Если бы меня спросили - Елена Лабрус
— Я тоже, не поверишь. — Вера чиркнула зажигалкой, забрав у Анфисы. — Но тут и не хочешь — закуришь.
— Наша Верка всю жизнь была влюблена в Соломона, — доверительно наклонилась к Ирке Анфиса. Дыхнула табаком. — А вышла замуж за Стаса. Вот такая эпидерсия.
Вера мотнула головой и демонстративно отвернулась, сложив на груди руки.
— Так бывает, — изрекла Анфиса. — Любишь одного, замуж идёшь за другого. Да, индийская наша принцесса?
— Не знаю. Меня замуж никто не звал, — ответила Индира.
— А Соломон, кстати, надолго приехал? — глубоко затянулась Анфиса: огонёк сигареты дополз почти до фильтра.
— Нет, только на бизнес-слёт на три дня, — ответила всезнайка Индира. — Его пригласили в качестве спикера, как эксперта по корпоративному развитию и автора продвинутых образовательных программ, — пояснила она для Ирки.
Так кивнула и достала из кармана телефон: ей пришло сообщение.
«Позвони. Это важно», — написал Север.
Ирка нахмурилась: по пустякам Север в принципе не писал, а тут ещё «важно».
— А Соломону идёт бриться налысо, да, девочки? — громко спросила Анфиса.
— Ой, не знаю, меня пугает его гладкая как яйцо голова, — ответила Индира. — Хотя он лысеть уже в школе начал. Для него, наверное, это лучший вариант.
— Богатые мужики лысыми не бывают, — заржала Анфиса, — и старыми тоже.
— Прекратите, ему идёт, — возразила Вера.
— Ты необъективна, — парировала Анфиса. — А мне Макеев сказал, если ещё раз неудачно выйду замуж, ноги переломает, задолбался мои чемоданы туда-сюда по городу таскать.
Она потушила окурок, ткнув его в песок урны-пепельницы. Повернулась к Ирке:
— Спорим, тебя Вадик в первый же день знакомства трахнул? — сунула в карман зажигалку, в сумку — сигареты. — Он всех трахает сразу. У него даже погоняло в школе было — кавалерист.
— Гусар, — поправила её Индира.
— Точно, гусар. Хотя чем не кавалерист: сунул-вынул, поскакал. Они с Макеевым, ну, который Лёха, даже однажды поспорили, что ни одна баба неоттраханной от Вадика не уйдёт. И представь, Макеев проспорил: ни одна не ушла.
— Анфис, — покачала головой Вера. — У него мама умерла, отец другую бабу в дом привёл, это был защитный механизм, способ справиться. Саморазрушительный способ, потому что Вадик не такой, он добрый, верный, порядочный, заботливый. Нет, я его не оправдываю, что было, то было, но знаешь, бабы ведь сами на него вешались. И ты тоже вешалась. Не он за тобой, ты за ним бегала.
20
— Бе-бе-бе, — передразнила Анфиса. — Ладно пошли, а то заморозили совсем девчонку, — посмотрела она, как Ирка обняла себя руками. — Ой, а брови у тебя какие, — снова дыхнула ей в лицо табачищем. — Красивые, но надо подравнять, выщипаны кривовато. Могу за полцены, по дружбе, так сказать. С таким мужиком следить за собой тщательней надо.
— А я себя ни в чём не подозреваю, чтобы следить, — усмехнулась Ирка. Она развернулась уйти с веранды вслед за девчонками: ей надо было перезвонить, но Анфиса её остановила.
— А про красивый мир он тебе уже сказал?
— Про что? — удивилась Ирка.
— Боже! Как у тебя это получается! — театрально продекламировала та, прижав к груди руки. — Делать мир таким красивым! — Обернулась. — У-у-у… по лицу вижу — сказал, — засмеялась она. — Имей в виду, он всем так говорит.
Ирка сглотнула, но промолчала. Вот сука, Анфисе всё же удалось её зацепить.
— А с другом тебя уже познакомил? — не унималась его бывшая подружка.
— С каким из? — хмыкнула Ирка.
— М-м-м… так ты про друга не знаешь? Друг — это баба, Ира. Взрослая баба. Просто он её зовёт — Друг. И она с ним уже… ну, в общем, вот как раз со школы. Он с ней делится всем. Говорят, она его девственности лишила, — понизила Анфиса голос, а потом презрительно скривилась. — У тебя нет шансов, девочка, если он тебя даже с Другом не познакомил, так что губу не раскатывай, — усмехнулась она, открыла дверь, смерила Ирку взглядом и шагнула внутрь.
— Я уже начал волноваться, — встретил Ирку возле туалета Вадим. — Все вернулись, а тебя нет.
— Я пѝсала, — качнула головой Ирка, убирая в карман зажатый в руке телефон.
— Ир, что бы она тебе ни сказала, — навис сверху Воскресенский, стараясь заглянуть в глаза, — всё это дела минувших дней. И я давно не такой, и школа давно позади. Всё это уже не имеет значения. Эй, — он приподнял её лицо за подбородок.
— К сожалению, некоторые вещи не меняются, — улыбнулась она.
— Ир, не слушай её, — горячо возразил он. — Она обижена. У неё в жизни всё пошло кувырком, и она винит в этом меня, — подтвердил он её догадку. — Она…
— Да при чём здесь она, Вадим, — убрала Ирка его руку. — Я просто плохо себя чувствую. Ты оставайся, вы столько лет не виделись, поболтаете, а я поеду домой.
— Я поеду с тобой, — решительно шагнул он к выходу.
— Вадим, — покачала головой Ирка. — Я не маленькая. Выпью лекарство и лягу спать. Будешь сидеть караулить, как я сплю?
Он явно колебался.
— Оставайся! Вам есть что вспомнить, что обсудить.
— Ну давай хоть такси тебе вызову.
— Ну такси вызови, — сдалась Ирка.
Поцеловала его в небритую щеку у машины, махнула рукой и… поехала не домой.
— Петь, она не открывает, — сказала в трубку Ирка, стоя у запертой квартиры. — Я звонила в дверь, стучала, звонила на домашний. Не открывает и трубку не берёт.
— А звонок идёт? Его обычно через дверь слышно, — волновался Петька. Его бабка второй день не выходила на связь. А, кроме бабки, у Петьки никого не было.
— Я помню. Звонок идёт, слышала.
— Вот старая карга, — выругался он. — Ладно. Разберусь. Спасибо! Прости за беспокойство.
— Да никакого беспокойства, о чём ты. Если бы моя мать пропала с радаров, я бы тоже позвонила тебе. Я сейчас ещё к соседям схожу.
— Бесполезно. Она с соседями не дружит. Вернее, она их ненавидит, и они отвечают ей взаимностью,
