Вера в сказке про любовь - Евгения Чепенко
У меня вышло улыбнуться довольно беспечно.
Стоит ли упоминать, что сразу же после окончания чаепития я занялась поисками описания развития детей по возрастам. На этот раз находки вышли куда как интереснее и подробнее. Во-первых, обнаружила чудесный центр абилитации и развития и негосударственный благотворительный фонд, почитала отзывы, рекомендации. Во-вторых, наконец конкретнее изучила, с какими вопросами приставать к Тёмке во время следующего свидания. Что это самое свидание может не состояться, мне даже в голову не приходило.
Существовала мизерная вероятность, что Карина, несмотря на отсутствие важных данных о Хуане и его отпрыске, права, и во мне банально видят безотказную няньку. Однако положа руку на сердце, признаюсь, мне было наплевать. Тём неожиданно оказался тем азартом, тем вызовом, который не дает разуму успокоиться, не дает заняться поисками другой головоломки, пока не решена текущая. Это не малец был бонусом к шикарному папе, это батя интуитивно воспринимался как бонус к загадочному разуму мальчишки.
Сделав вопиющее с точки зрения любой здоровой молодой женщины заключение, я рассмеялась. Материнский инстинкт как дрых, так и продолжает дрыхнуть, либидо бунтует, но в пределах разумного, зато мозг предвкушает работы. Неудивительно, что я не замужем и сплю с Эдиком из тумбочки. Тетя Галя права, убеждая маму, будто добропорядочной жены из Верочки не выйдет. Ни добра, ни порядка во мне с годами не прибавляется. Одни убытки и дурь… Мно-ого дури.
Я как раз непроизвольно потянулась по логической цепочке к кустам конопляника, когда в библиотеке без предупреждения возник ОН. По крайней мере женщины так всегда пишут «ОН». От него коленочки трясутся и на седьмом десятке, его взгляд приковывает, его голос заставляет терять дар речи, его шутки вызывают приступ истеричного, пугающе счастливого смеха, его фигура видится наяву сладким леденцом. Он может быть несовершенен внешне, но его внутренности заставляют женщину хотеть его целиком, всего, сразу и до гробовой доски.
Возникшие на мою погибель ВНУТРЕННОСТИ возникли в сопровождении директора и, очевидно, представляли из себя чьего-то папу. Германович так и сказал:
— Знакомьтесь, наша библиотекарша.
— Библиотекарь, — поправила я, поднявшись со стула и склонив голову в вежливом приветственном поклоне.
— Да-да, — отмахнулся от меня Германович. — Студенты обожают здесь бывать. Так же, как и в случае со спортивным залом, библиотека пользуется популярностью. Вера Поликарповна не боится экспериментировать, брать для своих часов совершенно неожиданные и интересные темы. К слову сказать, это о ее следующем занятии пытался выведать у нас ученик старших классов…
— Ну, Васнецов, — рассвирепела «библиотекарша», чем вызвала непроизвольную улыбку на лице посетителя и его мимолетный заинтересованный взгляд.
— Пойдемте дальше.
…
— И?
— Я упала на стул, как только директор дверь закрыл.
— Погоди, — насторожилась подруга. — Не разводишь? Это реальный мужик был или ты мне зубы заговариваешь?
— Я себе зубы заговариваю! — возмутилась я. — Стою в кедах и понимаю, что организм требует срочных модификаций: штукатурка, укладка, тряпки и каблук. Высокий каблук. Кар, очень высокий каблук. Оголодала я, видимо, рано на безмузчинковую диету села.
— А Хуан?
— Не вспомнился.
— Ох, ты! — выдохнула Карина. — Дай-ка угадаю. Дверной идеал имел невысокий рост, был поджар и гладко выбрит, на вытянутой моське красовался узкий нос и полная нижняя губа.
— Зараза.
— И да, чуть не забыла: темная густая шевелюра.
— Какая я предсказуемая.
— Верунь, ты не обижайся, но знаешь. Нормальные бабы фанатеют от кубиков на прессе, роста не ниже в метр восемьдесят, проникновенного сексуального взгляда, стильной упаковки, и только ты можешь зафанатеть от коротышки на мопеде в старой джинсовке. Чувствуешь трагичность ситуации? Конечно, ты к Хуану в кроватку не хотела, чего там делать, он же не в твоем вкусе!
С сарказмом было решено бороться непрошибаемой наивностью.
— Вовсе нет. Он стоял пешком и в костюме.
— Раз в школу явился, значит, женатый. Так что кеды остаются в силе. Кеды и Хуан, — уточнила Каринка.
— Ты же была против него!
— Хуан на фоне дверного гнома переходит из разряда «Аполлон» в разряд «Херувим».
— Он не гном.
— Без комментариев.
— Я не фанатею, я коллапсирую. Во всём виноваты пубертатный период и фильмы с Полом Раддом. Одно плюс другое — и вот, устоявшиеся вкусовые предпочтения до конца жизни.
— Знаешь, я бы больше удивилась, если б ты мне по полочкам сейчас свои причинно-следственные связи не изложила. А так, успокоила. Все понимаешь, все признаешь. Ну, и чтоб ты потом мне уши не крутила, я замуж выхожу.
— Куда? — растерялась я.
— Замуж, дорогая. Замуж — это когда он, она, зал с ковром и тетка с черной папкой и идиотскими вопросами.
Такой темы я никак не ожидала. Кариша всегда была серьезной противницей всякого брачующегося. Белое платье, фата, принц с конем — не ее это мечты. Ее мечты я по накатанной уже долгие годы связывала со свободой и своеволием. Видимо, напрасно. Дальнейший диалог мог без труда обернуться минным полем.
— Если ты сказала «выхожу», значит, согласилась добровольно, а значит, я могу без опаски тебя поздравить, да?
— Да.
Один аспект выяснила. Хорошо. Поехали дальше.
— Если согласилась добровольно, значит, предложение он делал сам, без твоих заморочек.
— Попала.
— И раз ты меня пока еще не приколола к стене булавками, значит, он это предложение делал жуть как романтично и красиво.
— Ага, — вот теперь голос подруги наконец выдал все её до того скрытые эмоции.
— Каринкин! Как же я боялась, что ты откажешь…
— Хе*а се, новость…
— Хочешь сказать, не угадала процентный расклад?
— Нет, — после секундной паузы вздохнула Карина. — Ты меня знаешь. Он тебе звонил, что ли?
— Нет, — я покачала головой, хотя подруга все равно бы не увидела. — Что бы твой суженый там ни сделал, сделал все сам. Он тебя обожает, дураку понятно. И
