Ах, уехал мой любимый - Тата Кит
- А в пакетах есть конфеты? – спросил он хитро сощурившись.
- А ты помоги маме их разобрать и узнаешь, что там еще и печенье есть, - подыграла ему, скопировав мимику.
- Пойдём, Матвей, поможем маме, - бодро поторопил сын и как пружинка встал с пола.
- Иду, - вздохнул Козырский и ленивым сытом тигром сначала потянулся на полу, снова парализую игрой мышц под смуглой кожей, а затем неторопливо поднялся на ноги и прочесал пятерней вечно стоящие ёжиком волосы. – А для меня ты что-нибудь купила? – игриво промурлыкал он, намеренно застряв со мной в дверном проеме.
- Не поверишь, - выдохнула, надеюсь, с таинственным придыханием. – Купила.
Протиснулась мимо, случайно задев рукой пуговицу на джинсах, и побежала к рюкзаку, выудив из него небольшую коробочку. Заглянула в кухню, где Ваня шуршал пакетами и уже раскидывал по вазочкам печенье и конфеты, и снова повернулась к Козырскому, чтобы достать из коробочки то, отчего Аленка взвизгнула у кассы, поняв зачем я это купила.
- Серьёзно? – рассмеялся Матвей.
- Ну, да. Мне кажется, они тебе необходимы. Ну, знаешь, чтобы не возникло конфуза. Или плохие парни нынче должны выглядеть как американские заключенные, готовые к соитию? – повела вопросительно бровью.
- Эй! – возмутился мужчина. – Ты так не говори. А то ж мне гуглить сейчас придется, что ты имела в виду. Но, судя по выражению твоего лица, мне лучше об этом не знать. Ладно, - вздохнул он и повернулся ко мне спиной. – Лепи.
- А сам? Никак?
- Ты придумала купить эту штуку, ты ее и надевай, - ответил, не оборачиваясь.
Инициатива имеет инициатора.
Могла бы и предположить такой исход.
Внутренне теряя сознания и сгорая от стыда от неловких прикосновений, подтянула Матвею джинсы. Расправила подтяжки и закрепила единичный ремешок над задней шлевкой его джинсов. Два оставшихся конца подтяжек закинула на его плечи и в несколько шагов оказалась лицом к лицу с Козырским. Шумно глотнула и постаралась избежать зрительного контакта, пристегивая подтяжки рядом с передними шлевками.
- Не нравится красный цвет? – спросил он насмешливо, обдувая теплым дыханием лоб, пока я регулировала длину подтяжек. – А я так старался.
- Напрасно, - напустила на себя невозмутимый видок. – А еще это пошло и неприлично. О том, какое на тебе белье, должен знать только ты и максимально близкий человек.
- Ну, значит, всё правильно, - лениво повел широкими плечами. – Мы двое об этом и знаем.
- Ну, да, - хохотнула я. – А еще Ваня, Аленка и благодаря ей - полгорода.
- Согласен, перестарался, - скуксился он, веселясь. – Думаешь, так лучше? - показательно оттянул одну из лямок, почти сняв ее с плеча. – Поиграем в сантехника и хозяйку квартиры?
- Иди ты, - шлепнула его по руке и вернула лямку на место.
Отрегулировала подтяжки так, чтобы ни одна из лямок не слетела с плеч, а джинсы не сползли вниз.
- Надеюсь, с таким натяжением мои джинсы к концу дня не разрежут меня пополам, начиная от задницы? - продолжал веселится Матвей над моим ноухау.
- Зависит от того, как интенсивно ты ей будешь крутить.
- Суровая женщина, - проговорил он почти восхищенно, и между нами намертво установился зрительный контакт.
Я почти прижата к стене в прихожей, Матвей нависает надо мной большой и сильной горой, от которой веет невероятным теплом. А еще… я до сих пор держу его за подтяжки, словно боясь отпустить. Словно готова вот-вот притянуть его к себе и ещё раз попробовать на вкус губы, изломленные в легкой улыбке.
Как тогда, двенадцать лет назад. Правда, вместо подтяжек на нем была джинсовая куртка, за которую я и цеплялась, когда подкосились колени от первого в жизни поцелуя.
Но протяжный звонок в дверь прервал маленькую магию, искрящую между нами.
Скинула с себя сладкий морок и отпустила подтяжки.
- Я открою, - произнесла чуть сипло и, расправив плечи, приоткрыла дверь.
- Привет, - от улыбки стоящего за порогом мужчины бабочки, порхающие в животе в подгузниках, дружно вскрикнули: «Опять ты?!».
- Привет, Лёш, - откашлялась я и открыла дверь шире.
- О, папа пришёл! – счастливый возглас сына за спиной, вынудил отойти чуть в сторону, чтобы он мог обнять отца.
- Смотрю, я помешал? – спросил Лёша несколько надменно, бросив недовольный взгляд за спину, где стоял Матвей.
- А ты пришёл чтобы чему-то помешать? – спросила я, всеми силами стараясь, чтобы тон вышел шутливым.
В присутствии Вани приходилось сохранять видимость дружеских отношений с Лёшей. Ведь для сына мы расстались «добрыми друзьями», которые просто перестали любить друг друга, но никогда не перестанут любить своего сына.
- Я пришёл чтобы побыть с сыном, - деловито заявил бывший муж и поставил Ваню на ноги рядом с собой. – Воскресенье – мой день, если ты забыла.
Вроде, он сказал это ртом и словами, но по ощущениям казалось, что он только что прямо при всех поднял ногу и пометил стену, и сына под замах. Глядя мне за спину, где всё ещё стоял Матвей, Лёша стянул с плеч пиджак и повесил его на крючок прихожки.
- Ну, привет, Лёша, - с некоторой иронией выговорил его имя Матвей и встал слишком близко к моей спине, почти прижавшись к ней. Протянул распахнутую ладонь для приветствия и завис в ожидании, когда мой бывший ответ взаимностью и перестанет сверлить его взглядом застывших синих глаз.
- Ну, привет… как там тебя? – с некоторой брезгливостью в тоне пожал Козырскому руку.
Хороший мальчик. Как взрослый себя повёл. Оставлю для него на полке пирожок, чтобы заткнул им рот при необходимости. Моей необходимости.
- Матвей, - спокойно проговорил Козырский и отнял руку, когда их рукопожатие стало больше походить на армрестлинг.
Серьёзно? Игнатьев решил помериться тестостероном? Ну, удачи…
- А мы с Матвеем вот так здороваемся, - бодро произнес Ваня и сжал маленький кулачок. – Сделай кулак, папа.
- Кулак? – едкая усмешка. – С радостью.
- А теперь вот так стукнемся, - Ваня резко, но мягко ударил кулачком в кулак отца, но затем опомнился. – Но так я только с Матвеем делаю. Это наша… Что это такое, Матвей? – вскинул он взгляд на мужчину за моей спиной.
- Это только наша фишечка,
