Хозяйка города Роз - Юлия Гойгель
— Ты не курила, — говорю ей. Понимаю, что слышит в моём голосе неодобрение. Но ей, похоже, от этого ни холодно, ни жарко. Моё мнение о ней, ей самой уже неважно. Не оправдывается, просто отвечает:
— Я мало курю. И ты раньше курил. Бросил?
— Нет. Но не злоупотребляю. Может и совсем брошу. Даже с собой сигарет нет. Даш свою?
Она протягивает пачку и зажигалку и сообщает, что хочет вызвать себе такси. Я не планирую напрашиваться к ней в гости, но интересуюсь местом, где она теперь живёт. Почему-то не удивляюсь, что осталась в том доме, где и родилась. Желание её мамы поменять место жительство понятно. Не каждая останется жить в доме, когда твоего собственного мужа и вашу соседку, нашли мёртвыми в соседнем доме среди ночи. Но, были ли между ними какие-то отношения или они просто допились до состояния нестояния, узнать уже не удастся. Да и никому эти знания не нужны. Это можно понять и пережить, кроме одного «но». Вместе с ними погибла Ева. Смерть сестры я никому не прощу. И в этот город я вернулся и по этой причине тоже. Я должен узнать, что произошло в ту ночь в нашем доме. Теперь у меня для этого есть все средства. Сидящая рядом женщина вновь говорит о такси. Неужели, всё-таки избегает меня?
— Не избегаю. Слишком много времени прошло. Банально не хочу доставлять тебе неудобств, — отвечает вроде бы честно. Не хочет показаться навязчивой. И я произношу то, что не собирался говорить. Но это правда. Возле могилы собственной сестры совсем не хочется изворачиваться и лгать.
— Ты — не неудобство для меня.
Глава 10. Прокатимся?
К моей машине идём медленно и, снова, молча. Возле центральных ворот кладбища есть небольшой рукомойник. Я о нём не знаю, но она показывает. Мы по-очереди моем руки, затем вытираем салфетками насухо. Я сам открываю ей дверцу рядом с водительским сиденьем, чтобы она могла сесть. Эта девушка достойна моего уважения и внимания. Порог у внедорожника довольно высок, а юбка её платья слишком узка. Приходится прямо передо мной задрать подол значительно выше колен. Несмотря на то, что на улице больше двадцати градусов тепла, она носит чулки. Я не могу не заметить кружевную резинку. И пусть я видел их не одну сотню, стою и пялюсь на её ноги. Обычные женские ноги. За последние десять лет не раз видел значительно красивее. Привык к ровному цвету загара. А у Эли кожа светлая. Она не только не загорела, но и не воспользовалась городским солярием. Продолжаю смотреть на её ноги и понимаю, как бы каламбурно это не звучало, что на кладбище, рядом с могилой Евы, я не могу дать умереть тени призрачной надежды, что мы с Элей ещё будем близки. Я вижу, что она корнями вросла в этот город, стала его неотделимой частью, а я уже потерял интерес даже к Сити. Я никогда не вернусь в район Роз, но мы с Ней ещё не раз встретимся. Откуда-то я это точно знаю.
Риторически спрашиваю про машину. Удивляет её признание даже не в том, что у неё нет прав, а в том, что Марек научил её водить. Вижу, что она тут же пожалела о том, что рассказала, но я уже хочу увидеть её за рулём своего автомобиля. Тогда, десять лет назад, у меня не было возможности оплатить ей такси. Наверное, она думает, что мне хочется взять реванш и увидеть её за рулём дорогого авто. Моего авто. Пусть мы не вместе и никому ничего не нужно доказывать, но город помнит всё. Мне не важны ни собственные, ни её воспоминания. Лишь воспоминания города. Того, с кем я приехал поквитаться. Но это не так. Я хочу увидеть её за рулём своей машины не для города, для себя.
— Это же внедорожник? Полный привод? — уточняет она.
— Да.
— А не страшно пускать меня за руль?
— Я пристегнусь.
— Ладно. Пристегнёшься и будешь молчать. Одно твоё замечание, и я останавливаю машину, — ставит свои условия. Мне нравится, как она это делает. Так серьёзно, сосредоточенно, что-то обдумывая, так сильно напоминая мне знакомую девочку Элю. Я ели удерживаюсь, чтобы не прижаться к её сжатым губам своими. Впустит ли она меня, как раньше? Насколько глубоко? Насколько позволит себе открыться? Тогда она вряд ли осознавала всю силу собственной страсти. Да и я, наверное, тоже. Что может вспыхнуть между нами теперь? Скромный костерок или бушующее пламя?
Мы меняемся местами, и я помогаю ей перенастроить водительское сиденье под её невысокий рост, затем пристёгиваемся. Она обрушивает град вопросов:
— Машина же у тебя застрахована полностью? Ты же не экономишь на страховке? И собственную жизнь, надеюсь, тоже застраховал? И завещание написано?
В итоге сама не удерживается и смеётся. Как десять лет назад. Мне очень нравился и теперь нравится её смех. Он не изменился.
— Всё такая же маленькая засранка, — качаю я головой. — Заводи машину, Эля.
Всё же юбка её платья слишком облегает. Да, ладно! Задирает юбку значительно выше резинок чулок и удобно устраивает ноги на педалях. Сначала машина ели ползёт, и я заметно расслабляюсь. Пользуясь предоставленной возможностью, смотрю на её полуобнажённые бёдра. Так хочется коснуться её кожи пальцами. Не удерживаюсь и протягиваю руку. Маленькая засранка резко уходит вправо и видит, что моё лицо бледнеет. С дороги кажется, что мы летим в кювет. На самом деле там оказывается въезд в заброшенный карьер, которые городские оторви головы приспособили под площадку для дрифта. Она не притормаживает и съезд получается очень резким. Но я понимаю, что Эля уже почувствовала машину и уверена в ней. Конечно, дрифтовать на полноприводном автомобиле так себе удовольствие, поэтому она проезжает лишь несколько кругов, но на очень приличной скорости. И, не сбавляя её, выскакивает с площадки в обратную сторону той, откуда мы заехали.
— Твою машину можно испачкать? — всё же уточняет.
— Попробуй, — разрешаю я. Становится интересно, что ещё она задумала. Эля из моей памяти боялась рисковать. Кто научил её этому. Муж… или Марек? Насколько близко они общаются?
Теперь мы едем по настоящему бездорожью. Здесь, я так понимаю, тренируются местные любители подобной езды. Конечно, скорость она сбрасывает, но некоторые лужи доходят до верхних стёкол
