Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ) - Шторм Вера
— Ничего! — С этими словами я срываюсь с места и бегу туда, где обычно останавливается такси, все еще чувствуя на себе чей-то прожигающий до дрожи взгляд.
К черту этих мужчин! Меня ждет дома свой. Маленький, любимый, который нуждается во мне, как никто другой.
Когда машина останавливается, я тут же сажусь в нее и, назвав адрес дома, рвано выдыхаю, откидываясь на сиденье. Всего несколько минут, и я окажусь дома.
Нужно перестать думать о лишнем. Немедленно. Иначе мне самой станет плохо.
Покинув салон автомобиля, я прищуриваюсь, невольно оглядываясь по сторонам. Нехорошее предчувствие и ощущение того, что за мной кто-то наблюдает, не отпускает ни на минуту. С тех пор, как я вышла из офиса.
Очередной раз уловив вибрацию телефона, я снова достаю его из кармана и отвечаю на звонок няни:
— Да, Азиза. Я уже приехала. Можешь спускаться.
— Каан спит, — говорит она на выдохе и оправдывается: — Прости пожалуйста, что так вышло...
Мы встречаемся у лифта. Она покидает кабинку, я же вхожу внутрь, желая Азизе терпения и сил. Даже представить не могу, что она сейчас чувствует. Ведь ее единственного родного человека увезли в больницу.
Я вставляю ключ в замок, открываю дверь. Но едва я оказываюсь в квартире и хочу закрыть за собой, как в нос ударяет безумно знакомый запах. Запах, который я ощутила в лифте офиса Руслана.
Господи...
Я тут же оборачиваюсь и сразу же встречаюсь с темными омутами знакомых глаз… Прямо в метре от меня стоит Альпарслан.
— Что... Что ты здесь делаешь? — Я не узнаю свой голос.
— Нужно поговорить, — твердо отвечает бывший муж, делая шаг вперёд.
— Нет, — качаю головой. — Нам не о чем говорить. Выходи! Немедленно!
— Это тебе так кажется, Дарина.
Ледяной тон бьёт по оголенным нервам. Тело бросает в дрожь. Меня трясет как в лихорадке.
— У нас есть общий ребенок. И я пришел его увидеть.
— Нет, Альпарслан Чакырбейли! У тебя нет никакого сына!
— А еще у меня есть жена. С которой мне необходимо поговорить.
Глава 15
Не успеваю я ответить, как Альп заходит в квартиру, утягивая меня за собой, и закрывает за нами дверь. Ощущение, будто не я здесь хозяйка, а он. Настолько уверенны его движения, будто Чакырбейли здесь не в первый раз.
В голове набатом звучат его слова: «А ещё у меня есть жена, с которой необходимо поговорить».
Накатившее раздражение бьёт по нервам. Я поднимаю глаза на Альпарслана, стреляя в него таким взглядом, чтобы он понял, насколько я не рада его персоне. Но он даже не обращает на это внимания. Если буквально минуту назад он смотрел на меня довольно зло, то сейчас выражение его лица заметно смягчается.
Он аннулировал развод? Разве такое возможно? Или вообще избавился от тех документов, которые я подписала? Или все это было бутафорией с самого начала?
Разувшись, Альпарслан идёт прямо в спальню сына, словно уже знает мою квартиру наизусть. Я — следом за ним. И едва хочу возразить, вцепившись в его локоть, как он поворачивается ко мне. В глазах столько мольбы, что я машинально отпускаю его руку, не в силах протестовать.
Черт бы меня побрал. Что происходит? Почему мне жаль его после всего, что он сделал со мной? И... Я впервые вижу его таким подавленным.
Остановившись у кровати Каана, Альпарслан смотрит на него пристальным взглядом. Я вижу, как дергается его кадык. Чакырбейли тяжело сглатывает, но к ребенку не прикасается.
— Ты объяснишь, что за чушь несёшь? — шепотом цежу я, чтобы не разбудить сына.
Альпарслан не реагирует. Лишь спустя пару минут, когда я, развернувшись, ухожу в гостиную, он идёт следом и садится напротив меня на диван, широко расставив ноги. Смотрит так, будто в душу заглянуть хочет.
Я выдерживаю его взгляд. Не отступлю. Не в этот раз.
— Я аннулировал развод, — режет словами, выбивает воздух из лёгких одним предложением. — Отныне ты снова моя жена. Каан — мой сын. Конечно, я не стану тратить время на всякие тесты. Отрицай сколько хочешь, Дарина, но меня не убедишь в том, что спящий в кровати ребенок — не мой. Он только мой, это поймет даже тупой.
