Рэвин (ЛП) - Фишер Т. Л.

― Я не знаю. Джонс. Смит. Доу.

— Это всего лишь предложение, так что не кричи на меня, но как насчет Гловер? Это фамилия твоего отца.

― Он был для меня донором спермы. И никогда не был мне отцом, ― возражаю я.

Как только я сама слышу это, передумываю.

― Рэвин Гловер. Звучит неплохо. Гловер, да.

― Замечательно. Только никому не говори, кто твой отец. По крайней мере, до тех пор, пока Нэйт представляет собой угрозу. Боюсь, если СМИ завладеют этой информацией, для тебя это плохо закончится. На данный момент мир не знает ни о тебе, ни о твоем брате. Даже музыканты из группы твоего отца.

― Понимаю. Без проблем. Я не особо горжусь тем, что моя мама была групи(прим.: поклонница поп- или рок-группы, сопровождающая своих кумиров во время гастролей).

― Я не думаю, что все было именно так, Рэвин.

― Да неважно. Я до сих пор не понимаю, как вы все это проворачиваете? Как создаете новую личность?

Он смеется.

― Коммерческая тайна. У меня есть свои методы, и это все, что тебе нужно знать об этом. Ты должна беспокоиться лишь о том, как устроить свою жизнь.

― Да, по кусочку за раз. Спасибо вам за все. Свяжусь с вами, когда определюсь с местом для жизни.

― Ты пока остаешься в Лас-Вегасе?

― Пока что, думаю да.

― Хорошо. Я займусь документами и незамедлительно отправлю их тебе по завершении. Позвони мне через один-два дня.

Мобильный телефон, который дал мне мистер Кершоу, подпрыгивает на кровати от броска, когда я отправляюсь в душ. Почистив зубы, роюсь в своем шикарном гардеробе «От Фреда». Я знаю, что должно стоять первым в моем списке дел на сегодня. Эта одежда должна отправиться в урну.

Сперва внешние детали.

Глава 17

Лгунья

Я сосредотачиваюсь на мраморной плитке пола, пока прохожу через вестибюль отеля, чтобы поймать такси. Большинство постояльцев еще нежится в своих постелях, мучаясь от похмелья. Но мистер Кершоу был прав — останавливаться в «Мираже» было ошибкой. Люди приезжают в Лас-Вегас на отдых. Черт, даже Нэйт ездил сюда на конференции, по крайней мере, дважды с тех пор, как мы поженились.

Сомневаюсь, что кто-нибудь смог бы узнать меня под радугой из синяков и после внешнего преображения, но я не продумала все до конца. По крайней мере, у меня хватило здравого смысла остановиться на вилле, а не слоняться по казино.

Водитель такси отвез меня на другой конец автострады. Этот район заполнен бутиками с винтажными вещами, художественными галереями и ресторанами. Я брожу по улицам, усеянным обветшалыми зданиями и граффити, совсем не похожими на великолепие центральных улиц. Они разрушены, как и я. У этого района есть характер. Вернее, у него есть душа — сильное биение сердца, которое пульсирует где-то в центре.

Магазин винтажной одежды вызывает у меня любопытство, и я захожу внутрь, спасаясь от жары пустыни. Пот струится от корней моих смоляных волос, и я вдыхаю прохладный воздух, пропитанный запахом плесени и нафталина. Перебирая вешалки с кожаными брюками и блузками с низкими вырезами, я улыбаюсь. Прежняя я не надела бы ни одной вещи с этих стеллажей, а теперь вся эта отслужившая свое одежда словно создана для новой меня. Для Рэвин.

К моменту выхода из магазина мне удается заполнить до отказа два пакета. Ноги несут меня по разбитому тротуару, и я балансирую меж двух пакетов, держа их по одному в каждой руке. Тело ломит, но я сопротивляюсь боли и двигаюсь вперед. Я чувствую, как толстая прокладка между ног наполняется тягучей струйкой крови. Невыносимая жара уговаривает меня сдаться, как вдруг я замечаю еще одну вывеску в окне художественной галереи.

«Сдается квартира».

Я захожу, бросаю пакеты на пол и подхожу к высокой худощавой женщине с серебристо-белыми волосами.

— Вы сдаете квартиру? Могу я на нее взглянуть?

Ее глаза оценивающе осматривают меня.

— Конечно. Дайте мне минутку, чтобы найти ключи.

