Путь к сердцу мужчины (СИ) - Кира Муромцева
— Нам пора домой, — наконец, завершил он разговор. — Нас затопили.
Серов вскочил со скамейки и так и не увидел, как мои губы растягиваются в довольной улыбке. Нет, плохо, конечно, что затопили. Но хорошо, что «нас». Кажется, не так уж сильно я ему не нравлюсь, как он пытается показать.
***
В квартире царил Армагеддон. Пока Гоша разбирался с соседями, я как электровеник, а если быть точнее, электрошвабра, носилась по всему дому с тазиками и тряпками. Хорошо хоть в чемодане нашлись шорты, а сам чемодан не успел катастрофически пострадать.
И вот, спустя несколько долгих часов работы, сидя на мокром и вздувшемся ламинате, я дула на упрямую прядь волос, что выбилась из хвоста, и наслаждалась теплом, исходящим, от сидевшего рядом, Серова.
Он напоминал мне большую такую печку. Теплую, до невозможности уютную, что я то и дело одёргивала себя, лишь бы только не прислониться к его крепкому плечу.
Если бы меня однажды спросили, какой самый лучший момент в моей жизни, я бы без раздумья ответила, что этот. И плевать, что вокруг воняет сыростью, пол влажный и голые ноги, в коротких шортах, то и дело прилипают к поверхности пола, что мы устали, как не знаю кто. Все это было такой ерундой, по сравнению с мужчиной, который сидел рядом, откинув голову назад и опершись затылком в стену.
А еще, от усталости и тепла, клонило в сон. В конце концов, я отбросила все сомнения и положила голову Гоше на плечо.
— Валь, — тихо позвал он и ладонь его легла на мою макушку, нежно и почти невесомо, поглаживая. Лишь усилием воли я заставила себя не подскочить от неожиданности и затихла, подобно мышонку, наслаждаясь этими короткими моментами ласки. Правда, сон как рукой сняло, но Гоше этого знать было необязательно.
— Умм, — промычала я, боясь пошевелиться.
— Мужики завтра планируют выезд с палатками. Поедешь со мной? Каждый будет с женой, невестой, а я не хочу один ехать.
Я даже сначала обрадовалась, что меня прировняли к жене и невесте, но на последней фразе весь флёр слетел напрочь. То есть берут меня, только потому, что не хочется ему одиноким бирюком казаться, среди мужской разношерстной компании.
— Валь, — позвал снова он, не дождавшись ответа, а я струсила. Ибо одно дело возмущаться про себя, а совсем другое высказать претензии в голос. А если после этого он передумает и выставит меня из квартиры? Я же вижу, что рука его почти не беспокоит… — Пожалуйста.
И это его «пожалуйста» сорвало напрочь все предохранители. Какие сомнения? Какие мысли? Еще одно его слово, и я послушной собачонкой побегу, неся в зубах мячик.
— Конечно, — я подняла голову и заглянув ему в глаза, улыбнулась. Черт, черт, черт! Похоже, я действительно окончательно и бесповоротно влюбилась в этого мужчину.
— Здорово, — он подскочил с пола, галантно подал мне руку, чтобы я тоже встала и хлопнул в ладоши. — Так, жить тут нереально. Бригаду рабочих мы уже не найдем, ночь на дворе. Поэтому, предлагаю поехать в гостиницу.
— Может ко мне? — предложила я.
— Нет, Валя. Гостиница ближе. А нам еще выезжать рано утром, — отверг он моё предложение и тут же поспешил в спальню, наводить ревизию в шкафу, чтобы забрать все, что уцелело. У меня такой проблемы не было. Чемодан я так и не разобрала, поэтому пока дожидалась Серова, решила сварить кофе.
А потом была гостиница. И отдельные номера. И бессонная ночь. Потому что, что делать со своими чувствами, я не представляла. И вся моя напускная храбрость и целеустремленность улетучились враз, обнажая ранимую внутреннюю суть. Может зря я все это затеяла? Вышла бы замуж за Петеньку, нарожала ему таких же, как он, детишек и не изводила бы себя ненужными чувствами. Только от мысли этой рыдать хочется. А я и так слишком много рыдаю, в последнее время
Глава десятая
Никогда не страдала лунатизмом, но иначе объяснить свое поведение я никак не могу, как бы не старалась. Вот, вроде, лежу в своей кровати, пытаюсь осмыслить все происходящее со мной, в последнее время, но спустя пару минут уже стучу в дверь соседнего номера, где остановился Серов. Зачем я это делаю, что я ему скажу, понятия не имела. Но и сбежать не давали упрямые ноги, словно приросшие к ковру, перед гостиничным номером.
Дверь открылась почти бесшумно и, судя по Гоше, он, как и я, страдал бессонницей.
— Я… — начала и запнулась, глядя ему в глаза. Он молча посторонился, будто бы это было делом привычным, что я вот так вламываюсь к нему среди ночи, и так же молча лег в постель, пока я неловко переминалась с ноги на ногу, не зная, как поступить. Уйти? Резонный вопрос возникает: «зачем приходила?». Остаться? Тогда совершенно не ясно, на каком таком основании.
— Ты долго еще будешь стоять и сопеть?! Я спать хочу, — пробурчал недовольно Серов и похлопал ладонью на место, рядом с собой.
Наверное, та я, у которой мозги в нужном месте, не приправленные любовными парами, возмутилась бы. Мало того, что дает ложные надежды, так еще и безбожно наговаривает. Мои мыслительные процессы уж никак не сопровождались сопением. Однако, другая, по уши влюбленная я, мартовской кошкой запрыгнула на предложенное место и прижавшись, как можно ближе к крепкому, теплому мужскому телу, уткнулась носом в широченную грудь и действительно засопела, моментально погружаясь в блаженный сон. А там были: и свадьба, и кольца, и толпа карапузов, так похожих на Серова.
Утром мы дружно сделали вид, что ничего не произошло. Гоша даже не пытался выяснить причину моего вторжения к нему среди ночи, а я благоразумно молчала. Так как сама не понимала, что со мной происходит и когда я умудрилась стать такой мямлей.
В лес мы поехали на машине Завьялова. Он как истинный друг, который не бросает в беде, приехал на своем внедорожнике, помог загрузить вещи и нисколько не удивился, когда увидел, что Георгий взял с собой меня.
— Валентиночка Сергеевна, какой приятный сюрприз, — еще и подмигнул Серову, который, кстати сказать, выглядел не совсем довольным. Правда, чем именно было неясно. То ли моим присутствием, то ли тем, что это самое присутствие, для Артёма Михайловича стало сюрпризом, еще и приятным.
— Поехали уже, — фыркнул, похлеще взбешенного жеребца, Гоша и сел на переднее