Я резко встаю и закрываю дверь спальни, где спит мой малыш. Потому что спокойно реагировать на слова Альпа не могу, а повысив голос, боюсь разбудить Каана и даже напугать.
— Что ты несёшь? Ты сам хотел со мной развестись! Сам! Забыл?! Сам отправил меня гореть в аду! — Останавливаюсь напротив, наблюдая, как жёсткие губы бывшего (или настоящего?) сжимаются в тонкую полоску, а на шее вздувается венка. — Сам выставил меня последней дрянью в глазах всех дорогих мне людей! Вышвырнул за дверь! Всю вину на мою шею повесил! А теперь что? Что ты говоришь? Да как ты вообще смеешь лезть ко мне? Ты подписал документы, что в будущем никаких...
— Дарина, — мягко перебивает он, качая головой.
Альпарслан тоже встаёт и останавливается настолько близко, что в нос моментально ударяет его запах. Я вздергиваю подбородок и смотрю на него снизу вверх.
— Мне было нужно, чтобы ты отдалилась от меня. Нужно, понимаешь? Я специально подтолкнул тебя к разводу. Был вынужден поступить именно так. Другого выхода не было.
Он говорит настолько спокойным тоном, что становится ещё труднее дышать, потому что каждое его слово — как удар под дых.
— Ты сказал, что любишь другую, — напоминаю я ледяным голосом.
Руки начинают дрожать, как и я сама. От злости и ярости. Оттого, как он ведёт себя — невозмутимо и максимально сдержанно. Альпарслан не любил, когда с ним разговаривали на повышенных тонах, но сейчас... он демонстративно хладнокровен.
— Я много чего тогда говорил. Но ничто из сказанного не было правдой, Дарина. После нашего брака у меня не было связей с другими женщинами. Не было необходимости. Гейдарова моя бывшая, не отрицаю. Я воспользовался ей приблизил к себе после того, как распространились сплетни о том, что мы с тобой развелись. Думаешь, мне было в кайф иметь дело с бандюганами, которые хорошенько подставили твоего отца и брата, а потом принялись и за мою семью? Думаешь, было в кайф жить вдалеке от семьи? От жены и ребенка? Да, я не знал о твоей беременности. Наверное, оно и к лучшему. Потому что если бы знал... Просто сошел бы с ума!
Стараюсь адекватно анализировать слова Альпарслана. Я понятия не имею, о какой подставе идёт речь. Не знаю, насколько правдивы его слова, но по выражению лица вижу, что он не врёт. Потому что Чакырбейли смотрит так... С такой горечью в глазах... В глазах, которые поблескивают...
Я выдыхаю. Отворачиваюсь, прижимая ладонь ко рту. Хочется закричать, сказать, что он просто морочит мне голову, но слова комом застревают в горле. Слез нет. Они лежат тяжестью в груди, не желая вырываться наружу. Возможно, поплачь я сейчас, мне стало бы гораздо легче. Но я не могу.
— Послушай меня, Дарина…
Я чувствую, как тяжёлые ладони ложатся на мои плечи, разворачивают к себе лицом. Я не смотрю на него. Устремляю взгляд на его шею, мысленно подмечая, как тяжело вздымается его грудь. Как дёргается кадык.
— Я тебе не верю. Ты меня не только унизил. Не только растоптал и опозорил. Ты лишил меня всех. Все считали меня ветреной. Считали, что я изменила своему мужу. Что я… Господи...
— Моя семья никогда не считала тебя такой.
— Да ты меня к своему отцу отправил, будь ты неладен! — кричу я, вспоминая тот день, тот наш разговор с Альпарсланом. — Заставил сказать, что развод — моя инициатива!
— Будь все иначе, Дарина, он лишил бы меня всего. Лишил бы должности руководителя компании, и тогда я хер смог бы разобраться со всеми проблемами и вычислить крысу среди своих. Твоему брату угрожало двенадцать лет тюрьмы. Отцу — восемь. Ты этого хотела?
Нет, не хотела. Я вообще ничего никогда не хотела, кроме спокойной жизни. Но увы, ее у меня нет уже больше двух лет.
Подняв взгляд на Альпарслана, я отрицательно мотаю головой и как в бреду повторяю:
— Я тебе не верю.
Чакырбейли сжимает мой подбородок и заставляет смотреть ему в глаза, в которых столько боли и злости, что я начинаю задыхаться. Большим пальцем он гладит мою щеку, касается нижней губы и тянет ее вниз, смотрит на мой полуоткрытый рот. И шумно сглатывает перед тем, как отпустить.
