Заплатить за все - Мария Зайцева
Да уж, встряхнул Горелый нашу деревню…
Все только про нового мецената и говорят.
Но вот каким образом меня с ним связали, учитывая, что за этот месяц он ни разу даже не объявился рядом? Как вообще ниточка от меня к нему в головах деревенских пролегла? Вот уж точно, как в песне: на деревне на нашей не спрятаться, не уйти от внимательных глаз…
Слишком внимательных! Слишком!
Весь этот месяц я работала, привычно впрягаясь в ярмо и отказываясь даже по ночам вспоминать случившееся на озере, опять же не отсвечивала лишний раз нигде…
И все ждала, что Горелый как-то проявит себя. С оторопью наблюдала развертывание строительства, прекрасно понимая, в чем причина такого спонсорского интереса к обычной деревенской школе, придумывала слова, самые обидные, самые доходчивые, с которыми буду его отправлять в пешее эротическое, потому что не планировала вообще продолжения…
А Горелый, словно понимая мой настрой, тупо ходил кругами, общаясь со всеми, кроме меня. Директор, завхоз, председатель местного колхоза, владелец небольшого фермерского хозяйства, руководитель клуба, местной самодеятельности… Короче говоря, все более-менее значимые люди в деревне уже его знали при встрече почтительно тормозили поговорить за жизнь.
Горелый, словно акула, наворачивал все сужающиеся круги, в центре которых едва держалась на плаву глупая я.
И вот теперь акула кинулась в атаку.
Поезда в Питер для детей была сказкой. Большинство из них никуда дальше области не выезжали, про Питер только слышали, да по интернету смотрели, так что понятно, с каким воодушевлением все ждали осенних каникул…
А Горелый сделал ход конем, судя по всему, запросив у Дмитрича моего участия в поездке.
Причем, был крайне убедителен, раз директор пришел лично, поймал меня после уроков и разговаривал довольно жестко.
И сейчас у меня прекрасный выбор: пойти в отказ и заслужить негатив всех без исключения: и детей, и их родителей, и всего села, потому что тут родня все через одного. Или согласиться и добровольно шагнуть в пасть акулы… Сомнений, что Горелый обязательно воспользуется ситуацией, у меня не возникает.
Беспринципная дрянь, ловко играющий на самых светлых чувствах и самых незащищенных слоях населения!
И, главное, что никто реально не поймет моего отказа!
Я представляю глаза баб, когда я начну упираться, слухи по деревне… Нет, не будет мне тут жизни в этом случае…
С тоской вспоминаю свой милый домик, свою беседку и качели…
И злость наполняет и переполняет! Гад, какой же гад!
Скриплю зубами, разворачиваясь к классу.
Ученики уже ушли, а я осталась проверять домашние задания, но сейчас понимаю, что сил на это нет категорически, и надо идти домой. Там Яська под присмотром соседки уже скучает, наверно… Она чуть-чуть сопливила с утра, и я не стала ее таскать с собой.
Захожу в класс, собираю учебники и методические пособия, а через пару мгновений понимаю, что не одна.
Замираю, прижимая к себе учебники, разворачиваюсь и смотрю в темные, жесткие глаза гада, так искусно выполняющего свои обещания превратить мою жизнь в ад.
Вот только сердце, слишком сильно бьющееся в грудную клетку, и подрагивание ног входят в диссонанс с поднимающейся изнутри яростью.
Горелый стоит, шарит по мне плотоядным, очень пошлым взглядом, и ярость перебарывает все неуместные реакции тела.
Гад. Я его разорву сейчас!
Глава 16
Горелый отстраненно думает, что роль строгой училки идет девчонке ничуть не меньше, чем роль стервозной прокурорши, и с треском захлопывает дверь кабинета.
Карина чуть вздрагивает, на мгновение переведя яростный уничтожающий взгляд от его лица за спину, на деревянное хлипкое полотно, сжимает злобно губы, выпрямляется еще сильнее, буквально в струнку вытягиваясь.
У Горелого тут же пролетает огненная пульсация по всему телу, особенно в одном его месте, от вида этой шикарной неуступчивости, и буквально слюни капают.
Прямо сейчас.
Подойти.
Поставить раком.
Хлопнуть по заднице.
И…
Такая реакция немного удивляет, хотя все можно списать на банальный спермотоксикоз… Последний раз трахался-то именно с ней, с прокуроршей… И было это давненько…
Хоть и зачетный был секс, запоминающийся, но однократный же… По зрелому размышлению, его бы повторить, планировал же, но…
Но прокурорша невероятно выбесила его последними словами своими, какой-то вообще не бабской неуступчивостью, совершенно не характерной для только что многократно и качественно кончившей женщины.
Горелый после секса ждал мягкости, податливости, думал, что вот теперь-то коза прокурорская распознает, что такое — настоящий мужик, перестанет кобенится и спокойно раздвинет ноги на такую ширину, какая ему необходима.
А нифига…
Мелкая дрянь, которой он жизнь, вообще-то, спас, похоже, нисколько не страдала чувством благодарности, да и совести у нее отродясь не водилось. Последнее было давно понятно, еще с того знаменательного судебного дела, где она, не скрывая наслаждения, раскатала его надежды на счастливую жизнь в блин. Но вот о том, что сучка даже нормально “спасибо” сказать не захочет за то, что он ее задницу из воды вытащил, Горелый как-то не предполагал… Валяние на песке и три кинутых палки Горелый за полноценную благодарность справедливо не посчитал, потому как смешно же… Даже несравнимо! Но, оказывается, прокурорша думала по-другому. Про театр загнула и прочий бред, разозлив неимоверно.
Горелый даже пару минут, пока она ему про благодарность и разовую акцию заливала, на полном серьезе думал, что сейчас ее можно просто заткнуть, взвалить на плечо и утащить к себе. Тупо. По-животному. По-правильному.
Огромный был соблазн. Нереальный. Он даже в голове себе картинку эту прикинул, и ему дико понравилось…
И то, что он с ней бы делал у себя в доме, закрывшись на все замки, тоже будоражило и толкало на необдуманные поступки… Но это, опять же, говоря словами прокурорши, “разовая акция”…
А Горелый любил мыслить масштабно. Потому и дело такое масштабное раскрутить удалось в свое время. Мелкие цели — для слабаков. А у него — другие категории желаний.
Потому месяц назад он, сжав в кулак волю и яйца, рванул прочь от такого привлекательного берега с такой
