Преследуемый Зверем Братвы - Джаггер Коул
В кармане тихо жужжит телефон. Прежде чем вылезти в окно, я еще раз окидываю взглядом Нину. Подтягиваясь я двигаюсь к помещению рядом с ней. Оно пустует, но там есть маленький подоконник, на который я могу взгромоздиться, чтобы ответить на звонок.
— Что ты обнаружил?
Эрик мочит какое-то время.
— Я спрашиваю, что ты…
— Нет, я слышал. Но я звоню не по этому.
Мой взгляд хмуриться. Я передал Эрику кое-что из огнестрельного оружия, которое нашел во время перестрелки, когда эти животные пытались причинить ей боль и забрать ее у меня. Они думали, что им достанется легкая добыча. Но они не учли меня, следящим за ней. Поскольку я наблюдал за ней всю ночь. Я вспоминаю о мягкой, бесхребетной маленькой киске мужчины, которого напугал одним взглядом и одной фразой: “держись от нее подальше”.
Он не представлял угрозы. По крайней мере, не так, как те мужчины, которые пришли за ней позже. Но я не потерплю, чтобы хоть один шакал кружил вокруг нее, обнюхивал, выискивая слабые места. Я прожил так долго, особенно в тюрьме, потому что могу увидеть дьявола в людях. Есть преступники, а есть злые люди, которые совершают злые поступки, потому что это заложено в них природой. Тюрьма научила меня видеть разницу.
Ее “кавалер”, этот мягкий, бесхребетный мужчина, не был злом. И я не думаю, что он намеревался причинить ей боль или даже манипулировать ею, как это делают некоторые мужчины, когда речь заходит о прекрасной невинности, такой как у Нины. И все равно: он должен был уйти. Нужно было ему уточнить, чтобы он держался подальше от того, что ему не принадлежит.
Потому что она моя.
Но те люди с пистолетами, которые сбили ее с дороги, — это совсем другая история. У кого-то были чернила Братвы, а у кого-то нет. Однако все они выглядели как наемные убийцы. На первый взгляд то, что произошло сегодня вечером, выглядело как удар от Братвы. Но кусочки не складываются. И в этом случае все стороны ошибаются. Вот тут, то в игру вступает Эрик-чтобы выяснить, кто охотится за моим ангелом, основываясь на оружии и фотографиях татуировок, которые я передал ему.
— Тогда зачем ты звонишь?
Эрик прочищает горло. Даже если он и храбрый мужчина, он определенно нервничает.
— Мы закругляемся, приятель.
Я хмурюсь.
— Прошу прощения?
— Послушай, парень, я не задаю вопросов, не выбираю команды или стороны, и не играю в политику. Но то дерьмо что ты затеял? Я не могу в этом участвовать.
Моя челюсть скрежещет.
— Я думал, мы договорились.
— Мы так и сделали.
— Я плачу тебе, ты добываешь мне информацию…
— Да, но это не Москва, товарищ. Чикаго-маленький городок, и я слышал о тебе от целой кучи людей. Деньги или нет, но, если станет известно, что я помог тебе уничтожать целые отряды, это будет плохо для меня.
Я снова хмурюсь.
— О чем ты говоришь? Нацистские ублюдки?
— Команда Уайатта? Торговцы оружием? Нет, чувак, к черту этих фашистских ублюдков.
— Тогда я не понимаю, в чем у нас проблема. — я отвечаю огрызаясь.
— Я говорю не об избиении нацистов, брат. Я говорю обо всех остальных командах, которых ты уничтожал и опрокинул ради денег и оружия.
Я становлюсь все более и более хмурым.
— Прошу прощения? — Я понятия не имею, о чем он говорит. Единственная “команда”, которую я уничтожил, это те маленькие ублюдки со свастикой, которые продавали ружья на треногах. И людей, которые собирались убить Нину сегодня вечером. Кроме этого, я был словно гребаный призрак в этом городе.
— Послушай, я знаю, что ты задумал. И как бы там ни было, хэй, это же Чикаго, верно?
— И что же я делаю?
— Ты отрываешь от него кусок. Послушай, парень, я не испытываю к этому негатива. И если тебе понадобится работа в будущем, ты знаешь, где меня найти. Но не раньше, чем осядет пыль…
— Я ни хрена не отрываю.
Эрик вздыхает.
— Послушай, брат, я слышу то, что слышу. Большой русский ублюдок с кучей чернил Братвы захватывает территорию, вербуя парней за большие деньги, уничтожая другие команды? Я знаю, что ты не в команде Виктора Комарова, потому что это ниже его достоинства. И ты не Волков, потому что они с Кащенко заключили мир в Чикаго. Так что, как я понимаю, ты одинокий волк, создающий свою собственную империю или что-то в этом роде.
Я сжимаю от злости челюсть. Но я ничего не говорю.
— Так что смотри, брат. Удачи и всего такого дерьма. Но я ухожу, пока стрельба не прекратится. Ничего личного.
Вешая трубку, я устремляю свой взгляд в темноту ночи. Мой пульс глухо стучит в груди, и мои чувства обостряются.
Эрик одновременно прав и неправ. Он прав в том, что я одинокий волк, одинокий хищник, вышедший на долгую охоту. Но я не строю никакой империи. Я никого не вербую и не охочусь ни за чьей территорией или интересами.
А это значит, что в этом городе есть еще один одинокий волк. Но он совершил ошибку, придя за тем, что принадлежит мне. Он совершил ошибку, стреляя в Нину.
А теперь я собираюсь поохотиться на него. Кем бы он ни был.
Я снова через окно проскальзываю обратно в комнату Нины. Тихонько проскальзываю к ее кровати склоняясь над ней. Я закрываю глаза и вдыхаю аромат ее волос, прислушиваясь, как она глубоко дышит во сне. Прежде чем я успеваю усомниться в себе, я вытаскиваю запасной телефон из кармана и кладу его ей под подушку. Это еще не тот шаг, который я был бы готов предпринять. Но обстоятельства изменились.
Я опускаю губы и нежно целуя ее в лоб.
— Однажды ты спаса меня, мой ангел, — тихо шепчу я. — Теперь я сожгу сам Ад дотла, чтобы спасти тебя.
Глава 9
Нина
Я просыпаюсь, мое дыхание сбито. My кожу покалывает, и больничный халат прилип ко мне. Мои глаза скользят по комнате, привыкая к темноте и к свету от больничного оборудования. На секунду я не могу понять, где нахожусь. Но постепенно осознание возвращается ко мне.
Вместе с моим сном.
Мгновенно, я густо краснею, когда детали начинают прокручиваться в моей голове. Он снова мне приснился. Воспламеняющая мечта. Запретный сон. Темная, грязная, заветная мечта. В стране грез он был рядом со мной, прямо здесь, в этой комнате. Он что-то шептал мне на ухо, целовал
