Единственная моя - Наталья Шефер
- Ты куда? – спросила ошеломленная Маргарита и попыталась остановить подругу, та же, с неожиданной силой оттолкнула ее и встала с кровати.
- Я пойду к нему – прошептала она, но, сделав два неуверенных шага, упала без чувств.
Проводить Рому в последний путь пришли все его друзья, однокурсники и родные. Были соседи, помнящие его еще мальчишкой. Знакомые родителей и сотрудники. Все, кто так или иначе знал его, посчитал своим долгом придти. Рому любили, за его доброе сердце, легкий характер и просто за обаятельную, мальчишескую улыбку. Их горе было искренним, а слезы – настоящими. Анну Андреевну, убитую горем, в раз поседевшую и постаревшую, с двух сторон поддерживали муж и приемный сын. Она рыдала навзрыд, сжимая в руках насквозь промокший платочек. Мужчины держались, только Андрей Романович иногда украдкой смахивал непрошенные слезы.
Мия на похоронах не присутствовала. Потеряв сознание на полу больничной палаты, она еще сутки находилась в коме. Но и потом, была так слаба, что едва могла говорить и двигаться, то и дело проваливаясь в спасительный сон. Там ее ждал он, любимый, живой и счастливый. Во сне, он осыпал ее лицо поцелуями и заключал в свои крепкие и нежные объятия.
Глава 11
Мию выписали седьмого мая. Бледная и растерянная она сидела в кабинета врача, сжимая в руках сумку со своими вещами.
- Как ты себя чувствуешь сегодня? – окинув девушку внимательным взглядом, спросил он.
- Нормально.
- Голова не болит? Тошноты нет?
Мия отрицательно покачала головой.
- Дома, первое время, больше лежи и меньше двигайся. Постарайся реже смотреть телевизор и не перенапрягайся. Если появятся головные боли, полежи в затемненной комнате, в этих случаях обычно я прописываю успокоительное и обезболивающее, но тебе, я бы не рекомендовал.
- Почему? – она подняла на него глаза, полные такой тоски и печали, что врач, уже много чего повидавший на своем веку, не выдержал и в смущении уставился на свои руки, бессознательно крутившие шариковую ручку. Прокашлявшись, он продолжил.
- Должен сообщить тебе кое-что, думаю, ты еще не знаешь об этом. Срок слишком маленький.
- Срок?
- Да, ты на четвертой неделе беременности – он помолчал, ожидая от нее каких-нибудь слов, но Мия молчала – у тебя будет ребенок.
- Я поняла. Я не знала, даже не думала – у нее задрожали губы и она опустила взгляд, отчаянно борясь со слезами.
- Поэтому лучше воздержаться от приема успокоительных препаратов, это может ему навредить. Тебе и так уже делали рентген, но в то время, мы еще не знали о ребенке.
- Мия – выйдя из-за стола он сел рядом с девушкой и взяв ее хрупкую руку сжал в своей крупной ладони – сейчас тебе нельзя предаваться печали и впадать в депрессию, чтобы сохранить ребенка, ты ведь хочешь его?
- Да, да – прошептала она - очень хочу.
- Значит, ты должна позаботиться о нем, а что бы заботиться о нем, нужно заботиться о себе. Тебе нужно хорошо питаться, совершать прогулки и больше отдыхать, тебе нельзя нервничать и расстраиваться. Ты понимаешь меня?
Она кивнула.
- Ради своего мужа, ты должна взять себя в руки, собрать в кулак свою волю и продолжать жить, я думаю, я уверен, он бы сказал тебе то же самое – тяжело вздохнув, он поднялся и вновь сел за свой стол – тебе нужно встать на учет в женскую консультацию, а если будет сильно болеть голова не тяни и обратись в больницу.
- Хорошо, я все поняла. Спасибо вам за все – Мия встала и набросила ремешок сумки на плечо – я пойду, до свидания.
Она покинула кабинет врача, а он долго еще смотрел на дверь, закрывшуюся за ней. Нескоро еще он забудет ее бледное, осунувшееся лицо, хрупкую фигуру и полный отчаяния горький взгляд.
Мия покинула больницу, не останавливаясь и не оглядываясь. Дойдя до ближайшей остановки она села в первый пришедший троллейбус. Мысль о том, что Маргарита придет сегодня как обычно и не застав ее, будет волноваться, некоторое время не давала ей покоя, но она безжалостно отбросила ее в сторону. Ей никого не хотелось видеть и она умышленно ничего не сказала подруге о выписке. Сегодняшний день особенный, он должен принадлежать только ей и Роме, день его рождения, до которого ему не суждено было дожить.
Троллейбус шел не туда, куда ей нужно было и через две остановки, Мия вышла, немного подождала и села в свой, устроившись у окна, путь предстоял долгий. Часа через два она стояла у больших чугунных ворот, они были закрыты, но маленькая калитка справа была распахнута и она, пройдя в нее, очутилась в царстве мертвых. Здесь покоился ее муж - ее любовь, ее жизнь. Могилу она нашла не сразу и с трудом, хотя Рита рассказала ей все довольно подробно. Она вся была завалена уже повядшими цветами и венками, то тут, то там на ветру колыхались черные ленточки «от друзей», «от родных», «сыночку от родителей». Неожиданно Мия замерла, затаив дыхание, она подошла поближе и взяла в руки одну из лент, прикрепленную к красивому венку, на ней серебрилась надпись «любимому мужу» и слезы, так долго сдерживаемые, хлынули из ее глаз горячим потоком. Сидя на траве рядом с могилой она плакала и плакала, не в силах остановиться, а ее взгляд не отрывался от деревянного креста с эмалевой табличкой, на которой было написано «Азаров Роман Андреевич 07.05.1976 – 25.04.1999». «Почему? Почему?» - шептала она, глотая соленые слезы. «Почему все вы уходите?». Выплакавшись, Мия еще некоторое время посидела молча, а потом начала говорить. Слова, так же как и недавно слезы лились из нее непрерывным потоком. Она вспоминала их первую встречу, тот день, когда Рома сделал ей предложение, их свадьбу. Она рассказывала ему о своих чувствах, о том, о чем не успела или позабыла рассказать ему при жизни, о ребенке и предписаниях врача и признавалась в любви, и вновь плакала. Просидела Мия долго, не заметив, как день плавно перешел в вечер. «Мне пора уходить, родной» - сказала она, оглядываясь по сторонам – «уже поздно, теперь мне нужно заботиться о нашем малыше. Мне так жаль, что ты его не увидишь». Подавив вновь подступившие слезы она встала, подошла к деревянному кресту
