Отомстить или влюбиться - Оксана Алексеева
– Безусловно, ну ты чего куксишься, если уж даже наш Алексейка Тавригин оживился? А у него талант – видеть только плохое. Да, Лариска, собранной суммы хватит, чтобы не допустить резкого обвала котировок. Цена на акции все равно немного колыхнется – терпимо, но биржевой паники мы уже точно не допустим. И если не будет ее, то мелкие акционеры не начнут скидывать акции, то есть медведи останутся ни с чем!
Я потянулась через полстола и дотронулась до его руки – несмотря на все мелкие противоречия, радовалась за отца, за себя, за все Королевство.
– Только теперь мы останемся должны целой куче друзей, знакомых и полузнакомых. И финансирование производства придется сильно урезать, – вставила мама.
– Ничего, дорогая, – устало, но без раздражения ответил ей отец. – Нас такие долги не разорят – пока важно только это. Никто ведь не собирался выйти из настолько сложной ситуации совсем без жертв?
– Не собирался, – признала она, и, судя по лицу, все равно очень сильно переживала.
– О, забыл упомянуть! – отец снова повернулся ко мне. – Грегор Хольм очень помог. Представь себе, не заикнувшись о свадьбе, выделил приличную сумму под минимальный процент – все, что сам смог собрать за такой короткий срок. И там, я скажу тебе, счет нехилый. Очень надеюсь, к концу недели он сможет прилететь сюда. Хочу поблагодарить лично.
– Неужели? – я сразу заподозрила неладное. – То есть о свадьбе речь больше вообще не зайдет? Вот так просто?
– Почему же не зайдет? – отец умеет портить настроение. – Разве ты не рада, что он не только безупречный финансист, но еще и замечательный человек? Не такого ли мужа хочет любая здравомыслящая женщина? Но тебя, конечно, принуждать никто не собирается, так что не скандаль заранее! Хотя… теперь получится чисто по-человечески некрасиво.
У меня окончательно пропал аппетит.
К обеду падение курса по сравнению с закрытием в пятницу составило полтора процента. Пока только реакция нескольких крупных инвесторов на возможность возобновления судебного разбирательства. Сама спекуляция еще не началась. Отец сходил с ума:
– Лешка, сынок, чего мы ждем? Мы прямо сейчас можем повысить курс!
– Не спешите, Сергей Васильевич. Если мы не станем играть на опережение, то потратим намного меньше средств.
Но папа уже разогнался, он человек действия, потому в засаде сидеть физически не умеет:
– А они могут начать завтра или через три дня – у меня за это время мозги лопнут!
Тавригин улыбался отцу и панике поддаваться не собирался:
– Будь я на их месте, то начал бы незадолго до закрытия биржи. Сегодня, пока все акционеры в напряжении.
– А если нет?!
Николай Иванович Выдрин вздохнул и вытащил бумажник:
– Открываем тотализатор. Хоть ожидание скрасим. Я за то, что обвал начнется на завтрашнем открытии сессии, Алексей Алексеевич – что незадолго до закрытия сегодняшней. Давай, давай, главный умник, с тебя пять тысяч. Какие ставки у остальных?
Отец загоготал в полный голос:
– Они будут ждать до послезавтра! В надежде, что я самостоятельно свихнусь и больше ничего делать не придется!
Даже я и мама поучаствовали. А что? Если превратить нервотрепку в игру, то и нервы останутся целее.
За сорок минут до закрытия сессии цена резко поползла вниз, из-за чего про шутливый тотализатор все забыли. Началось. Уже через пять минут Николай Иванович, папа и Алексей орали друг на друга:
– Тысячу! Еще нет тысячи? Тогда бери пару сотен!
– Все бери! Ты глухой, что ли! Я сказал, все бери!
– Вы индекс вообще видите? Кто-нибудь может перестать вопить и начать отслеживать индекс?
Я же не отрывала взгляда от графика на другом мониторе и вскрикивала от радости всякий раз, когда цена, едва подастся вниз, тут же выползала вверх. Алексей к закрытию сессии окончательно охрип, но завтра его будут носить на руках, и отнюдь не за то, что именно он победил в глупых ставках.
