Гадкий утёнок для босса - Алёна Амурская
В итоге получается какой-то идиотский забег вокруг диванчиков с восседающим посередине Короленко.
Последний, кстати, даже и не думает разнимать нас. Несколько секунд задумчиво наблюдает за нашей пробежкой, а потом протягивает раскрытую ладонь и говорит мне:
— Дай сюда мобилу.
Тон у него такой суровый, что требуемое я передаю ему без раздумий. Пока он изучает содержимое фотогалереи в меню телефонной карты памяти, на истерический зов Инессы прибегают одновременно трое — важный низкорослый дядька, официант и секьюрити из службы охраны.
— Что-то не так? — любезно и встревоженно спрашивает первый и представляется: — Я управляющий.
Инесса стремительно оборачивается к нему с перекошенным лицом в кофейных пятнах.
Ого, да она, кажется, малость не в себе! Как можно с такими нестабильными нервами работать в агентстве ведущей моделью? Должно быть, она таблетками закидывается, чтобы отключить психованный режим.
— У меня украли телефон! — рыжевласка тычет в меня наманикюренным пальцем.
При этом она совершенно не обращает внимания на то, что ее мобильник сейчас находится у Короленко, и своим обвинением она впутывает в разборки и его самого.
— Вы уверены в этом? — с резонным сомнением уточняет управляющий и опасливо косится на Короленко. — Артур Георгиевич…
— Я хочу, чтобы вы вызвали полицию! — взвизгивает Инесса. — Немедленно! У меня украли телефон и унизили в общественном месте!
— Всё в порядке, Олег Данилович, мы с Артуром разберемся, — вмешивается тихий злой голос.
И я вся деревенею.
Возвращения Лебеды следовало ожидать — не гулять же ему возле санузлов вечно, — но я надеялась всё же улизнуть раньше, чем он вернётся в вип-ложу.
— Хорошо, Тимур Аркадьевич! — с облегчением соглашается управляющий, и щелчком пальцев показывает официанту и секьюрити двигаться туда, откуда они все явились.
— Тимур, она первая начала..! — по-детски вскидывается заметно притихшая и побледневшая Инесса.
Появление босса на горизонте ее истерики, по-видимому, включило ее способность худо-бедно логически соображать и охладило пыл. Вот только Лебеда уже завелся — это видно по играющим на его лице желвакам и подрагивающим крыльям носа. Хотя вообще-то он и до появления в вип-ложе уже был зол…
Нормальное, кстати, его состояние в последние дни.
— Какого черта ты здесь устроила? — яростно наезжает он на рыжевласку.
— Она забрала мой телефон… и не хотела его возвращать, — торопливо поясняет та.
— Ну должна же я увидеть фотки, о которых шла речь, — поясняю холодно в ответ на взгляд босса и с сарказмом добавляю: — Странно, что все решили, будто там я. Всё, что есть у меня общего с той девицей, это цвет волос и прическа. И то в последние дни я такую не ношу.
— А мне странно видеть другое… — Короленко отрывается от листания провокационных фоток и бросает мобильник на стол. — С каких это пор Дибир пользуется женщинами в общественных местах?
— Так на фото… Дибир, а не ты? — голос Лебеды словно спотыкается, и он бросает на меня долгий взгляд, в котором проскальзывает облегчение.
Но меня это нисколько уже не радует. Меня это бесит! Как он посмел подумать обо мне так грязно, пусть даже и со слов моей бывшей подруги?
— Не я. Хотя мы очень похожи. Родственники, как-никак, — хмыкает Короленко. — Издали нас вообще иногда путают, пока не замечают, что дядя постарше, и у него ломаный нос. На фото лица толком не разглядеть, а профиль у нас семейный. Неудивительно, что ты нас перепутал. Кстати, насчёт его дамы у меня тоже есть догадки…
Повисает выразительное молчание. Я нетерпеливо поддаюсь вперёд.
— Ну и?
— Это она.
И Короленко небрежным кивком указывает на бледную, как полотно, Инессу.
— Нет… нет, вы ошибаетесь, — мгновенно открещивается она.
Вот только с нервами у нее действительно проблемы. Потому что после недавней истерики самообладание дало трещину, и скрыть лживо бегающий взгляд ей не удается. Даже Лебеде становится ясно, что она врёт, судя по тому, как темнеет его лицо.
Медленным, каким-то деревянным движением он поднимает телефон со стразами со стола и вглядывается в фотки. Потом листает, одну за другой… и тяжёлым, как булыжник, голосом роняет:
— На фотографиях действительно ты, Инес. В парике, как я понимаю. Клеветой развлекаешься уже… Так скучно живётся? Если не хочешь схлопотать серьезные проблемы с законом за распространение заведомо ложной информации… скажи только одно — зачем?
— Тим… — пришибленно пищит Инесса, и он резко поправляет ее:
— Тимур Аркадьевич.
Рыжевласка бешено шарит глазами по его лицу в поисках хоть какого-то намека на снисхождение. И не находит. Тогда она быстро облизывает пересохшие губы и заискивающе начинает:
— Тимур… Аркадьевич, это все недоразумение! Просто дружеская шутка. Мы с Ирочкой хотели всего лишь разыграть Дину… — и снова она осекается. Может быть, никто и не обратил бы внимания на ее оговорку с моим именем, но своей паникой она лишь выдает себя ещё больше.
— Дина, значит, — сразу замечает ее ошибку Лебеда.
Он мельком бросает на меня нечитаемый взгляд, дёргает щекой и усаживается на диванчик напротив безразличного Короленко. Теперь они оба сидят перед нами, а мы с Инессой топчемся перед ними стоя.
Мне приходит в голову странная ассоциация, что со стороны это похоже на разборки восточных султанов с одалисками. Особенно, когда я смотрю на трясущуюся Инессу. Такое впечатление, что она вот-вот грохнется перед нашим боссом на колени и взмолится о пощаде. Очень уж ее штормит.
Нафига она затеяла всё это, шитое белыми нитками? Хотя… чего я удивляюсь после той самой первой чашки кофе, опрокинутой мне на голову? Она же просто-напросто психованная!
— Инес, — опасно холодным тоном говорит Лебеда, — если ты не расскажешь всё прямо сейчас без своих вихляний, то тебе прямая дорога в участок. С официальным обвинением. Гарантирую. Верно я говорю, Артур Георгиевич?
Короленко одним глотком допивает свой напиток и ставит пустую чашку на стол с равнодушным:
— Верно, Тимур Аркадьевич. Ты знаешь, что я не терплю, когда мое имя приплетают в свои интриги безо всякой выгоды для меня лично.
Глава 15. С боссами шутки плохи
— Ты всё слышала, Инес. Начинай.
Рыжевласка несколько секунд смотрит в тёмные глаза Лебеды… и, должно быть, видит в них нечто такое, что окончательно подрывает ее веру в безнаказанность. Потому что она вдруг плюхается на диван так неловко, как будто не собиралась садиться, но неожиданно подломились колени.
— Я расскажу, — выдавливает она и с усилием добавляет: — Тимур Аркадьевич, только не
