Ты меня предал (СИ) - Шнайдер Анна

Первый триместр подходил к концу, и через пару дней мне необходимо было пройти первый скрининг, мысли о котором давно вызывали лёгкую панику, хотя я честно старалась не думать ни о чём плохом. Но подсознание всё равно считывало моё настроение, и за несколько дней до поездки в клинику мне начали сниться дурные сны, в которых я просыпалась вся в крови. Я действительно просыпалась, сразу щупала себя между ног, убеждалась, что ничего нет — и долго лежала потом без сна, глядя в потолок и успокаивая разошедшееся сердце. Поэтому и в клинику ехала мрачная, как туча. Мне предстояло сначала сдать кровь, потом подождать пару часов — за это время я собиралась позавтракать — и прийти на УЗИ к Игорю Евгеньевичу. Сам анализ крови должен был прийти через несколько дней по электронной почте.

— Тошнит? — тихо спросил Павел, врываясь в мои мысли, когда мы ехали в клинику ранним утром. Меня действительно слегка мутило от голода, и это добавляло пару пунктов в копилку моего раздражения.

— Немного, — буркнула я и отвернулась. Последнее, что я сейчас желала — разговаривать с бывшим мужем. Особенно в этой машине, которая до боли напоминала мне о нашей жизни три года назад. Несмотря на все проблемы и неудачи с беременностью, я была счастлива тогда. А счастлива ли я сейчас? С беременностью получилось, но во всём остальном — счастлива ли?

Если и да, то в эту конкретную секунду я никакого счастья не чувствовала.

— Послушай, Динь…

Понятия не имею, что он хотел сказать, слушать я не стала.

— Не надо, а? — перебила Павла, поморщившись. — И говорить со мной не надо, и называть вот так. Сколько можно? Я же не зову тебя Пашей.

Он промолчал, и я, кинув на бывшего мужа быстрый взгляд, сглотнула, заметив, с каким лицом Павел смотрит на дорогу. Точнее, смотрели туда одни глаза, но душой и мыслями он явно был весь в себе, и глядел в себя. Мрачный, словно почерневший, с поджатыми губами, заросший щетиной и хмурый до морщин на лбу, бывший муж сейчас выглядел лет на десять старше.

И почему он отреагировал подобным образом на закономерное требование не называть меня Динь? И на признание, что я не зову его Пашей? Не я же от него ушла к другому мужику, это он обрюхатил какую-то бабу и свалил. А теперь строит из себя страдальца.

Я выдохнула и вновь отвернулась. Так, Дина, надо успокоиться. Ты такая бешеная на нервяке из-за скрининга, раздражаешься почём зря. Мысли и чувства Павла не имеют никакого значения, его заморочки — это его проблемы, которые он себе устроил сам. Сам! А тебе не об этом надо думать.

Уговаривая себя подобным образом, я потихоньку успокоилась, и в кабинет сдачи крови входила уже почти невозмутимой, как удав. Несмотря на то, что меня, как в прошлый раз, Павел провожал аж до самого кресла. И потом, после сдачи крови — до кафе, в котором мы тогда завтракали.

Я заказала сырники с малиновым соусом, миндальный круассан и ромашковый чай, бывший муж — только кофе. И этот факт вновь меня взбесил.

— Ты собираешься довести себя до язвы? — почти прошипела я, когда официантка унесла меню и отошла подальше.

— Что? — Он мотнул головой, явно не сразу осознав, о чём я говорю, а потом, включившись, тяжело вздохнул. — Ди… Дина, я просто…

— Ты просто идиот, если думаешь, что можно сутками не жрать и пить один кофе. Ты себя в зеркало видел вообще? Вылитый Кощей Бессмертный, не хватает только злата, над которым ты будешь чахнуть! — Меня аж трясло от раздражения, когда я смотрела в удивлённое лицо Павла. — Возвращай давай эту красавицу с томным взглядом и заказывай себе какой-нибудь салат хотя бы!

— Красавицу с томным взглядом? — переспросил бывший муж с недоумением, и я зло фыркнула.

— Угу, а ты не заметил? Так и облизывает тебя всего с ног до головы. Может, дашь ей свой телефончик? У тебя же не сложилось с предыдущей, отчего бы не попробовать ещё?

— С предыдущей?..

— Я понятия не имею, как звали твою шалаву, — припечатала я, плюнув на то, что Павел, возможно, любил эту «шалаву». Он же ушёл от меня к ней, значит, любил.

