Позывной ’Грэй’ - Хельга Дюран
— Утром поговорим. Мне надо подумать. — пыталась отвязаться я от Марселя.
— Да ты с ума сошла? Какое утром?
Он схватил меня за плечи и грубо встряхнул.
— Пусти! Мне больно! — зашипела я на парня, и он разжал руки.
У Марселя был такой безумный взгляд, что я невольно отпрянула от него. Никогда его таким не видела!
— У тебя час, чтобы собраться и подумать! Я не собираюсь подыхать здесь вместе с тобой! Не смей болтать об этой операции, иначе тебя вздёрнут, как предателя Фрогии!
Парень ушёл в сторону лагеря, и я поспешила следом.
Надо было немедленно поговорить с Бертой об этом. Я обязана была сообщить ей об опасности. Хотя бы ей! Она моя подруга, мой самый близкий человек здесь, даже не Марсель!
Почти бесшумно я пробралась в палатку, откопала свой телефон в рюкзаке, а потом разбудила Берту. Она нехотя оделась и взяла с собой камеру. Девушка даже в туалет ходила с ней, поэтому я не удивилась.
Я отвела сонную и не слишком довольную подругу вглубь леса и дословно рассказала ей о том, что поведал мне Марсель.
— Как думаешь, это правда? — спросила я её мнения об услышанном от меня.
— Знаешь, Анна, я уже ничему не удивляюсь, — горько усмехнулась она и закурила. — Давай позвоним твоему чокнутому папаше? Он нам всё растолкует.
— Что если это просто уловка, чтобы вернуть меня домой?
— Звони! Не уснём же теперь...
Несмотря на поздний час, папа взял трубку. Ставить на громкую связь было опасно, поэтому Берта прилипла ухом рядом с со мной, чтобы слышать разговор.
— Анна? Господи, Анна! — завопил отец, а на его фоне я услышала рыдания мамы.
— Привет, пап! — еле сдерживаясь, чтобы не зареветь, поздоровалась я.
— Как ты? Марсель сообщил, что нашёл тебя!
— Я в порядке, папа! Марсель наговорил мне ужасные вещи про атомную станцию! Это правда?
Мы с Бертой затаили дыхание, чтобы не пропустить ни слова, сказанного Андре, ведь от этого зависели наши жизни.
— Погоди, Анна, я выйду в коридор! — сказал отец. Чтобы мама не слышала нашего разговора, — догадалась я, и мне стало плохо. — Ты слушаешь меня, Анна? — через несколько секунд снова заговорил отец.
— Да.
— Я не могу рассказать тебе всего, мой телефон наверняка прослушивают берлессы, поэтому срочно, повторяю срочно, уезжайте как можно дальше от АС!
Значит, это правда. У меня затряслись руки. Я вся затряслась от бешенства и отчаяния.
— Папа, ты понимаешь масштабы этого шага? Ты должен это остановить! Я знаю, что ты можешь!
— Нет. Всё уже решено! Я тяну время ровно до тех пор, пока ты не будешь в безопасности.
— Это же массовое убийство людей! Чем тогда мы будем отличаться от берлессов? Или Гитлера? Папа, пожалуйста...
— Это война! Так нужно, Анна! Торопись, мы ждём тебя дома!
Не в силах совладать с собой, я разрыдалась от бессилия. Мой отец — бессердечное чудовище? Ну а кто же ещё?
Берта, которая всё прекрасно слышала, обняла меня за плечи и судорожно вздохнула. Она тоже плакала. Даже моя смелая и стойкая подруга понимала, что надвигается горе катастрофических масштабов.
— Я никуда не поеду! — твёрдо и решительно сказала я. — Тебе придётся убить меня тоже, папа! Вместе с жителями Северо-Боровинска, сепаратистами и их маленькими детьми, вместе с берлессами и нашими солдатами!
— Анна, умоляю! Просто сделай так, как я прошу! Хочешь поговорить с мамой?
Это был запрещённый приём! Я была уверена, что мама способна уговорить меня на что угодно.
— Я остаюсь в Кижах! Погибну на своей родине, от руки своего отца. Я люблю тебя, папочка! Пока!
Я закончила разговор, а потом вынула батарею из смартфона.
— Ты серьёзно, Анна? Останешься? — снова закуривая спросила Берта.
— Я не хочу возвращаться во Фрогию! Я разочарована в своей стране и своём отце! Они меня предали, Берта, понимаешь? Предали!
Я уже рыдала в голос от боли и обиды. Всё, во что я верила, ради чего я приехала сюда, оказалось обманом, пустышкой. Страна, которая меня приютила и обогрела, будет пострашнее Берлессии, а люди в ней, хуже зверей. Но больней всего мне сделал отец. Я видеть его не могу!
Вся моя жизнь показалась мне бессмыслееной и глупой. Я же ради отца здесь! Ради своей страны!
Это было похоже на наебалово вселенских масштабов. Меня обманули, провели, как ребёнка, использовали в каких-то грязных целях. Андре весь мир хочет обмануть?
Смысла в моём существовании не осталось ни крупицы. У меня не осталось родины, не осталось семьи, не осталось идеалов, в которые я верила, которые пыталась отстоять и защитить.
— Посмотрим, как сильно любит меня папочка! — успокоившись, произнесла я. — Дай мне закурить, Берта?
Девушка угостила меня сигаретой и дала прикурить. Я закашлялась от дыма, дерущего глотку и меня начало тошнить, но я всё же скурила половинку сигареты.
— Я уеду, — через некоторое время сказала Берта, и я получила новый удар под дых. — Я жить хочу.
— Поезжай тогда с Марселем, — затушив окурок, решительно сказала я.
Мне было непросто произносить эти слова. Больше всего на свете я боялась оставаться в Кижах одна, но отступать было нельзя. Да и некуда. Я ещё не знала, что я буду делать в Кижах, но точно знала, что во Фрогию я больше не вернусь.
— Пойдём, найдём Марселя, и я провожу вас, — с упавшим сердцем сказала я.
Мы не успели ступить и шага. Небо,