Проходит две минуты, пока она роется в своих ящиках. Должно быть, организованность не является ее сильной стороной.

— А, вот они. Следуйте за мной.

Она выводит меня на улицу, закрывая за собой галерею. Рядом есть второй вход со старой деревянной дверью, выкрашенной в черный цвет. Лестница длинная, узкая и неказистая. Когда мы поднимаемся по ней, мои бедра словно горят. Пакеты валятся на ступени, и я сжимаю и разжимаю пальцы, чтобы ослабить покалывание от онемения. Она собирается подняться еще на одну ступеньку, но моя одышка привлекает ее внимание.

Ее взгляд вновь обращается ко мне.

— Вы можете оставить вещи здесь. Уверяю вас, они будут в безопасности.

Облегчение наступает почти мгновенно. Я молча отсчитываю в голове каждый шаг, пока мы не достигаем верхней площадки. Там находится всего одна дверь, серебристо-металлического цвета. Женщина возится с ключом, пока дверь не распахивается перед нами.

Само здание изрядно обветшало и, вероятно, является памятником истории, но квартира современная, и в ней есть все, чего не было даже в моем родном доме в пригороде. Высота потолка навскидку достигает шести метров. Двухъярусное окно занимает всю стену. Я могу видеть центральную аллею города с того места, где стою.

— Вау. Ночью здесь, наверное, просто потрясающе, — произношу вслух.

— Да, наверное, если вам по душе такое. Итак, кто бы вы ни были, это гостиная. — Ее рука обводит пространство. — Квартира полностью меблирована. Поверьте мне, таскать мебель по этой лестнице — та еще морока, поэтому, если будете заселяться, позаботьтесь о том, чтобы ничего не испортить.

— Конечно, ― говорю я, сузив глаза.

Она проводит меня под подвесной лестницей в другое помещение.

— Это кухня. Она не очень большая, но в ней установлена отличная техника. Думаю, вы не будете разочарованы. Конечно, при условии, что вы готовите.

— Да, все замечательно, — отвечаю я, заглядывая в холодильник фирмы Sub-Zero (прим.: бренд, являющийся пионером в производстве встраиваемого холодильного оборудования).

— Дальше по коридору есть прачечная, кладовая и небольшая ванная.

Заглядываю в каждую дверь, следуя за хозяйкой по пятам.

— Если сможете выдержать еще один лестничный пролет, я отведу вас в спальню на мансарде. Там самый лучший вид в квартире, раз уж вы любите подобную дребедень.

— Да, я справлюсь.

Мои пальцы скользят по прохладным стальным перилам, пока мы не оказываемся на верху лестницы. Дальняя стена выложена старинным кирпичом. В центре стоит кровать на четырех столбиках. Другую стену занимают книжные полки, заполненные сотнями книг и уникальными скульптурами. В углу стоит черное кожаное кресло с лампой для чтения над ним.

Здесь тепло и уютно, но, когда я поворачиваюсь, чтобы сказать ей, как мне здесь нравится, вид из окна лишает меня дара речи. Я словно стою на вершине мира и наблюдаю за своей жизнью с другого ракурса.

Хозяйка квартиры нарушает молчание.

— Впечатляет, правда?

— Бесподобно.

Она протягивает мне руку.

— Я Джетта Сойер. Владею галереей этажом ниже.

Я пожимаю ей руку.

— Рэвин. Рэвин Гловер.

Это первый раз, когда я использую свое новое имя в беседе, и оно с легкостью слетает с моего языка.

— Итак, откуда ты, Рэвин Гловер?

— Нью… — почти срывается с моих уст, пока я не останавливаю себя. — Нью-Гэмпшир.

— Серьезно? С восточного побережья? Хм… Что привело тебя в Лас-Вегас?

Я вздохнула с облегчением, поскольку она не стала допытываться до меня насчет места моего отправления. Я не знаю названия ни одного города в Нью-Гэмпшире.

— Мне потребовалось сменить обстановку.

— Да ну? И ты оказалась в Лас-Вегасе? Хм-м-м… И чем же ты зарабатываешь на жизнь?

Она проверяет меня. На моих ладонях выступил пот. Сегодня вечером, когда я вернусь на виллу, мне нужно заняться составлением истории своей жизни. Той жизни, которой я никогда не жила.

— Я художница.

— Как интересно. — Ее голос становится более оживленным. — Что рисуешь?