Его невинная пленница (СИ) - Софи Росс
Как же, должно быть, жалко я сейчас выгляжу. Во рту стоит кислый привкус желчи.
Ярослав помогает мне подняться, сил отбиваться больше нет, я истратила все свои батарейки. Он подводит меня к раковине, включает воду. Потом протягивает полотенце.
На кровати я сразу сворачиваюсь в клубок. Тяну одеяло на себя, потому что даже при условии высокого плюса за стеклом мне все равно до трясучки холодно. Пальцы просто ледяные.
— Ты как? — Яр присаживается так, чтобы я могла его видеть.
Закрываю глаза.
— Поговори со мной. Тебе плохо?
— Ты с ними… — выдавливаю из себя. — Ты меня предал, — получается чуть громче.
— Все не так просто. Бл… — он срывается, проводит пятерней по жесткому ежику волос.
Даже в этой ситуации мне приходится гасить в себе то тепло, которое зарождается в животе при виде Яра. Как же я скучала по нему все эти недели. А сейчас вот он, рядом. Обнять можно.
Но нет, мне надо держаться. Показать ему сейчас свою слабость, самолично вручить козырь в руки, с помощью которого он в будущем сможет влиять на меня… Нельзя.
— Да я вообще не знал, что это будешь ты. Ринат мне только утром обо всем рассказал. Поверь, я тоже оху…охренел, когда они притащили тебя. Ты не говорила, что у тебя такие родственники имеются, — Яр меняется в лице, черты становятся жестче.
— Отец? — шевелю губами.
— В том числе.
— Ты все равно меня бросил. Ушел тогда… Просто исчез, — я комкаю одеяло.
Ярослав встает и задирает футболку.
Шрам. Свежий. В том же месте, где у него прежде была ссадина, которую я обрабатывала.
— Две пули словил. Я бы сдох, Кудряшка, если бы вернулся за тобой. На твоих руках. Смогла бы с этим нормально жить, а? Уж лучше мразью оказаться в твоих глазах тогда было. В больничке валялся месяц, только вышел, — он отпускает край футболки, я больше не вижу последствия его огнестрельных ранений.
— Кто ты такой? Почему сегодня ты оказался здесь? Вы что… — запинаюсь, сглатываю ужас. — Вы торгуете людьми?
В голову уже лезет всякий бред. От голода, от слабости, от обезвоживания.
— Никем мы не торгуем, — устало выдыхает Яр, снова поворачивается лицом ко мне. До этого он смотрел в окно. — Я тебе позже все объясню, а пока мне надо с Ринатом перетереть. Из комнаты сбежать не пытайся. Через балкон не выйдет, территория охраняется, камеры повсюду. Дверь я запру.
— Я хочу домой…
— А я хочу десять лямов баксов.
— В-выкуп?
Яр качает головой.
— Поесть тебе принесу, чтобы мозги заработали.
И он просто уходит. Снова оставляет меня одну.
Я еще сильнее съеживаюсь на кровати, чувствую себя какой-то ужасно потерянной. Желудок вроде успокаивается, только на языке все равно остался ужасный привкус. Да уж, сильно меня зацепило в этот раз. Обычно при отравлении меня так не выворачивает.
Вздрагиваю, когда спустя минут пятнадцать дверь за мной открывается. Прислушиваюсь, но не поворачиваюсь.
— Тебя больше не тошнило? — Яр ставит на тумбочку поднос. Стакан воды с лимоном, нарезка из фруктов, сыр, кусочки белого хлеба с кунжутом. — Это все, что я смог найти. Поешь немного.
— Я не хочу… — говорю, а у самой слюна начинает активнее выделяться, когда я смотрю на ветку винограда. Кисловатая кожура и сочная сладкая мякоть… Что со мной? Я же никогда его не любила.
Наоборот, старалась избегать, потому что в нем слишком много природного сахара. Раньше мой выбор пал бы на кружочки цитрусовых.
— Через не хочу, чтобы в обморок не хлопнулась, — он сдвигает брови, смотрит на меня словно строгий папочка, которого я не слушаюсь.
— Ну вот сам и ешь.
В этот момент в желудке предательски урчит. Я краснею, пойманная на вранье. Аппетит вроде начал немного проявляться, и сыр еще вдруг так вкусно выглядит, с вкраплениями каких-то трав.
Под насмешливым взглядом тяну свою лапу к подносу.
— Может, сядешь все-таки? Попадет не в то горло, мне придется тебя откачивать, — произносит с улыбкой, делая одновременно для меня бутерброд.
— Как давно ты начал переживать обо мне? — брякаю в ответ, отщипываю несколько виноградин. Сам пусть свои бутерброды жует.
— Это будет сложнее, чем я думал, — выдыхает куда-то в потолок и поднимается на ноги.
Он отходит к подоконнику, приваливается бедрами к нему. Сверлит меня взглядом, сложив руки на груди. Очень сложно есть под таким пристальным наблюдением, между прочим.
— Выдержишь полчаса в машине? Или дать тебе чуть больше времени оклематься? — внезапно спрашивает.
— Ты отвезешь меня домой?
Яр лишь молча кивает.
Тут же начинаю жевать активнее, запиваю все это водой, вылавливаю кружочки лимона. Ярослав кривится, когда я закидываю в рот один из них.
— Зачем меня вообще сюда притащили? Как ты связан со всем этим? — решаюсь на новую партию вопросов.
— Не задавай лишних вопросов, девочка Лия, — жестко припечатывает и отворачивает голову в сторону.
Осушаю стакан полностью и откидываю одеяло. Чулки оказываются порванными сразу в нескольких местах, на коленке опять какая-то ссадина. Почему именно колени страдают, когда мы с Яром оказываемся близко?
— Спасибо, — все-таки благодарю его за заботу, после еды меня не так колотит. — Что дальше?
— Дальше ты спокойно сядешь в мою машину, и мы отсюда уедем. Без всяких истерик, Лидия.
Так странно звучит мое имя, когда Яр произносит его без «девочки» впереди и в полной версии. Он называл меня либо Лией, либо Кудряшкой, а теперь что-то изменилось.
— И меня просто так отпустят? После того как я видела их лица? — скептически приподнимаю брови.
— Под мою ответственность тебя выпустят из этого дома. Все, больше никаких вопросов, — Яр подходит к кровати и подает мне руку. Демонстративно игнорирую его ладонь. — Я просил без истерик, — наклоняется, чуть ли не рычит мне в губы.
— Хватит мне приказывать! — скалюсь в ответ, встаю резко. Тут же приходится зажмуриться и перетерпеть внезапный приступ головокружения.
— Тогда не веди себя как ребенок. Ты понимаешь вообще, что здесь происходит? Это тебе не игры в куклы.
— Не я здесь в куклы играю, а вы! — тычу пальцем ему в грудь. — Только вместо пластмассовых пупсов у вас живые люди. Захотели — силой затолкали в машину средь бела дня, передумали — выпустили без всяких объяснений. А мне теперь ходить и оглядываться? Шарахаться от каждого шороха за спиной?
Под конец я выдыхаюсь. Плечи опускаются, руки падают по швам — запал иссяк, а мне еще как-то надо дойти
