Подонок. Я тебе объявляю войну! - Елена Алексеевна Шолохова
— Знаете, где он находится? Кто-нибудь из класса проводите…
— Обязательно! — подает голос Соня Смолина, и по классу прокатываются тихие смешки.
Попрощавшись, преподаватель выходит. Я собираюсь спросить у Полины, где найти этот зал, но едва успеваю открыть рот, как она стремительно убегает из аудитории. И я понимаю, что она боится со мной общаться. Боится навлечь лишний гнев этой ненормальной Сони.
Что ж, найду сама. В конце концов, это просто школа, а не лабиринт минотавра.
Иду по коридору и боковым зрением подмечаю, что за мной следует троица: Смолина и две ее подруги. Но тут ко мне подскакивает проходящий мимо математик.
— О, тебя-то как раз я и ищу! Ты сейчас куда?
— В лингвистический зал.
— Так он не там. Это на третьем этаже. Пойдем провожу, заодно поболтаем.
Он ведет меня в обратную сторону. Соня с подругами в нерешительности останавливаются. Когда мы проходим мимо них, она елейным голосом говорит:
— До свидания, Арсений Сергеевич!
Но он лишь равнодушно отмахивается, не взглянув на нее:
— Ага, пока. Так вот, Женя, я же веду тут математический кружок… отбираю самых-самых. В общем, я думаю, ты нам подходишь…
Мне немного смешно от его самомнения, но дополнительные занятия и правда лишними не будут.
— Что скажешь? — Он обгоняет меня на лестнице и становится на ступень выше, преграждая путь.
— Я тоже думаю, что вы мне подходите, — отвечаю в его манере.
— Отлично! — широко улыбается он. — Тогда вторник и четверг велкам. В три ноль-ноль.
И убегает вниз, так и не проводив меня. Но там я и сама нахожу этот лингвистический зал. Мне выдают несколько книг и журналов и конверт с цифровым кодом от образовательной платформы. Складываю всё это в сумку, которая становится сразу как гиря.
Иду обратно и еще на расстоянии вижу неугомонную Соню и двух ее подружек. Одна — Барби, которая утром целовалась со Смолиным, вторая — чуть полноватая девушка с ассиметричной стрижкой. Кажется, Алла.
Соня сидит на подоконнике рядом с выходом на лестницу и болтает ногами. Эти две — стоят напротив нее, у стены. Они будто здесь просто так, на меня и не смотрят, говорят о чем-то своем, смеются. Но ясно же, что явились по мою душу. Вон даже на третий этаж подняться не поленились.
И нет никого вокруг. Потому что уже идет урок.
После рассказов Полины, конечно, не по себе. Не хочется, чтобы мне выбривали голову или поцарапали кожу. Но иду вперед. Что еще делать? Буду отбиваться как могу. Сумкой вот. Она теперь как раз тяжелая с этими английскими учебниками.
И только когда приближаюсь к ним, Соня поворачивает голову в мою сторону. Не спрыгивая с подоконника, не прекращая болтать ногами, она тянет:
— О-о-о, какая встреча… швабра…
Я смотрю на нее и собираюсь ей ответить, как вдруг запинаюсь обо что-то и лечу на мраморный пол. Слишком поздно понимаю, что одна из ее подружек выставила мне подножку, пока я отвлекалась на саму Соню. Единственное, успеваю выставить перед собой руки и хотя бы лоб не расшибаю. Но ладони и, особенно, колени… Черт, я аж зажмуриваюсь от боли. А когда открываю глаза, то вижу перед собой чьи-то ботинки. Мужские. Идеально чистые.
Поднимаю голову — Смолин. Стоит и смотрит на меня сверху вниз с такой высокомерной миной, будто это лужа тут у него на пути и он не хочет испачкаться.
И вот тут я понимаю: ну всё, приплыла. От этих трех я бы, может, еще как-то смогла отбиться. Но он… Тут вообще без вариантов. Даже без своих дружков справится со мной, не напрягаясь. Скрутит, затащит и… И что будет дальше?
Мне аж дурно становится оттого, что их извращённый ум может придумать, какие еще унижения и издевательства… И почему-то кажется, что забава с щенком была всего лишь безобидной шуткой по сравнению с тем, что они могут вытворить со мной сейчас.
Интересно, здесь есть камеры? Их просматривают? Хоть бы!
Пытаюсь тут же вскочить на ноги. Но Соня спрыгивает с подоконника:
— Куда?!
Затем подает голос Смолин:
— Соня, постой, иди-ка сюда.
— Девочки, держите ее. Что, Стас?
Я кое-как встаю, но эти две сразу цепляются за руки. Мы боремся, я выворачиваюсь, но пока не слишком успешно. Смолин же вместе с Соней отходит на несколько шагов в сторону. О чем они говорят — неслышно, да и не до того сейчас. У меня ведь совсем немного времени, пока эти двое разговаривают, и есть хоть какой-то шанс вырваться и убежать. А потом… потом, когда они вернутся, — пиши пропало. Там уже я ничего против них не сделаю.
Поэтому бьюсь что есть сил. Пинаю Сониных подруг по ногам, они меня в ответ. Отталкиваю Яну так, что та едва не падает, но Алла тут же пребольно хватает меня за волосы, не давая убежать. И вдруг Смолин повышает голос. Даже прикрикивает:
— Да потому что, Соня, это уже ни хрена не смешно!
Наша возня тут же прекращается. Мы с удивлением смотрим на них.
Соня, которая только что ожесточенно спорила с братом, как будто вся скукоживается и, кажется, начинает плакать. А Смолин, который секунду назад казался злым, ну или крайне раздраженным, выглядит теперь раздосадованным.
Немного поколебавшись, он притягивает ее к себе и обнимает. Утешает, наверное. А затем, держа ее за плечи, уводит. Проходя мимо меня, она тихо цедит:
— Живи пока.
Сонины подруги, отцепившись от меня, растерянно смотрят им вслед. Потом переглядываются, берут свои сумки и тоже уходят следом.
Я остаюсь одна. Ноет затылок там, где меня тянули за волосы, жжет ушибленные колени и ладони, но, подозреваю, я отделалась легкими потерями.
20. Женя
После гимназии еду к маме в больницу, а когда возвращаюсь домой, у подъезда вижу всех наших. Девчонки бросаются мне навстречу, сжимают в объятьях, будто мы не виделись как минимум год, а не всего несколько дней.
Поднимаемся всей толпой ко мне. Леська — сразу на кухню. Достает из пакета колбасу, сыр, батон.
— Девчонки, давайте быстренько сделаем бутеры на всех?
Я ставлю чайник. Парни, пока мы с девчонками возимся у стола, толкутся в дверях кухни, отпускают шуточки и сами над ними же хохочут.
Потом мы, сытые и довольные, сидим в зале, кто — где: на диване, на креслах, на ковре. Наши наперебой рассказывают со смехом забавный казус, случившийся на лабораторной по химии, а я понимаю, как дико тоскую по