Бывший муж вдруг изменился в лице. Побледнел, выпрямился, и взгляд наполнился чем-то таким… уязвимым и больным. Не совсем взгляд побитой собаки, но похожий.

— Так, Динь, давай успокоимся, — говорил он, тем не менее, весьма жёстко. — Тебе вредно нервничать. Я понимаю, день такой сегодня, скрининг, но всё же постарайся не переживать. Тех болезней, на которые там тестируют, ни в твоём, ни в моём роду не было. Это же генетические отклонения. Плюс ты постоянно общаешься с врачами, если бы что-то шло не так, тебе об этом уже сообщили бы. Ты же говорила вчера с Ириной Сергеевной, она сама сказала, что уверена — всё будет отлично.

Я шмыгнула носом. Раздражение как-то разом улеглось.

Павел был прав в том, что касалось меня, врачей и скрининга. Но это не отменяло того факта, что он заказал себе только кофе. Да, меня не должно это волновать, но…

Но, блин!

— Ладно, извини, вспылила, — кивнула я, вздохнув и опустив глаза. — Но поесть тебе всё же нужно. Не дело это, ты же понимаешь.

— Понимаю, — вполне миролюбиво ответил Павел. — Прости, я не подумал, просто не хочется есть, поэтому заказал только кофе. Но да, ты права, это неправильно. Сейчас закажу ещё что-нибудь и всё съем, ты только не волнуйся.

«Ты только не волнуйся». Как с капризным младенцем разговаривает. Впрочем, я сегодня именно так себя и вела, устроила скандал на пустом месте…

Вернулась «красавица с томным взглядом», принесла кофе Павла и мой чай, и бывший муж, глядя куда-то сквозь неё, попросил добавить в заказ… стейк.

— Стейк с кофе? — хмыкнула я, когда официантка величественно удалилась, покачивая бёдрами, и Павел пожал плечами.

— Не настроен я как-то на сладкое, салат не хочется, а вот мясо — вполне. А кофе остался с прошлого варианта заказа, ничего страшного.

— Если хочешь, я с тобой чаем поделюсь, всё равно не выпью целый литр. А если выпью, описаюсь во время УЗИ.

Кажется, это была первая моя шутка со времён «возвращения» блудного мужа. Неловкая и дурацкая, но тем не менее. Павел легко улыбнулся — и его лицо тут же преобразилось, перестав быть настолько мрачным и угрюмым.

— А почему ты вообще пьёшь кофе? — поинтересовалась вдруг я, потянувшись к чайнику. Павел перехватил мою руку, отвёл её — и то место, к которому он прикоснулся, потеплело и закололо. Не могу сказать, что это чувство было приятным… но оно было. — Раньше же не пил почти.

Бывший муж налил ромашковую муть в чашку и ответил, придвигая её ближе ко мне:

— Не знаю, Динь. Наверное, тот же принцип, что и с курением, хотя Сергею Аркадьевичу я про кофе не рассказывал вообще, как-то… не думал об этом. В отличие от сигарет, кофе меня не напрягает. Пью и пью. Без особого удовольствия.

Я кивнула, отпила чаю, отчего-то чувствуя странную неловкость. Наверное, потому что этот разговор был едва ли не самым длинным, случившимся между нами за последние пару месяцев. И самым дурацким, если не считать самого первого, когда Павел мямлил свои нелепые извинения.

Минут через десять принесли оба заказа, и мы молча начали есть. Удивительное дело, но мне, по-прежнему считавшей бывшего мужа абсолютно чужим человеком, было спокойно и уютно в его присутствии. Разумеется, если не принимать во внимание выматывающих душу мыслей о его предательстве, без которых я не могла обойтись. Но когда не думала ни о чём подобном, вот как сейчас — было хорошо. Я не искала постоянно темы для разговоров, не беспокоилась о том, хорошо ли выгляжу, не отслеживала собственные реакции. Это было что-то такое… из прошлой жизни, когда мы с Павлом жили вместе и всё делили пополам — радость и горе, болезнь и здравие, как в брачных клятвах. Брака давно нет, но ощущение общности, невесомое и тихое, осталось.

А ведь я так старалась убить в себе всё, но, кажется, не смогла…

— Пора, — сказал Павел, когда мы доели. — Через двадцать минут у тебя приём. Пока дойдём, пока разденемся, пока в туалет сходишь…