Каратель (ЛП) - Гэдзиэла Джессика

Я проглотила свои вопросы, какими бы разными и отчаянными они ни были, осознавая, что мне на самом деле нужно поесть. Если маленького шока было достаточно, чтобы я потеряла сознание, значит мне определённо нужно было убедиться, что уровень сахара в крови выровнялся, прежде чем выслушивать ещё больше новостей, которые нужно обдумать.

Кроме того, я была на самом деле немного взволнована идеей посмотреть фильм. Большинство своей жизни я была слишком занята путешествиями, чтобы действительно сесть и насладиться фильмом. И с тех пор, как я вернулась в штаты, я не занималась ничем, кроме как скорбела по отцу, ища следы того, что с ним могло произойти, закапывая пустой гроб, а затем находя Люка и отслеживая его, строя клетку в подвале, прорабатывая все детали.

Это просто никогда не казалось приоритетом.

И, может быть, я была староватой для сказок Диснея, но когда началось вступление, я не могла заставить себя отвести взгляд.

Иногда во время фильма я подтягивала ноги на диван, скрещивала их, рассеянно ела сэндвич, который никоим образом не был «банальным». На самом деле, я была довольно уверена, что вместо покупных приправ он добавил в сэндвич свежий соус песто.

— Ну что? — спросил Люк, когда пошли титры.

— Это… мило.

— Не слышу энтузиазма.

— А Дисней когда-нибудь, ну не знаю, делает фильмы, где нет такой внезапной любви? Я хочу сказать, она лежит в коме, потом её целуют, и потом любовь? Ну серьёзно.

От этого он хохотнул, бросая свои чипсы на мою тарелку.

— Современный Дисней иногда вообще не добавляет девчонке любовный интерес. Они разбивают этот патриархат. Готова поспорить, тебе бы понравилась Мерида, Моана или Эльза.

— О! — взволнованно воскликнула я. — Я слышала об Эльзе.

— Ну конечно, — сказал он, потянувшись за своим энергетиком и открыв крышку. — Думаю, можно жить в пещере в десяти милях от цивилизации, а этот проклятый саундтрек всё равно каким-то образом проникнет сквозь стены, — он поднял руку и сделал большой глоток своего токсичного на вид, ярко-зелёного напитка. — Так я сделал из тебя кинолюбительницу?

— Возможно, я подумаю, чтобы как-нибудь посмотреть что-то не из анимации.

— Уже не чувствуешь себя обморочно?

— Я довольно уверена, что слова «обморочно» нет.

— Конечно есть, я только что его сказал. Если в Оксфордский словарь могут добавить слово «спятивший», то я сколько угодно могу говорить «обморочно».

— С этой логикой не поспоришь, хотя я понятия не имею, что значит «спятивший». Это от слова «пятиться»?

Видимо, Люку это показалось смешным.

Я поняла это, потому что в одну минуту он казался просто весёлым. В следующую он запрокинул голову назад, как маленький мальчик, издавая сексуальный рокочущий смех, который каким-то образом проникал мне в кожу, обвивал мои внутренности и превращал всё внутри в месиво.

— Это значит «сумасшедший», — сказал он мне, отдышавшись. — Боже, ты действительно была скрыта от современного мира, да?

— Назови мне одну хорошую вещь, которую я действительно «упустила» в плане современного мира.

— Помимо фильмов? — спросил он и ждал моего кивка, хоть вопрос и казался риторическим. — Интернет. Онлайн-шоппинг. Нет необходимости выходить из дома, если не захочешь.

— Зачем не хотеть выходить из дома? — парировала я, искренне интересуясь.

— Ты встречала людей? Они отстойные. Большинство из них, во всяком случае, — сказал он, стукаясь своим коленом о моё, подчёркивая, что нынешней компании это не касается.

— Думаю, ты проводишь слишком много времени, прячась в своей старческой хижине, Люк.

— В своей старческой хижине? — повторил он, изогнув бровь.

— Здесь определённо жил старик, — уверенно ответила я.

— И умер тоже, — согласился Люк, кивая.

— Не на этом ведь диване?

На это он хохотнул.

— Нет. Внизу. Я видел, как это произошло.

— Подожди… что? Оу, — произнесла я, снова вспоминая, кто он и чем занимается. — Ты его убил?

