Наследник от Тирана - Ада Ридель
И я согласилась. Хотя бы на первое время, чтобы не беспокоиться по каждому своему движению. Плюс… Хоть первое время я не буду отходить от Камиллы, то потом мне нужна будет помощь. Я собираюсь устроиться на работу.
Почти это сделала. Менеджер в студии лазерной эпиляции. Просто нужно записывать клиентов, напоминать о сеансах. Работа не пыльная, можно и дома этим заниматься. Но это пока. Перебиться первые недели, чтобы не сидеть, сложа руки. Копейка, но и так хорошо.
Зная, что эта вакансия может спокойно уйти из-под носа, отправляю резюме в колл-центр.
Отлучившись от Камы на пару часов, я еду на собеседование. Мне говорят, что перезвонят – кандидаток много. А сейчас собираюсь домой, приму душ, поменяю одежду, и сразу к Камилле.
Останавливаюсь у домофона, перебираю вещи в сумке в надежде найти ключи.
– Странно видеть тебя здесь, а не в больнице, – хмыкает кто-то за спиной. Знаю я, кто это, но всё равно оборачиваюсь от испуга, встречаясь взглядом с тёмными глазами Самира.
Объявился.
Выходит из машины, держа открытую дверь рукой.
– Решила забежать на час домой. А что? – кидаю с вызовом. Я немного остыла и теперь не так сильно его ненавижу. Всё же… Он спас моей дочери жизнь. Но не успокаиваюсь. Я его прощать так быстро не собираюсь.
– Садись. Прокатимся.
Смотрю, а водителя нет.
Серьёзно?
Губернатор, и сам за рулём?
– Отказываюсь, – говорю резко. Оборачиваюсь снова, ищу ключи.
– Милан, не заставляй меня шантажировать тебя ребёнком, чтобы ты села в эту чёртову тачку.
Сжимаю ключи в руке. Нашла.
Но вместо того, чтобы зайти внутрь подъезда, я снова в прежнее положение. Смотрю на Самира.
– Час, – произношу твёрдо. – Не более.
– Ну, это уже мне решать, – хмыкает, оставляет открытую дверь, а сам обходит автомобиль, снова вспоминая о моём статусе.
***
– И зачем мы здесь? – говорю, пребывая в адском шоке.
Когда он потащил меня в ТЦ, я смирилась. Думала, он хочет немного поэкспериментировать. Закатила истерику. Но теперь мы стоим в магазине с детскими товарами.
– У тебя скоро дочь выпишут, – говорит бесцветно, не смотря на меня. – Надо это отметить. Покупай всё, что нужно.
Не понимаю, что происходит.
Словно сон наяву.
Хаджиев везёт меня в детский магазин и говорит мне эти слова?
Да он спятил!
Особенно после того, как он запер меня в квартире. Не дал увидеться с дочерью. А ещё укладывал меня на лопатки, пока моя малышка была одна, в палате!
Резко оборачиваюсь, сжимаю кулаки от злости.
Думает задобрить подарками?
– Мне ничего не надо.
– Правда? – наконец, смотрит на меня и выгибает бровь, опираясь плечом стену. – А где спит твоя дочь? С тобой на постели? У неё есть кроватка?
– Она нам без надобности, – говорю уверенно.
– Она после операции. Лучше ей спать отдельно. А ты так-то не пушинка. Пока спишь, можешь придавить её.
– Все дни не придавливала, а тут – да, – язвлю. – Нам не нужна кроватка, мы вполне справимся без неё.
Я отказываюсь, хотя понимаю, что да… Нужна.
Я нервная из-за этого. Когда спим, постоянно открываю глаза, боясь лечь на неё. Раньше мы спали в разных комнатах – на этом настаивал Багров.
А теперь моя тревожность усиливается.
Но я не хочу принимать всё это от Хаджиева.
Но и денег у меня нет.
Я выручила не так много с тех украшений, что сдала.
У нас осталось максимум на месяц, считая аренду, питание, няню. Хоть Самир и сказал, что на наши встречи предоставит её, это не то. Нужен, всё же, почти круглосуточный контроль. Я боюсь что-то сделать не так.
– Тогда купи одежду для ребёнка. С чем ты убежала от Багрова?
– Я ей всё купила, – говорю гордо. Немного пришлось потратиться. Но мне на ребёнка денег не жалко!
– Да? Что тебе мешает воспользоваться ситуацией и купить намного больше? – выгибает бровь.
– Потому что у Камиллы всё есть!
– Даже коляска?
– Она нам не нужна! – повторяю как болванчик.
Самир внезапно усмехается. Переводит взгляд в сторону и тут же возвращает на меня. Словно пытается взять себя под контроль.
– То есть, для дочери тебе ничего не нужно?
– Нет, – говорю твёрдо. Так и хочется дополнить, что «именно от тебя – нет».
– Тогда пошли, купишь что-нибудь для себя.
Для себя…
Нет, он точно надо мной издевается.
– С чего такая доброта? – скрещиваю руки на груди. – Только не говори, что ты поверил мне, что Камилла твоя дочь и вместо фразы «Прости, я был не прав» сейчас пытаешься откупиться от меня детскими вещами. Умно. Давишь снова на ребёнка. Но скажу честно – не действенно.
Самир прожигает холодным, но в то же время обжигающим взглядом и молчит.
Несколько секунд, а потом открывает свои тонкие, но умелые в поцелуях губы.
– Это не доброта. Я просто забочусь о том, что женщина, с которой я сплю, ни в чём не нуждается. Если для тебя важно благоустройство ребёнка, значит, это важно и мне.
Смотрите, как заговорил!
– За эту неделю ты надела это белое тряпьё три раза. Три раза жёлтое платье. Ты всегда в одной и той же обуви. Из домашней одежды у тебя потёртая майка и короткие шорты. Всегда. Скоро ты застираешь их до протёртых дырок. Твоё дешёвое бельё уже кричит об этом.
Поджимаю губы, чуть не плача.
Вот бьёт по больному.
И не потому, что я выгляжу, как… не знаю, кто. Да, у меня мало одежды. И то не моя: я одолжила её у Златы. Благо, у нас схожая комплекция. Купила себе самое дешёвое белье. Хотя, честно, привыкла ходить в дорогих брендах. Будучи у Хаджиева, только такое и носила. Багров также закупал мне всё самое лучшее. Чтобы не позорила его. Да и он брезговал.
Говорил, что не хочет, чтобы в его доме жила нищенка.
Я привыкла ко всему хорошему.
Но лучше в тряпках за две сотки, чем жить за чужой счёт!
Хочу высказать ему всё это, но вдруг неожиданно до меня доходит.
