смелом сарафане, а кругом полно здоровых мужиков из Заполярного круга. То ли нефтяники, то ли шахтеры. Мужа задержали в Минске какие-то правительственные дела. И вот один из нефтяников начал брать меня приступом. То подкараулит у ворот санатория (в наш санаторий не всякого пускали), то найдет на пляже, то в мою экскурсионную группу запишется. Разумеется, уже тогда я не была молоденькой, все эти глупости отметала одним взглядом. А он не сдается! Потом я думаю: какого рожна? И соглашаюсь идти с ним в кино. Не то чтобы я сама на что-то рассчитывала… Просто хотелось знать, на что этот субъект «запал», как вы теперь выражаетесь. Уже тогда хватало разных профурсеток, готовых на все ради красивых слов. И вот идем мы с ним в кино. Я вся такая воздушная, в шляпке, сандалиях и с сумочкой. А он в пиджаке, при галстуке и в жутких лакированных туфлях. У мужчин, как ты догадываешься, свои странности. Сидим, смотрим фильм. И минут через десять я чувствую оглушительный, густой запах, извините, деточка, потных, немытых ног. Еще через две минуты я понимаю, что аромат, — она произнесла это с французским прононсом, — издает мой кавалер. Он, оказывается, снял в темноте свои туфли и наслаждался свободой. Разумеется, у меня исчезли всякие иллюзии, даже если они и были…
— Кстати, о запахе, — отсмеявшись, посерьезнела Кристина. — Вы ничего не чувствуете?
— Господи, наш пирог горит! Деточка, беги скорее! — воскликнула Анжелика Федоровна, меняясь в лице.
Кристина вскрикнула и помчалась на кухню.
Через несколько суетливых минут, очистив чуть подгоревший снизу пирог от корочки, они пили чай, болтая, как две давнишние подружки.
Кристина чувствовала себя почти счастливой. Во всяком случае она уже не помнила, когда так искренне смеялась.
Через некоторое время Анжелика Федоровна попросила отвести себя в спальню. Выглядела она не очень хорошо, хотя и старалась показать, что это не так.
— Еще одно напоминание о том, как далеко я уехала по своему билету Если честно, деточка, то намного дальше, чем рассчитывала, — старуха улеглась в постель и закрыла глаза. — Идите. Вас в вашей комнате ждет генеральное сражение с бардаком, который там развела Зойка.
Кристина, хотела спросить, кто такая Зойка, но решила, что для таких вопросов еще будет время.
Перемыв и убрав посуду, Кристина осмотрелась в поисках ведра и тряпки. Они нашлись в небольшом чулане. Набрав воды, вошла в свою комнату. На диване лежал скрученный матрац и два комплекта постельного белья, выданные хозяйкой чуть раньше. Она облегченно вздохнула. Пока все складывалось удачно. Под ногами появилась почва, а в душе все еще теплилась надежда.
С этими мыслями Кристина приступила к уборке, словно давно жаждала этой работы, потому что только работа давала ощущение своего места в мире. К тому же можно было обстоятельно обо всем подумать. Иногда есть необходимость навести порядок не только вокруг себя, но и внутри себя, что позволило бы начать жить по-новому. Соскрести прошлые ошибки…
«Думаешь, у тебя это получится?»
Кристина вымыла пол, разогнулась и взглянула на свои пальцы. Грязные, они сейчас казались ей чище, чем в то время, когда она жила милостью Хайнса. Трудно и представить то, что они делали. Значит, представлять и не стоило. Иначе в памяти неизбежно всплыло бы все остальное.
