Пенни Винченци - Греховные радости
— Я сама не знала, — ответила Вирджиния, чувствуя себя дурой. Голова у нее не прошла и раскалывалась по-прежнему.
— Я ему пообещал, что мы станцуем для него чечетку. Иди-ка принеси свои чечеточные туфли. Малыш, к роялю, живо.
— Ой, папочка, я не могу.
— Можешь, можешь. Давай.
Малыш послушно поднялся и, еще не проснувшись окончательно, спотыкаясь побрел в дом.
— Давай, сестренка. Доставим старику удовольствие.
— Нет, — отрезала Вирджиния. — Честное слово, я просто не могу. И Александр не хочет, чтобы я сейчас танцевала. И не зови меня «сестренка». Ты знаешь, что я этого терпеть не могу.
— Ну почему же, я с удовольствием посмотрю, как ты танцуешь, — улыбнувшись ей, проговорил Александр. — Честное слово. Ну пожалуйста, Вирджиния. Судя по тому, что я слышал, это должно быть потрясающе.
— Ничего подобного, — возразила она и неохотно поднялась, поняв, что проще будет уступить, чем сопротивляться. — Ну ладно.
Каким-то образом она все-таки дотанцевала до конца. Она чувствовала себя так, словно угодила в глупое, даже смешное положение, но все-таки она дотанцевала. Малыш видел, что сестра нервничает, и потому аккомпанировал аккуратно и внимательно, во всем следуя за ней; Фред III был в великолепной форме. Когда они закончили, Александр похлопал в ладоши и сказал:
— Потрясающе. У тебя просто талант, — и Вирджиния почувствовала себя еще глупее. Наклоняясь, чтобы развязать чечеточные туфли, она увидела, что Мэри Роуз нагнулась к Александру и что-то прошептала ему на ухо. Он улыбнулся ей в ответ. Вирджиния буквально застыла в приступе непередаваемого горя и ужасной ревности. Малыш легонько подтолкнул ее:
— Давай, Пресвятая, пошевеливайся.
— Не зови меня так! — со злостью огрызнулась Вирджиния.
— А как ты ее назвал? — спросила заинтригованная Мэри Роуз.
— Пресвятая, — ответил Малыш, еще не вполне протрезвевший после выпитого за обедом. — Да-да, именно так, ты не ослышалась. Это ведь тебя в колледже так прозвали, дорогуша, да?
— Малыш, пожалуйста, заткнись, — взмолилась Вирджиния. — Очень тебя прошу.
— Как интересно, — не отставала Мэри Роуз. — А почему?
— Ну, это сокращенно…
— Малыш, пожалуйста!
— …от Пресвятой Вирджинии.
— По-моему, ничего особенного, — вежливо заметил Александр.
— Нет, это еще не все. Пресвятая Вирджиния, будущая Богородица. Имелось в виду крайне девственное состояние Вирджинии.[9] Тогда. В то время она прославилась именно этим. Конечно, никому не известно, как…
— Ну хватит, Малыш! — резко оборвал его Фред. — Вирджиния, пойди найди Бомонта и попроси его принести что-нибудь выпить.
Но Вирджинии рядом с ним уже не было. Сгорая от стыда и обиды, ничего не видя вокруг из-за брызнувших слез, она вылетела из комнаты, промчалась через холл, взлетела вверх по лестнице, домчалась до своей комнаты, захлопнула за собой дверь, заперла ее и бросилась на кровать. В горле у нее застыл такой комок боли, что она не в силах была даже рыдать. Она просто лежала неподвижно, разбитая, униженная, оскорбленная до глубины души, не зная, что же теперь делать. Ей показалось, что так прошли долгие часы; потом раздался стук в дверь.
— Вирджиния, это я, Малыш. Извини меня. Открой.
— Нет, — ответила Вирджиния. — Нет. Уходи.
Снова наступила тишина. Послышались удаляющиеся шаги Малыша. Потом опять раздался звук шагов, но других: они приближались медленно и как будто неуверенно. В дверь негромко постучали.
— Вирджиния? Это я, Александр. Открой дверь, пожалуйста.
— Нет.
— Тогда я буду сидеть здесь до тех пор, пока тебя нужда не заставит выйти.
Она немного полежала, раздумывая. Потом со смущенной и растерянной улыбкой на губах направилась к двери.
— Тебе пришлось бы долго дожидаться. У меня тут своя ванная.
— Можно мне войти?
— Почему же нет.
Он обнял ее одной рукой, подвел к кровати. Она тяжело опустилась на постель, он сел рядом с ней.
— Не понимаю, из-за чего ты так расстроилась. По-моему, в этом прозвище нет ничего обидного. Скорее даже наоборот. Слышала бы ты, как меня обзывали.
— Ну да, — она снова неуверенно улыбнулась ему, — поговорим опять о тебе и о твоем горьком детстве.
— Ну, что я думаю о твоем детстве, тебе известно.
— Дело не только в прозвище. А просто… во всем. В том, что меня заставили танцевать для тебя. Что Малыш, как всегда, одержал очередную победу. И в этой подлой Мэри Роуз.
— Подлой?
— Подлой. Вечно она старается чем-нибудь меня унизить. Она меня ненавидит.
— Мне она такой не показалась. Возможно, просто немного холодновата.
— Ну конечно! Я вижу, она тебе понравилась.
— Не особенно. Больше всего среди всех твоих домашних мне понравились твоя мама и ты.
— Вот как, — унылым голосом проговорила она.
— Вы не такие… ну, не такие уверенные в себе.
— Вот как, — повторила она.
Оба замолчали. Вирджиния подумала, что с его стороны это прозвучало почти как объяснение в любви и вряд ли он сможет объясниться лучше. Вряд ли.
Внезапно он повернулся к ней — лицо его было очень близко — и заглянул ей прямо в глаза.
— А ты все еще девственница? — спросил он.
Вирджиния была поражена, у нее в самом прямом смысле слова перехватило дыхание. Она изумленно уставилась на Александра.
— Зачем тебе это?
— Просто хочу знать.
— Вот как!
— Извини. Я понимаю, что это очень личный вопрос.
— Да.
— «Да», что личный, или «да», что ты девственница?
— И то и другое.
— Я так и думал, — сказал он. — Послушай… это никак одно с другим не связано. Но ты бы не согласилась выйти за меня замуж?
Глава з
Вирджиния, 1960
Венчание было намечено на апрель следующего года и должно было происходить в Нью-Йорке. Бетси и Фред и уговаривали, и умоляли Вирджинию, чтобы свадьба состоялась на Лонг-Айленде, но Вирджиния категорически отказалась. Она не стала объяснять причину, на самом деле заключавшуюся в том, что если бы свадьба и вправду происходила там, где хотели родители, то, несмотря ни на какие старания и усилия, она обречена была бы оказаться точной копией свадьбы Малыша и Мэри Роуз. Если бы это было возможно, Вирджиния вообще предпочла бы ограничиться тихой гражданской церемонией регистрации брака или же сбежала бы венчаться в Англию, но Александр заявил, что все графини в его роду выходили замуж с родительского благословения и устраивали соответствующие их положению свадьбы. Похоже, он не вполне сознавал всю странность того, что на свадебных торжествах не будет его собственной матери.
