Все ради тебя (СИ) - Тес Ария
Я веду себя как идиотка, знаю. Будто, несмотря на возраст, так и не смогла повзрослеть и стать умной женщиной, а все еще тот обиженный волчонок, которого все бросили…
Нет, это совершенно точно немыслимо. Ему достаточно было всего лишь вернуться и надавить посильнее, чтобы я уже перестала злиться…то есть я настолько не могу держаться одной позиции? Меня настолько болтает? Или дело в том, что я…давно его простила и просто ждала, чтобы он вернулся и попытался исправить. Сделал хоть что-то? Этого я ждала? Поступков?
Ох, ладно. Слишком сложно.
Я срываюсь с места и попадаю на эту самую, главную улицу. Вообще, можно было бы поехать и другим путем, но я намеренно этого не делаю. Хочу поздороваться.
Вдоль дороги посажены шикарные кусты сирени, и я хорошо помню, как мама всегда выходила обедать на улицу в теплую погоду и долго смотрела вдаль. О чем она думала? Я так ни разу и не спросила, а сейчас жалею.
Может быть, хотела уехать? Может быть, ждала его? А может быть, она просто очень любила эти цветы и наслаждалась, а я опять все усложняю. Этого мы уже не узнаем, и мне остается лишь слегка улыбнуться и прошептать тихо…
— Здравствуй, мама…
И я как будто чувствую ее ответную улыбку…
***
Где работает эта сучка я, конечно же, знаю. Выяснить не так сложно, особенно учитывая все мои ресурсы, но вот что для меня стало новостью — это то, что салон красоты «Гортензия» (да-да, вы не ослышались) не просто место ее ссылки, а полноправная собственность.
Не удивлюсь, если на мои, блядь, деньги. Условно на Салмановские, но все же за мои, согласитесь!
Не сказала бы, конечно, что я высылала ей миллионы, но последние три года брака (не считая тринадцати месяцев где-то между) я отправляла ей достаточно. Адам никогда не спрашивал у меня про мои траты, ну а мне не составляло труда где-то себе что-то не купить, но дать деньги своей племяннице.
Стыдно было дико!
Каждый раз глядя Адаму в глаза, я испытывала безграничные муки совести — это правда; но рассказать? Мне казалось, что это еще хуже. Мне и так особо похвастаться нечем было в плане семейных связей, а тут уж совсем пиши «пропало». Особенно если учитывать тот факт, как они относились к детям и к мужчинам, которые их бросают. Притом все Салмановы поголовно.
А история вон как выкручивается. Скажите, достаточно забавно? Как Сансара — ты обманул; тебя в ответ. Наверно, где есть ложь, места для чего-то светлого никогда не будет? Даже несмотря на любые, положительные мотивы…
Ну что ж. Ладно…
Я уже здесь. Стою прямо перед входом и понятия не имею, что делать дальше. Что говорить, что делать, даже причину своего нахождения в этом городе до конца все так же не понимаю, но упорно пру вперед.
Выхожу из машины, закрываю ее и медлю еще, потом поправляю кожаную куртку и высоко задираю голову. Скажем так, это я делаю в любой ситуации, потому что мне кажется, что какую бы херню ты ни задумала — главное, делай ее уверено, и все получится.
Примерно как с моим «толстым» костюмом.
Отец не мог поверить, что эта лажа прокатит, да никто не верил, даже Катя! Но посмотрите, где мы теперь? И утритесь! Главное, уверенность — это залог успеха в девяноста процентах случаев.
Итак.
Погнали.
Захожу в салон и невольно отгибаю уголки губ. Здесь, скажу я вам, вполне себе ничего. До московских, конечно же, далеко, но гораздо лучше, чем я ожидала.
Светлая, зеркальная плитка, стены цвета слоновой кости, огромная картина с гортензиями, чтобы никто случайно не забыл, куда он попал. Разглядываю дизайн помещения и подмечаю, что тут, скорее всего, работал дизайнер, а Настюша, видимо, раскошелилась. Что ж. Круто. Поздравляю.
— Здравствуйте, вам помочь? — спрашивает тоненьким голосом девочка с ресепшена, которая попутно подмечает все то, что я из себя представляю.
Конечно же, нет. Только то, что на мне одето, но мы же все хорошо знаем, что встречают нас по одежке, а провожают по уму? Отлично.
Слегка усмехаюсь и подхожу ближе, пряча брелок от машины в карман.
