Двенадцатый рыцарь - Алексин Фарол Фоллмут
— Без обид, Ви, но ты ведешь себя как стерва, — вставляет Маккензи, нахмурившись.
— Я не обижаюсь, — уверяю я ее. — Просто принесите квитанции, и я возмещу вам деньги. В тот же день, обещаю.
Кайла ворчит, но, похоже, доверяет мне в этом вопросе. В конце концов, пусть я и «стерва», но очень надежная.
— Ну что, мы закончили? — спрашиваю я. — Потому что у меня есть работа.
Часть меня снова хочет напомнить, что они могли бы докучать кому-то другому. Например, Джеку Орсино, который как раз вернулся с обеда. Но он, конечно же, сидит на другом конце кампуса, в верхней части двора, среди старшеклассников-спортсменов и чирлидерш. Правда, проходя мимо его стола, я заметила, что Оливия Хадид как-то подозрительно отсутствовала.
Меня никогда не интересовало, что происходит у Оливии Хадид, и уж тем более у Джека Орсино, но учитывая, что я весь день оказываюсь в эпицентре его попыток ее отыскать, у меня возникает ощущение, что кое-кто наконец утратил вкус к тем галлюциногенам, которые Джек, похоже, добавляет в свой лосьон после бритья. Я всегда считала их странной парой. Не из-за Оливии — она умная, да и, что важно, не засранка. Чего я не понимаю, так это что она нашла в нем.
— Кажется, Оливия Хадид бросила Джека Орсино, — сообщаю я брату позже, когда мы едем домой. (Уточнение: за рулем я, потому что Баша нельзя подпускать к крупной технике без крайней необходимости.)
— Что? Не может быть, — Баш сразу оживляется, радостно выпрямляясь. — Перед встречей выпускников?
— И что?
— По сути, они же были практически королем и королевой школы!
— И что с того?
— Ты не понимаешь? — он кричит на меня в ответ.
— А тебе-то что?
— Виола, я — художник, — фыркает он. — Человеческое бытие — мой источник вдохновения.
— Я не думаю, что Джек и Оливия являются яркими примерами человеческого бытия, Себастьян.
— Разве нет? — снова возражает Баш. — Честно говоря, это очень по-гречески.
— Что?
— Его колено!
— Так?
— Он повредил колено, и она бросила его! Это как если бы Далила сама отрезала волосы Самсону и выдала его филистимлянам!
— Вообще-то, Далила фактически была похищена Самсоном, — не удержавшись, замечаю я, — что, конечно же, опускается в каждой адаптации…
Баш стонет:
— Вообще-то это дух повествования…
— Миф о роковой женщине ужасно мизогинистичен, — напоминаю ему, потому что, похоже, он не читает мамины статьи так, как это делаю я, — и, что более важно, Оливия не выбивала Джеку колено.
— Но было бы намного круче, если бы выбила, — с энтузиазмом добавляет Баш. — Это было бы что-то вроде Тони Хардинг, но в более мстительном ключе, в стиле Тарантино.
— Ты думаешь, что история Тони Хардинг недостаточно жесткая? Там ведь другой фигуристке разбили колено стальной битой. Чего еще ты ожидал, выстрелов?
— Ну ладно, — соглашается он. — Но тебе стоит добавить что-то подобное в один из своих квестов.
— М-м. — В другой ситуации я бы сразу ответила, что беспричинное насилие с применением оружия в нынешней политической ситуации этически неприемлемо и портит всю эстетику, но у меня просто нет на это сил. Поэтому я лишь нервно барабаню пальцами по рулю. — В общем, я больше не делаю квесты.
— Что? Почему? — В голосе Баша слышится беспокойство, но я упрямо концентрируюсь на дороге.
— Не знаю, просто некогда.
Когда мы сворачиваем на подъездную дорожку, я уже предчувствую — точно знаю — он собирается поговорить об этом с мамой. Эти двое постоянно беспокоятся о моем давлении, убежденные, что в какой-то момент я не выдержу, и у меня лопнет сосуд в мозгу или что-то в этом духе. И, честно говоря, может, так и будет. Люди неимоверно раздражают.
— Что случилось? — спрашивает мама, как только мы заходим в дом. Обычно она весь день пишет, но старается быть на кухне в те часы, когда всегда находятся дома: до школы, после школы и во время ужина, — всегда старается прерываться и находиться на кухне.
— Ничего не случилось, — отвечаю я, но Баш тут же объявляет:
— Ви опять поругалась со своими друзьями-ботаниками.
— Опять? — говорит мама.
Отлично. Идеальная реакция.
— Это ботаники из ConQuest — уточняет Баш, потому что в прошлом году у меня были идеологические разногласия с группой по истории США, которая тоже состоит из ботаников, но несколько другого типа.
Баш устраивается на табурете у стойки:
— Она говорит, что с квестами покончено.
— Я действительно с этим покончила, — добавляю я, но, похоже, никто не слушает.
— О, милая, — мама поворачивается ко мне с тоскливым вздохом, на секунду превращаясь в Золушку. — Им не понравилась история, которую ты написала?
— Это не история, это… — растроенно говорю я. — Ладно, неважно. Нет, не понравилась, но ничего страшного. Я все равно их терпеть не могу.
— Ты вообще никого не можешь терпеть, — бросает Баш, и я тут же бью его в живот. Он кашляет, а потом тянется, чтобы дернуть меня за косу.
— О боже, прекрати…
— Подожди, — Баш отвлекается на вибрирующий телефон. — Что? — радостно кричит он в трубку и отходит в сторону. — Да, у меня тут страница сцены… Как насчет, небольшого отступления? — добавляет он, поднимаясь по лестнице. — Джек Орсино и Оливия Хадид…
— БАШ, Я НЕ ГОВОРИЛА… Он уже ушел, — заключаю я со вздохом, поняв, что осталась один на один с пронзительным взглядом мамы. — Перестань, — ворчу я. Она всегда так делает — волнуется. Это мило, но бессмысленно. — Я в порядке, — заверяю я ее и добавляю: — Я не хочу это обсуждать.
Мама сжимает губы, зная, что настаивать бесполезно. В конце концов, я вся в нее. Когда мы не хотим, чтобы нас беспокоили, никакие попытки нас переубедить не сработают. Многие ее бывшие усвоили это на собственном опыте.
— Ладно. Как прошел день в школе? — она пододвигает мне тарелку с хумусом и свежими овощами. Я тянусь за морковью и пожимаю плечами:
— Нормально, — отвечаю, откусывая кусочек.
— Просто нормально?
Я очень медленно пережевываю и глотаю.
— А как прошло твое свидание? Ты так и не рассказала.
Теперь она делает то же самое — медленно жует, чтобы обдумать ответ.
— Я кое с кем встречаюсь, — говорит
