Наталья Воронцова - Маринкина любовь
— Нет, готова!
Она вдруг с ужасом осознала, что даже не заглянула в экзаменационное задание. Значит, двойка, неудача с училищем, возвращение домой! Нет! Этого не будет. Маринка с вызовом посмотрела в глаза преподавателю.
— Тогда пишите решение на доске, чтобы все члены комиссии видели, — вздохнул экзаменатор и отвернулся от нее.
С дрожью в руках Смирнова взяла мел. Перед нею было чистое коричневое пространство доски и бумажка с заданиями, которые ей никак не удавалось прочесть до конца и осознать. Внезапно внутри нее прозвучал чей-то строгий голос: «Бери мел и пиши! Быстро!»
Маринка вздрогнула, собралась с силами и послушно начала выводить на доске цифры, не понимая ничего из того, что пишет. Преподаватели смотрели на нее сначала с сочувствием, потом с удивлением. Смирнова быстро и аккуратно написала на доске решения всех четырех заданий, потом медленно вытерла руки влажной тряпкой.
— Я закончила. Нужно еще что-то? — спросила она металлическим голосом.
— Вопросов у комиссии больше нет. Идите, Смирнова! — Экзаменатор даже очки снял от удивления.
Маринка развернулась и, глядя в одну точку, как зомби, вышла из класса. У двери на нее налетели абитуриенты:
— Ну что, как?
— Не знаю, — честно ответила Маринка. Она только-только начала приходить в себя от произошедшего. Неужели завалила?
— Не сдала, что ли?
— Я же сказала — не знаю…
И Маринка на негнущихся от страха ногах пошла прямо по коридору. Какой-то паренек покрутил пальцем у виска:
— Вот странная… Или решила — или нет. А она не знает! Когда через два часа объявляли оценки, своей фамилии она не услышала, зато старший экзаменатор лично попросил Маринку задержаться.
— У меня, наверно, два? — спокойно спросила она. К этому моменту она проплакалась и была готова ко всему.
— Да вы что? Моя бы воля, я бы вам два раза по пять поставил! — Преподаватель замахал руками. — Это был лучший ответ на всех потоках! Кто бы мог подумать! Вы показались такой рассеянной… На самом деле, я хотел серьезно поговорить с вами. Вы решили задачи такими сложными вариантами — из высшей математики! Я посмотрел вашу ведомость, вы у нас все другие экзамены тоже на «отлично» сдали. Скажите, вы точно решили, что вам надо именно в педагогическое училище? Быть может, есть смысл все-таки закончить школу и поступать на математический факультет, в университет, в Москву? Я бы мог посодействовать…
— Да что вы! — Маринка нервно засмеялась. — На математический пусть другие, способные и знающие, поступают. Куда нам, дворняжкам…
Она подмигнула удивленному преподавателю и, слегка пританцовывая, легко побежала по коридору. Тот долго смотрел ей вслед… Какая необычная абитуриентка!
Август в делах и заботах пролетел быстро. Маринка вернулась домой и почти все время проводила, помогая матери по хозяйству. О Соловьеве она старалась не думать — как будто стерла из памяти все, что было связано с ним. На месте Димки образовалась черная, зияющая пустота, глядеться в которую было отчаянно страшно. Маринка придумывала себе сто новых дел, старательно обходила Димкин дом и здание старой школы, чтобы только не дать этой пустоте раскрыться окончательно и поглотить ее всю. Даже с Николаем она стала ровной и вежливой, не обращая никакого внимания на его выходки и цепляния.
Изредка к ней заходили ребята с их двора под предводительством Алика, и вечерами Маринка сидела с ними у песочницы на детской площадке, под кустами шиповника. Мальчишки хриплыми голосами пели заунывные лагерные песни, от которых у Маринки вышибало слезу, и курили горькие папиросы. Она всей плотью впитывала ставшую неожиданно близкой песенную печаль, полной грудью вдыхала августовскую прохладу и отвратительный табачный дым. Что-то в ее жизни неумолимо подходило к концу — что-то, чего она и не пыталась удерживать. Только мучительно больно было от раздирающего сердце чувства утраты. А как тогда сыпались звезды! Нечаянно Маринка поймала себя на том, что, глядя на очередную сверкающую искорку, перерезающую небо, она загадывает не о своем счастье, а о том, чтобы только у Димки все сложилось хорошо — так, как он хочет…
Первого сентября Маринка проснулась с ощущением жуткой несправедливости, царящей в мире. На улице светило яркое, почти летнее солнце, начинала золотиться листва. Под окнами галдели первоклашки, которых нарядные, торжественные родители вели за руку в школу. Тут же с цветами шагали ученики постарше — кто с родителями, кто с друзьями. Маринка почувствовала в этот момент, что она впервые находится по эту сторону стекла, а все остальные ученики — по другую. И в той, другой, всем сердцем любимой ею жизни места для нее больше не было и не будет никогда. Смирнова всплакнула и тут же вытерла слезы краешком ночной рубашки. Нельзя плакать, нельзя! Она сама все решила. Подчиняясь неожиданному импульсу, Маринка быстро оделась и выскочила на улицу. Чужая, она впервые совершенно чужая здесь! Точно за ночь изменился город, изменилась и она сама. Зачем-то прижимаясь к стенам домов, точно пытаясь стать для всех незаметной, Маринка крадучись побежала по знакомой улице в сторону школы. На нее никто не обращал внимания — загорелые, отдохнувшие дети радостно встречались после каникул, болтали о чем-то своем, сверкая на солнце новыми яркими ранцами. В воздухе остро пахло горьковатыми осенними цветами.
Вдруг Маринка остановилась как вкопанная и задышала часто и тяжело, как раненый зверек. Прямо перед ней шагали в школу вместе Наташка с Димкой. У обоих в руках были шикарные букеты лилово-белых астр. Димка еще больше вытянулся, стал шире в плечах… Господи, а Наташенька! Эти летящие белые кудри до самого пояса, кокетливое пальтишко и — впервые! — невысокий тонкий каблучок. Маринка снова заплакала, провожая парочку взглядом. Наташка точно спиной почувствовала что-то, обернулась, напряженно скользнула по улице глазами. Но Маринка вжалась в стену, а Димка быстро отвлек сестру каким-то разговором. Подождав, пока они скроются за поворотом, Маринка повернула назад и медленно побрела куда глаза глядят. Всюду на пути ей попадались веселые, галдящие дети, которые даже не понимали, какое счастье было у них в этот солнечный сентябрьский день.
Но как она ни уходила в сторону, ноги против желания все равно принесли Маринку прямо к зданию ее школы. Издалека, прячась за кустами, как воришка, девушка посмотрела на праздничное построение учеников и учителей в школьном дворе. Издалека печально прозвенел для нее школьный звонок… Остро чувствуя здесь свое полное одиночество, Маринка не дождалась окончания церемонии и медленно пошла домой. Возврата в прошлое для нее больше не было.