— Мне нужна Анастасия, здравствуйте.
— Анастасия…в смысле наш парикмахер? Да-да, я с удовольствием вас запишу на…
— Нет, ваш директор. Хозяйка. Или кто она у вас? Позовите, пожалуйста.
Девушка замирает, неуверенно косится куда-то вглубь салона, потом на меня смотрит.
— Эм…извините, а по какому вопросу?
— А она сильно занята?
— Ну…она же директор.
Сука она, а не директор.
— Скажите, что это ее хорошая подруга. Лиза.
— Просто Лиза?
— Она поймет. Позовите, пожалуйста.
Я жду совсем недолго, но к моменту, когда слышу тонкий стук шпилек, уже успела возненавидеть гортензии всей душой. Они здесь просто повсюду! И можно было бы не делать столь явный акцент, но кто их разберешь? Местных дизайнеров…
Вздыхаю и перевожу взгляд на Настю. Сразу подмечаю, что она изменилась. Я запомнила ее девчонкой с яркой помадой и тенями, которые не подходили к ее коже, а еще ее непомерно короткую юбку и большие амбиции, которая она мечтала воплотить через то, что прикрывала эта самая юбка. Точнее, едва ли прикрывала. Не знаю, добилась ли она тех высот, которых хотела, но сейчас она выглядит иначе.
Высокая, статная женщина с черными волосами в низком хвосте. Губы из тонких стали «теми самыми», а привычная помада (правда, уже нормально подобранная) подчеркивает их величину и явное назначение таких размеров.
Мама назвала бы ее «аксессуаром в тренде», а как по мне, она мерзкая, меркантильная сука и никакая юбка-карандаш вкупе с красивой, белой блузкой этого не изменит.
Ничто не может изменить нашу суть. Слышали о таком выражении? Что-то близкое к «рожденный ползать, летать не сможет» и наоборот. Ты просто тот, кто ты есть — здесь и сейчас, здесь и везде, здесь и всегда.
Я вот, судя по всему, брошенный ребенок, потому что незаметно для себя тушуюсь и немного сжимаюсь. Даю заднюю. Забавно, но даже с Адамом этого себе не позволяла, хотя…он-то меня любит, и я это знаю, поэтому никогда не навредит мне.
Ха! Это звучит как шутка, наверно, но что я могу сделать, если так чувствую? Здесь я ощущаю противоположное и жалею, что снова выбрала побег за непонятно чем, а не разбор того, что важно.
Не надо было сюда приезжать.
Почему-то я уверена, что это будет больно…
— Лиза? Какая неожиданная встреча...
От ее голоса меня тошнит, но я не позволяю всем призракам ожившего прошлого помешать мне или унизить. Ну уж дудки! Гордо задираю нос и улыбаюсь.
— Я привезла деньги. Решила, что на этот раз хочу отдать их лично.
— Хм… — Настя тянет с мерзкой усмешкой, потом пару раз кивает, — Ну хорошо. Давай лично.
— Но сначала…Я хочу увидеть Алису.
Замираем друг напротив друга. Я не пытаюсь скрыть сарказма, яда, злости, а она просчитывает, видимо, что мне известно? Или что? Что она пытается сделать?
— Ладно.
Так, я в тупике. Не успеваю скрыть этого, смотрю на нее и тупо хлопаю глазами, но потом себя одергиваю — вижу и в ней сарказм. Мы обе знаем, что Алисы с ней нет, только вот она играть решила до конца. Как говорится, наглость — второе счастье.
— Только вот понимаешь какое дело, Лизочка… Алиса сейчас не в городе.
— Правда? И где же она?
— С моей мамой во Франции. Хочешь, могу показать фото?
Нет, она откровенно надо мной насмехается! И это уже бесит…
— Я знаю, что Паша давно ее забрал, Настя, — цежу и надеюсь…что? Увидеть раскаяние? Серьезно?!
Потому что это глупо. Настя бросает взгляд на свою подчиненную и манерно дергает рукой:
— Иди-ка…попей кофе.
Девчонка сбегает сразу же. Хорошо оддрессировала, и это подсказывает мне, что передо мной уже давно не та идиотка, которая все вешалась на Пашу, почуяв перспективу. О нет. Она другая…она выросла и изменилась. В отличие от меня.
— С чего это вдруг ты захотела увидеть мою дочь? — спрашивает игриво, когда мы остаемся наедине, — Неужели тебя перестала мучить совесть?
