Коди Кеплингер - Простушка
Уэсли подозрительно прищурил глаза, когда я схватилась за дверную ручку. Распахнув дверь, я оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто за нами не следит, затем жестом указала ему войти внутрь. Уэсли втиснулся в крошечное помещение, и я последовала за ним, осторожно заперев за нами дверь.
— Что-то мне подсказывает, что мы будем говорить не об «Алой Букве», — сказал он, и даже в темноте я знала, что он улыбался.
— Тихо.
На этот раз он встретил меня на полпути. Его руки забрались ко мне в волосы, а мои ласкали его предплечья. Посреди нашего страстного поцелуя, я почувствовала, что моя спина оказалась прижатой к стене. Я услышала как швабра — а может метла — упала на пол, но мой мозг практически не обратил внимания на звук, когда руки Уэсли опустились на мои бедра, прижимая меня к нему еще крепче. Он был настолько выше меня, что мне пришлось запрокинуть голову назад, чтобы отвечать на его поцелуй. Его губы были крепко прижаты к моим, и я позволила своим рукам исследовать его бицепсы.
Мой разум и все мои ощущения были заполнены запахом его туалетной воды, а не одиноким, затхлым воздухом подсобки.
Некоторое время мы зажимались в темноте, а потом я почувствовала его руку, настоятельно задирающую мою футболку. Я разорвала поцелуй, сделала глубокий вдох и схватила Уэсли за запястье.
— Нет… не сейчас.
— Тогда когда? — спросил Уэсли в мое ухо, все еще прижимая меня к стене. Его голос не был даже немного запыхавшимся.
Я же с трудом пыталась восстановить дыхание.
— Позже.
— Будь более конкретной.
Высвободившись из плена его рук, я начала двигаться к двери и запнулась за что-то, похожее на ведро. Обхватив дверную ручку одной рукой, другой я пыталась пригладить свои волнистые волосы.
— Сегодня вечером. Я приеду к тебе в семь. Окей?
Не дожидаясь его ответа, я выскользнула из подсобки и поспешила дальше по коридору, надеясь, что у меня на лице не написано, чем я только что занималась.
Глава 10
Я думала, последний звонок никогда не прозвенит. Скучная математика тянулась неимоверно долго, а английский действовал мне на нервы. Я несколько раз ловила себя на том, что смотрю в сторону Уэсли, желая снова почувствовать зомбирующее разум прикосновение его рук, ладоней и губ.
Единственное, о чем я молилась, так чтобы это не заметили мои подруги. Джессика, конечно, поверит, если я скажу ей, что ей просто показалось, а вот Кейси… надеюсь, она была слишком поглощена правилами грамматики, которые объясняла миссис Перкинс — ага, как же! — чтобы смотреть на меня. Кейси, точно будет пытать меня часами и догадается обо всем, что произошло, видя меня насквозь, несмотря на все мои попытки что-либо отрицать. Мненужно поскорее убраться отсюда, пока все не раскрылось.
Однако когда звонок все же прозвенел, я не спешила выходить на улицу.
Джессика припустила в сторону столовой, болтая в воздухе своим светловолосым хвостом.
— Не могу дождаться, когда увижу его!
— Мы в курсе, Джесс, — сказала Кейси, — ты любишь своего большого брата. Это мило, и все такое, но ты сказала нам это уже раз… двадцать за сегодня? Может даже тридцать?
Джессика залилась краской.
— Ну, я и правда дождаться не могу.
— Конечно, не можешь. — Кейси улыбнулась ей. — Уверена, что он тоже будет рад тебя видеть, но, думаю, тебе все же стоит немного успокоиться. — Она остановилась посреди столовой и оглянулась через плечо на меня. — Ты идешь, Би?
— Нет, — ответила я, присев и заняв руки своими шнурками. — Мне надо… завязать их. Идите вперед. Не ждите меня.
Кейси кинула мне понимающий взгляд, кивнула и подтолкнула Джессику к выходу. Она даже завела с ней разговор, чтобы отвлечь ее от моей липовой отговорки.
— Расскажи-ка мне о его невесте. Какая она? Красивая? Тупая, как пробка? Мне нужны детали.
Я ждала в столовой почти двадцать минут, желая избежать встречи с ним на автостоянке. Забавно, но всего семь часов назад я избегала совершенно другого парня… того, кого мне сейчас отчаянно хотелось видеть. Все перевернулось с ног на голову, я не могла дождаться момента, когда окажусь в комнате Уэсли. В моем личном изолированном месте. Но прежде мне нужно дождаться, чтобы Джейк Гейтер уехал со школьной парковки.
Решив, что к этому моменту он уже уехал, я натянула свою куртку и вышла из здания школы. Ледяной февральский воздух бил меня по лицу, пока я шла по пустынной парковке, и от вида моей обделенной обогревателем машины мне не становилось уютнее. Я села за руль, трясясь от холода, и завела машину. Поездка домой заняла, как мне показалось, несколько часов, тогда как Хамильстон Хай была всего в четырех милях от моего дома.
Только начав думать о том, смогу ли я отправиться к Уэсли пораньше, я повернула на свою подъездную дорожку и вспомнила о папе. Ну здорово. Его машина стояла на месте, но он не должен был вернуться с работы так рано.
— Черт подери! — взревела я, ударив кулаком по рулю и подпрыгнув, как идиотка, когда гудок издал звук. — Черт подери! Черт подери!
Меня переполнило чувство вины. Как я могла забыть о папе? Бедном, одиноком, забаррикадировавшемся-в-своей-спальне папе? Выбравшись из машины, я потопала к дому, волнуясь, что он все еще сидит в своей комнате. И если это действительно так, мне что, дверь сломать? А потом? Наорать на него? Заплакать вместе с ним? Сказать, что мама не заслуживает его? Что правильнее всего делать в такой ситуации?
Но когда я вошла в дом, папа сидел на диване с чашкой попкорна на коленях. Я замешкалась в дверном проеме, не уверенная, что, черт возьми, происходит. Он выглядел… нормально. Он не выглядел так, будто плакал или пил. Он выглядел, как мой папа, в своих очках с толстой оправой и замусоленными каштановыми волосами. Таким, каким я его видела в любой другой день недели.
— Хей, Бамблби, — сказал он, смотря на меня. — Хочешь попкорна? Тут по AMC идет фильм с Клином Иствудом.
— Э… нет, спасибо. — Я оглянулась вокруг. Никакого разбитого стекла. Или бутылок из-под пива. Такое чувство, что он вообще не пил в тот день. Неужели, это все? Неужели с его срывом покончено? Такое вообще бывает? Я не имела ни малейшего понятия. Но я не могла не чувствовать себя настороженно. — Пап, ты в порядке?
— О, все хорошо, — ответил он. — Я поздно сегодня проснулся, поэтому позвонил на работу и сказал, что я заболел. Я не брал отпускных дней, так что ничего страшного.
Я глянула на кухню. Конверт все еще лежал на столе. Не тронутый.
Он, должно быть, проводил меня взглядом, потому что пожал плечами и сказал:
— Ох, эти дурацкие бумаги! Они меня, мягко говоря, выбили из колеи. Но когда я хорошенько обо всем подумал, то понял, что это — ошибка. Адвокат твоей мамы услышал, что ее на этот раз не было немного дольше обычного и сделал поспешные выводы.