— Знаешь, куколка, я не убиваю к чёртовой матери всех, с кем вступаю в контакт. Нет, я его не убивал. Он был из этих психов, кто готовится к судному дню, и у него был влог в тёмной сети, полный идиотских теорий заговора. Любой, у кого есть клетки мозга, понял бы, что эти теории полное дерьмо. Во всяком случае, однажды он пришёл в ярость, раскраснелся, а затем упал замертво от сердечного приступа, прямо в своём подвале.

— Значит… ты оказался здесь потому что…

— Потому что увидел возможность. Может, моя работа связана с благими целями, но выплаты, особенно вначале, не были большими. Так что я притащился в Нейвсинк Бэнк, забрался на холм и вломился сюда. Я заполнил фальшивое завещание, подделал его подпись и оставил всё в ящике на видном месте. Но мне понадобилась чёртова вечность, чтобы найти потайную дверь вниз и обнаружить его. И не думаю, что мне нужно тебе рассказывать, насколько воняет недельный труп. Я посадил его на кухне. Ушёл. Позвонил копам и сказал, что беспокоюсь, потому что раньше видел его на районе и знал, что он живёт один. Они его нашли и разобрались с телом. Администратор наследств пришёл искать завещания или наследников, нашёл фальшивое, вуаля, у меня есть дом, земля, грешное количество сухих пайков и заначка, чтобы вкладываться в щёлочь.

— И чёрные байки, — отметила я.

— Именно, — усмехнулся он.

— Что такое сухой паёк?

— Еда, готовая к употреблению. Это военный рацион. Она не портится предположительно никогда.

— Ого, должно быть вкусно, — рассмеялась я.

— Эй, психам нужно что-то есть, — повисла короткая, но напряжённая тишина, прежде чем он потянулся, чтобы поставить мою тарелку на кофейный столик. — Так теперь ты готова? Отошла от обморока?

— Думаю, я буду способна выдержать шок. Что ты нашёл?

— Не так много, как хотелось бы. На самом деле, у тебя с собой есть старые паспорта?

Они были.

Вероятно, это было странно для нормальных людей. Я так много времени путешествовала, что всегда носила с собой нынешний паспорт. Но с собой у меня были и старые, как трофеи. Они практически казались гарантией безопасности. Казалось неразумно неправильным ходить без них.

— Да, а что? — спросила я, потянувшись за своей сумкой, которая, должно быть, соскользнула с моего плеча на улице, и её принёс Люк.

— Просто хочу кое-что сравнить, — сказал он, потянувшись к папке на столе.

Когда я протянула ему маленький синий документ с вырезанной маленькой дыркой, обозначающий исход срока действия, я увидела, как из папки появился ещё один, и моя кожа тут же покрылась мурашками, желудок скрутило.

— Это паспорт моего отца?

— Алехандро, да, — ответил он, кивая и открывая мой паспорт на первой странице, а затем пролистал несколько страниц в документе моего отца. — Да. Так я и думал.

— Что ты думал? — спросила я, пока он просто продолжал смотреть на штампы.

— МакАллен, Техас.

— Что за МакАллен, Техас?

— У Алехандро здесь есть штамп из Далласа от 11 июня конкретного года. А затем я нашёл статью о подозрительном отравлении в МакАллене 18 числа. Какой-то занудный шериф, который приближался к разгадке того, как действовал картель. Затем, всего через два дня, у него появился штамп о въезде в Мексику. И у тебя внезапно тоже, — он остановился, посмотрел на меня, ожидая, я уверена, моего согласия. — Тебе тогда было три года. Почему это первый раз, когда ты появилась в документах?

— Может, я жила со своими родственниками. Он всегда мне так говорил. Его жизнь не способствовала тому, чтобы заботиться о кричащем ребёнке. Он забрал меня, когда я доставляла меньше хлопот. Что звучит ужасно, если это повторить, но я хочу сказать… Я понимаю такую логику.

— Конечно. Может быть. Но я считаю, вероятнее всего, что ты никогда не встречала Алехандро Круза до какого-то дня между одиннадцатым и восемнадцатым июня.

— Мне кажется, сумасшедший старик оставил здесь свою остаточную энергию теорий заговора. И ты, мой дорогой, как-то её впитал или что-то ещё.