Измена. Найти свое счастье (СИ) - Аля Драгам
Заправляю непослушные локоны за уши и тороплю транспорт: я уже выбилась из графика и меня уже ждёт дома допрос.
— Часто ты так здесь ждёшь?
Сама я, конечно, разговор бы начать не осмелилась. Потому радуюсь, что тишина перестаёт давить со всех сторон и разбавляет привычное одиночество.
— Каждый раз, когда работаю вечерами. Почти каждый день.
— Одна⁈
Что его так удивляет? Район хороший. Лучше тех закоулков, по которым иногда приходится бежать по темноте.
А то, что пассажиров нет, даже плюс: можно будет занять место и отдохнуть.
— Чаще всего одна, да. Это удобно, — зачем-то спешу оправдаться. — И обычно я раньше возвращаюсь. Сегодня… эээ… непредвиденные обстоятельства.
Возможно, он понимает, кого я подразумеваю под «обстоятельствами», потому что довольно громко хмыкает. Мне безумно интересно, что его веселит, но подъезжает нужный номер, выплёвывая запоздавших школьников.
Их выдают веселые голоса и набитые учебниками рюкзаки.
С остановки в освободившийся салон заходим только мы.
Сразу же достаю карточку и прислоняю к считывателю, а вот мой спутник мешкает и беспомощно даже оглядывается по сторонам.
От кабины водителя уже спешит худенькая женщина с седыми волосами. Я знаю её — это тётя Лена, и она работает на маршруте много лет. Мы приветливо здороваемся, при этом она удивлённо замирает на парне.
Аррр… Имя… Узнать бы имя… Ему бы отлично подошло «Бажен» или даже «Жак». Такими именами всегда называют самых популярных мальчиков в книгах.
— … за проезд.
Выбираю свободное кресло у окошка и плюхаюсь в него, вытянув ноги. Довольно жмурюсь и не выпускаю из поля зрения кондуктора с жертвой. Тётя Лена хоть и худенькая, а нарушителей строит будь здоров!
Жак-Бажен трясёт перед ней экраном смартфона, но сейчас его модный гаджет бесполезен: только «подорожник» или наличные могут его спасти от участи быть высаженным на первой же остановке.
Мне становится его жаль, и я нащупываю в кармашке нужное количество «десяток», чтобы оплатить билет. У меня всегда лежат на крайний случай.
Когда я училась в десятом классе, долго болела ангиной. Так долго, что мои одноклассники пришли проведать. Это вечером мама узнала и запретила принимать гостей. А мы целых три часа общались, как друзья. Я даже выздоравливать тогда начала быстрее.
И вот перед уходом одна из девочек сунула мне книжку. Она выиграла её в каком-то конкурсе репостов. Книга про молодую пару, познакомившуюся в магазине.
Мужчина сразу влюбился и поехал провожать свою избранницу на трамвае. У него нечем было расплатиться за проезд, девушка выручила, он взял её номер телефона, чтобы вернуть деньги… И всё стремительно закружилось и закрутилось, приведя влюблённых к свадьбе.
Я, как и та девушка, возврат не приняла бы, но мысль, что мой номер могли бы взять… она греет. Я же всё ещё обычная студентка.
Только вот мечты остаются там, где им и место: внутри меня.
Похлопав себя по карманам, парень достаёт и протягивает тёте Лене красную купюру (других не водится⁈ да кто он такой⁈) и резко останавливает её рукой:
— Сдачи не надо.
Как ни в чём не бывало присаживается напротив меня, касаясь своими коленями моих. По коже бегут мурашки, а кончики ушей начинают гореть.
— Так почему ты ночами ездишь одна, Лиза?
Глава 20
POV Захар Одинцов.
Батин электорат был бы в диком восторге, если бы увидел мою персону, восседающую на продавленном кресле рейсового автобуса.
Судя по удивлённым глазам Лизы, она тоже не ожидала от меня действий. Только она не в курсе, что мы не всегда жили на широкую ногу. Лучше многих, да. Мы могли себе позволять покупки и поездки, но всё равно родители считали деньги. Это сейчас я оплачиваю пятёркой проезд, который стоит в сто раз меньше, и оставляю «на чай». Кто-то из моего круга общения принципиально настоял бы на сдаче, а кто-то бы одобрил мой поступок. Если есть возможность, почему не порадовать уставшую женщину с добрыми глазами?
Ну и шкурный интерес присутствует, не буду скрывать: мне хочется выглядеть в глазах девочки лучше, чем я есть на самом деле.
Неприятное открытие, но не первое.
— Так почему ты ночами ездишь одна, Лиза? — разворачиваюсь корпусом к ней и повторяю заданный ранее вопрос.
Я знаю ответ в общих чертах: матери нет особого дела до дочери, а отцом в их тандеме и не пахнет. Кто тот спермоноситель, оставивший ребенка странной женщине, тайна, покрытая мраком. Наши копнули, но ничего не нашли. Никаких следов.
Рожала не здесь, беременной никто не видел. Это наводит на определённые выводы, однако Елена, мать её, Радоевна очень не похожа на женщину, взявшую на воспитание ребёнка из детского дома.
Парни проверили все близлежащие приюты: глухо. Не поступала, не убывала.
Склонен предположить, что женщина скрывала свой позор, учитывая её странности. Секта, бл#дь!
В общем, я хочу просто растормошить Елизавету, услышать от неё рассказ, как она живёт. Живые эмоции, впечатления, интересы её хочу узнать, а не читать сухие факты биографии с пометками безопасников.
Хотеть хочу, а отдачи никакой. Ноль. Молчаливое рассматривание городского пейзажа, размытого из-за моросящего дождя.
Неужели заляпанное чужими руками стекло интереснее меня? Самолюбие больно царапает, и это неприятно ощущение толкает к действиям.
Я не просто теперь смотрю на Лизу. Я приобнимаю её, поражаясь тому, как идеально её тело прижимается к моему.
И пахнет от неё приятно. Неуловимо, без резкого химического шлейфа. Естественно. Впрочем, вся девчонка буквально фонит естественностью. И только убогие шмотки уродуют её красоту.
Есть те, кто в мешке выглядит звездой. Лиза Суворова к этой категории не относится. Она транслирует пожелание стать незаметной и окружающие её воспринимают таковой.
— Не хочешь говорить? Тогда я сам, — предупреждаю, чтобы отреагировала на звук, если на прикосновения реакции нет. Хотя как нет? Она напряжена каждой мышцей и сидит так, будто проглотила кол.
Болтаю обо всём. Забираю ерунду, пытаясь развеселить. В ход идут эпизоды из детства, студенческие вечеринки, наши забавы с братом.
Сейчас наше общение минимально, но все шалости отзываются внутри теплом.
— И вот этот засранец прячем за спиной руки и смотрит честными глазами на маму, — заканчиваю очередную байку про нашу вылазку в отцовский кабинет.
Мы тогда с Лёвкой перевернули допотопную чернильницу, залив стол, ковер, документы. До сих пор следы есть, вещи менять не стали, оставив на память. Мама у меня сентиментальна.
— И что дальше? — девчонка настолько внезапно включается, что я забываю напрочь, о чём была речь.
С трудом вспоминаю,
