Бывшие. После измены - Анна Томченко
Я потерял вкус к жизни. Последнее, что у меня осталось это работа. Чертова работа, которая помогала не сдохнуть от ненависти. Но и то… в ней я стал очень резким. Теперь я не прислушивался вообще к каким-то рудиментам общества: совесть, честь, уважение. Мне было посрать на это все. Я просто делал бабки, раз ничего не мог больше поделать.
Через пару месяцев меня накрыло. Я хотел повеситься, вскрыть вены, пустить пулю в лоб. Мне настолько было дерьмово, что я почти решился открыть папку с данными, где была Ульяна, чтобы поехать и забрать ее. Но что-то окончательно не прогнившее в моей душе скулило, что это будет свинством, что Ульяна такого не заслужила, что я ее заберу, только чтобы вымещать на ней свою злость за предательство. И эта хрупкая и слабая часть меня визжала в истерике, когда я думал, что мне все можно, даже забрать ту, которая от меня сбежала.
Одним туманным утром, перед первым снегопадом я удалил все данные о жене. Только вот развод так и не оформил. Почему-то та противная часть меня скулила ещё сильнее при мысли, что официально я стану холостым. Постоянно спорить самим с собой это муторно, поэтому я забил на припадочную часть и плюнул на развод.
И началась жизнь во тьме.
В пьяных загулах, когда не понимаешь утро, день, ночь. В бесчестных сделках, когда закон не главная буква, а приложение. В количестве разоренных компаний, которые проще скупать по кусочкам, а потом перепродавать уже нормальными, слегка подлатанными, предприятиями.
Я вообще не помнил, чтобы жил. Просто херачил как заведённый, чтобы в один момент как от удара очнуться.
— Матвей, — сказал зять, позвонив мне вообще не в удобное время. — Слушай тут такая инфа всплыла. Короче даже не знаю как тебе сказать. В общем… У тебя походу ребёнок есть. Уля ушла от тебя беременной.
Глава 21
Матвей. Сейчас. После ресторана
— Я не изменяла тебе! — закричала Ульяна и схватила меня за отвороты пальто. — У меня никого не было!
Я прижал Улю к себе, вдавил так, чтобы ни звука не доносилось. Я был полностью разбит. Мне казалось, если я не сделаю что-то такое, что сейчас же перевернёт все, что было между мной и женой, то просто сдохну от боли. Поэтому я держал Ульяну крепко. Чтобы больше и не думала уйти.
— А я тебе не изменял… — холодно произнёс, догадываясь, что сейчас случится, и Ульяна ослабла в моих руках. Ее полностью подкосило все это. Я понимал, что она думает и кого теперь винит. — Не смей, Уль… Не смей, я тебе говорю…
Но Ульяна уже не слышала. Ее била крупная дрожь. Уля сейчас винила себя в том, что потеряла ребёнка.
Твою мать.
Лучше бы молчал. Лучше бы сам носил клеймо изменника, чем Ульяна сейчас будет винить во всем себя. Пусть я бы был мудаком, который повинен в потере ребёнка.
Машина с водителем стояла на углу, и я, прижимая к себе Ульяну, дошёл до неё. Жена цеплялась в меня пальцами. Мне больно было от одного ее вида.
— Куда едем, Матвей Игоревич? — спросил водитель, и я посмотрел на залитое слезами лицо Ули. Она судорожно кивнула и прошептала:
— Вострецова, одиннадцать.
Дорога прошла в молчании. Ульяна, кажется, дышать даже перестала. Она сидела, свернувшись в комочек, и прижималась к моему боку. Я прятал глаза, старался, чтобы никто не понял, как мне больно видеть Улю в таком состоянии. Я ехал сюда уже после заключения сделки, чтобы просто понять, меня снова решили обдурить или на этот раз сказали правду. Сказали правду, но, оказывается, умолчали о многом. А уж то, что я узнал от Ульяны…
Все ложь. И мать, что так активно ныла, что Ульяна меня предала. И Тимур…
Вот к нему отдельные вопросы, которые мне сильно хочется задать бывшему другу. И Лена эта, которая так нагло и нелепо ворвалась, явно тоже что-то своё на уме имела. Или даже не имела, а просто попросили или подсказали.
Черт.
Но сейчас главное это Ульяна. Ни на секунду не отпущу. Привяжу к себе, чтобы ни одна сволочь не смела ничего растрепать.
Водитель припарковался у многоэтажки, и Ульяна испуганно посмотрела на меня.
— Тш-ш-ш… — прошептал я и погладил по укороченным волосам жену. — Идём.
Ульяна замотала головой.
— Нам надо многое обсудить, — постарался как можно мягче сказать, хотя у самого только одно желание было: схватить и не отпускать. И все потом. Все слова, все оправдания потом. Только бы сейчас Ульяна смогла мне довериться.
Уля вышла из машины и обхватила себя руками. Я приобнял ее за талию и подтолкнул к подъезду.
Черт. Пути господни неисповедимы. Даже если бы мне не позвонил муж сестры, я бы все равно встретился с Ульяной, когда вступил бы в должность. А так уже прицельно ехал если не забрать их вместе с малышом, то…
Да самому бы не врал хоть. Я был готов, несмотря на все протесты, просто взять и забрать Ульяну с ребёнком, разрушить ее жизнь, морду набить сопернику, но только бы моя семья была со мной.
А оказалось…
Какой же я блаженный идиот, что повелся на все рассказы матери, но, с другой стороны, почему-то Ульяна ушла при первом намеке на неверность.
В небольшой студии пахло малиной и душицей. Одинокая кровать, на которой только одна подушка, была похожа на ту, на которой спят. Уютная лоджия. Стеклянный стол, разделяющий зоны столовой и гостиной. И Ульяна…
— У меня никого не было, — шепнула она, глядя в пол.
Мне не нужны были ее оправдания или заверения в верности. Я ей поверил, как только увидел. Я ей всегда, наверно, верил. Не могла она предать. И сейчас я это понимал, но тогда, два года назад, я просто не знал, во что мне верить.
— У меня не было любовницы… — признался я, боясь снова сморозить какую-то глупость, поэтому сразу сказал самое важное: — И я тебя люблю. Вообще плевать на все. Я просто люблю тебя, Ульян. Мне без разницы вообще, как так вышло. Почему ты поверила, что она могла у меня быть. Я люблю тебя.
Я торопился сказать несколько этих самых важных фраз, потому что чем больше после расставания находился рядом с Ульяной,
