Его наглый друг (СИ) - Оливия Лоран
Внутренне ликую, что, наконец, замолкает и отворачивается к окну. И в тоже время хочу, чтобы продолжала препираться. Полнейшая дичь.
Мчим до общаги в гробовой тишине. Зачем-то выписываю себе руководство к действию. А если быть точным — к бездействию.
Просто доехать. Просто в молчании. Просто выпроводить и свернуть назад к дому. Своему. Блядь, конечно же, к своему! Как будто рассматриваю другие варианты.
Но бодаться с ней куда проще, чем выносить напряженное затишье…
Когда тормозим у общаг, натягиваю привычную маску похабника, которая уже и самого порядком бесит… С гребаной ухмылкой выдаю развязно:
— До комнаты провести?
Она вдруг вспыхивает и заливается краской, а затем отвечает как-то сконфужено:
— Не стоит…
Усмехаюсь с излишним старанием, перегибая с эмоциями не хило. Выгляжу, наверняка, как придурок. Хотя когда меня это волновало…
Но стоит ей снова начать говорить — впадаю в ступор уже я.
— Пожалуй, целоваться на прощание не будем, — кривится ехидно.
Язвит же змеюка. Напоминает тем самым о своих ядовитых губах, что отравляют мозг. Кажется, что стягивает удавку не только на шее, но и грудину сжимает нещадно.
Триггерит ведь сразу, отправляя под стол в ее комнате.
— Нарываешься… — цежу сквозь зубы. — Не провоцируй.
— А то что? — хорохорится она.
А сама уже дверную ручку обвивает пальцами, собираясь деру дать в случае чего.
Вот объяснить бы ей правила допустимого поведения. С чувством. С толком. С расстановкой. Да только все силы брошены на сохранение контроля, что трещит по швам.
Рывком кидаюсь к ней, нависая сверху. В ноздри тут же ударяет ее одурестический запах, от которого плавится рассудок. Тяну на мощностях, насыщая легкие дурманом.
Она вытягивается струной, прилипая к спинке кресла. При этом вся сжимается. Шумно и сбивчиво дышит, выдавая реакции тела.
Тянусь рукой к защелке и отстегиваю ее ремень. Ловлю пряди волос, что за него цепляются, и с диким кайфом затягиваю аромат шампуня в перемешку с морским воздухом.
Тащу на пределе возможностей. И все же… Нащупываю трезвую мысль, что семафорит о последствиях. Отнюдь безрадостных.
Обхватываю ее ладошку, вцепившуюся в ручку мертвой хваткой, и открываю дверь без лишних слов.
Она испаряется тут же.
А я втыкаю замыленным взглядом в лобовое. Пару секунд, не больше. И срываюсь с места домой.
Залить и вытравить — единственная потребность, что ощущаю как никогда остро. Чем собственно и занимаюсь до глубокой ночи.
А следующий полдня словно выпадают из жизни. Прихожу в себя, только когда ощущаю грубые толчки в плечо.
Лёха, мать его, собственной персоной. Таращится на меня и что-то трещит без умолку. А я лишь чувствую, как трещит голова.
— Ебать-копать, думал не добужусь! — бьет по перепонкам, что приходится щуриться.
В памяти проносится вчерашний день, и я с трудом, но все же понимаю, в чем причина его столь раннего визита. Обычно заявляется ближе к ночи.
— Давай быстрей, все ждут уже по тачкам! — возмущается он.
Ему, видать, не терпится уже разбить лагерь и наслаждаться своей компанией. Он этого дня, пиздец, как ждал.
Мне же стоит запастись титаническим терпением и чем-нибудь еще. Или кем. Вытравить градусами чертову Русалку не вышло. Стоит попытаться вытрахать. Выбор будет.
* * *
Микрик — (разговорное) микроавтобус.
18
Остальные вокруг размываются, в фокусе чертова Русалка …
Макс
Выходим на улицу с вещами и загружаем все в багажник. Стопорюсь, осознавая, кто сидит в машине.
— Я на своей, — отрезаю уверенно.
— Гонишь? — усмехается друг. — От тебя разит за версту. Давай на перед, девчонки сзади.
Стиснув зубы, торможу рвущие нутро ругательства.
— Я с пацанами, — кошусь на Тоху, что стоит у своей тачки и расслабленно курит.
Лёха, конечно же, возмущается, сыплет в спину нелестные напутствия, но меня это мало волнует.
Главное подольше не видеть ее. Да и вообще… максимально соблюдать дистанцию. Дубль два, блядь. На пляже вчера не вышло.
Едва отъезжаем, Тоха врубает какую-то веселую попсу, накручивая громкость до оглушающих высот. Но несмотря на долбящие биты и гогот пацанов, отрубаюсь практически сразу. Разлепляю веки, лишь когда паркуемся на дальнем берегу Черного моря.
Слышу голоса девчонок, что делятся своими впечатлениями, и распознаю один особенный… Сон как рукой сняло. Нехотя выхожу из машины и иду за вещами к тачке Лёхи.
— Я те припомню, — беззлобно толкает тот, подходя ближе. — Не с той ноги встал? Или стряслось чего?
Его дотошный скан моего внешнего вида нервирует не меньше довольных лиц окружающих. Радуются так, словно моря никогда не видели.
— Голова гудит, — отмахиваюсь раздраженно.
На деле же гудит не только голова, но и все внутренности вибрируют от искреннего заливистого смеха, что не доводилось слышать прежде. Обостренный слух удивительным образом улавливает лишь ее голос, приглушая при этом посторонние звуки.
Черт, лучше бы и не пил. До сих пор ведет.
— Да погоди ты, успеем еще разложиться. Сейчас еще Саня подъедет, — продолжает Лёха и тащит меня в сторону остальных. — Пойдем, осмотримся, с девчонками поздороваешься. Маринка, кстати, расстроилась, что не поехал с нами. Ты давай, на себя ее бери, приглянулась же? Я засек, — лыбится он. — Остальных на пацанов скину. Мне надо с Линкой, так сказать, восстановить контакт.
Последнее слушаю, стиснув зубы. Крошу эмаль до трухи, когда мой извращенный мозг услужливо подкидывает варианты, как он, черт бы его побрал, собирается восстанавливать с ней этот самый контакт.
Не хочу, блядь, даже думать об этом, но мое шизанутое воображение, не зная границ, фонтанирует тошнотворными образами и щедро рисует 3D картинки.
Внутри все подпекает от необъяснимого протеста, но я стараюсь блокировать эти рефлексы. Не успеваю даже проанализировать реакции организма, как меня прибивают к земле новые…
Я замечаю ее.
Стоит в обнимку с той же Маринкой, что на меня великодушно «скинул» друг, и позирует на камеру.
В коротком, мать его, толи лифчике, толи топе и в таких же ни хрена не скрывающих шортах…
Эти реакции организма уже хорошо мне знакомы. Вот только объект, что их вызывает неподходящий. Но переключиться на более доступный, как ни стараюсь — не выходит. Остальные вокруг размываются, в фокусе чертова Русалка.
Шлифую взглядом ее обнаженные плечи, ключицы, обтянутые тканью сиськи, на которых непозволительно долго задерживаюсь, и спускаюсь к плоскому живот, обводя его контуры. Когда упираюсь в резинку джинсовых шорт, ощущаю, как во рту собирается слюна. Тут же перекидываюсь на голые длинные ноги и зарывающиеся в песок босые стопы, вспоминая, как упиралась