* * *
На открытии утренней сессии во вторник цена акций «Бергман и Ко» была на том же уровне, что во вторник за неделю до этого. РБК написали, что вчерашние колебания курса могли быть следствием краткосрочных спекуляций. Да, мы потратили немало средств, но за эти деньги просто купили свои же акции. Уже через некоторое время их можно будет снова постепенно продать и вернуться к прежнему режиму работы. Через каких-нибудь пару недель или месяц никто и не вспомнит о вчерашних переживаниях.
Отец беспардонно и неуважительно схватил Тавригина и сжал в объятиях. Мужчина до сих пор был бледным, но собой остался доволен и поздравления принимал без мнимой скромности. Как бы то ни было, но он справился – отвел беду так далеко, что безымянным рейдерам придется еще целый год копить средства, если они решат повторить аферу.
Мама принесла шампанское, шум вокруг вновь нарастал, однако теперь радостный. Даже случайно заглянувший в поисках меня директор планового отдела был пойман отцом и тоже заключен в объятия, хоть вряд ли понял причину. Выдрин дозванивался до Тамары Григорьевны, чтобы и ей сообщить прекрасные новости. И именно он почти бесшумно сказал:
– Тихо всем.
Сначала замолчали те, кто стоял рядом – слишком напряженно прозвучала его просьба. Потом притихли остальные и уставились непонимающе на него. Николай Иванович шатался и не мог сфокусировать взгляд:
– Она… продала… вчера… В самом начале обвала. Она… она говорит, что запаниковала… Она… Ей сделали предложение через ее брокера напрямую…
Уверена, не только меня приморозило к месту. Мы остановили обвал цены, чтобы мошенники не смогли собрать большой пакет. Только для этого влезли в колоссальные долги! Мы победили! Но у кого-то теперь четыре с половиной процента акций Клодиной – вполне достаточно, чтобы прямо сейчас войти в зал для совещаний, раскинуть празднично руки и заявить: «А где мой стул, идиоты?».
И не только я спонтанно уставилась на дверь.
В которую так никто и не вошел.
Глава 8. Лучший подданный Королевства
Через неделю Алексей Тавригин выглядел так, будто месяц не спал. Не представляю, что творилось в его душе. Он сделал больше, чем вообще способен человек: правильно проанализировал события, нашел выход, реализовал его. А провалился лишь на том, что слабоумная бабуля никогда не считалась настоящей Бергман… Он же и озвучил дальнейший прогноз:
– Если акции куплены не для того, чтобы войти в совет директоров, то мы в заднице, – Алексей последнюю неделю совсем перестал выбирать выражения. Но теперь его никто, даже Выдрин, не поправлял. – Четырех с половиной процентов хватит, чтобы устроить такой обвал, который мы уже не остановим… Четыре с половиной процента! Если их скинуть в один момент, то даже индекс содрогнется…
– Сынок, – отец, напротив, теперь проявлял бесконечное терпение, – не загоняйся так. Если кто и виноват, то только я. Ведь ты предупреждал об этой старой шлюхе…
– Да тут уж сложно спорить! – бессердечно добил его Николай Иванович. – Ты должен был вылизывать жопу этой продажной твари, пока все не закончится!
– Коля, хватит! – даже мама вышла из себя, а такого на моих глазах почти никогда не случалось. – Давайте еще поубиваем друг друга, вместо решения проблем! Алексей Алексеевич, возьмите себя в руки! Сергей прав – вы расклеились, хотя ваши заслуги признаны всеми. Так вот соберитесь и скажите уже, есть ли какой-нибудь выход?
Тому поспать бы часа три, побриться, в душ сходить… Но сейчас у него только оставалась возможность поднять красные глаза и ответить хрипло:
– Пока точно не знаю. Сергей Васильевич, все нерастраченные средства верните кредиторам. Дивиденды… ни в коем случае нельзя задерживать выплаты по дивидендам. С остальными долгами рассчитаемся позже. Мария Витальевна, отслеживайте в СМИ любое упоминание… вообще все отслеживайте. И звоните мне хоть ночью, если просто будет упомянута знакомая фамилия… Если вообще любая фамилия будет…
– Вот! – с непонятной торжественностью воскликнула мама. – Можете ведь! Совсем на человека стали похожи! А теперь пойдите-ка отсюда, у вас три выходных. И не спорьте. Если что-то случится, мы вам сообщим. И просто знайте – вы молодец.
