Обжигающий импульс (СИ) - Стратулат Виолетта

Дальнейшие попытки создать пару и станцевать изученные движения становятся пыткой для нас обоих. Я буквально вскипаю, потому что Илья нервничает, перестав контролировать собственное тело: то на ногу мне случайно наступит, то резко дернет за руку. Я все-таки озвучиваю его ошибки вслух, и Илья даже соглашается, бормоча извинения. Но его напряжение не исчезает. Он снова ошибается и потом сам же останавливается.

— Вик, не могу…

— Что не можешь? — тут же отзываюсь я.

Его голос цепляет за душу, отчего становится жутко. Я медленно поднимаю голову, смотрю в его зеленые глаза, и мое беспокойство усиливается. На его лице ходят желваки — Илья что-то напряженно обдумывает. Он вдруг со свистом выдыхает и разнимает объятия, а я сразу же отхожу на пару шагов и с опаской гляжу на него. Слишком странное поведение, еще и мучительная интонация в голосе по-прежнему звучит в сознании отголосками.

— Что не можешь? — повторяю я, но на этот раз намного тише, боясь услышать ответ, который может не понравиться.

— Поговорим? — предлагает Илья. — О прошлой встрече…

Скрещиваю руки на груди, создавая тем самым дополнительную преграду между нами.

— Там нечего обсуждать, и нам не о чем разговаривать, — усмехнувшись, цежу я. Сразу же выпрямляюсь по струнке и строго добавляю: — На сегодня все. По домам.

Я разворачиваюсь на каблуках и иду к проигрывателю. Выключаю его с помощью большой круглой кнопки, затем выдергиваю флешку и направляюсь в кабинет. Краем глаза замечаю, что Илья смотрит на меня в недоумении. Однако я не в состоянии вести с ним беседы. Хватаю шарф с вешалки, второпях обматываю его вокруг шеи, накидываю куртку и переобуваюсь. Перебросив ремешок сумки через плечо, я выключаю свет в кабинете и возвращаюсь в зал, где Илья рассматривает отобранные для него документы в папке.

— Переодевайся иди, а то здесь же и закрою. Будешь на скамеечке ночевать.

Илья смотрит, что я готова к выходу, и все-таки идет в раздевалку. Возвращается он через пару минут, одетый с иголочки, и я чувствую, как у меня все стягивает внутри от желания. Всегда любила, когда мужчина умеет следить за собой, а не выглядит, как обросшая обезьяна в разодранной мятой одежке. Мне бы такой экземпляр точно не подошел: не хочу видеть рядом с собой неопрятного человека, который ходит в парадно-выгребных трениках.

Я киваю Илье, чтобы тот шел переобуваться, а сама оглядываю пол зала, надеясь, что не наследила. Надо бы и от уборщицы отказаться в целях экономии и делать все самой. В конце концов, живу теперь совсем рядом. К чему эти траты?

Как только Илья выходит на улицу, а я выключаю везде свет и проверяю, чтобы никто не оставил личных вещей, выдыхаю с облегчением, почувствовав себя в безопасности. Раз он ушел, то теперь нечего беспокоиться. Оказавшись снаружи, я вижу Илью, оставшегося стоять у входа, и радость быстро улетучивается. Я закрываю дверь и сразу же собираюсь уйти.

— Избегаешь? — твердо спрашивает Илья, вынудив меня остановиться.

— Что «избегаю»? — передразниваю его холодно.

Я запихиваю ключи в сумку и вздергиваю подбородок.

Чего там Илья возомнил себе?

— Меня. Разговоров со мной. И вчерашнего поцелуя, — перечисляет он отдельно.

Просто уму непостижимо! Я усмехаюсь, но отвожу взгляд в сторону. Не могу смотреть ему в глаза, потому что вспоминаю страсть, возникшую между нами. И слова извинений за поцелуй…

— Илюш… — начинаю, ехидно улыбнувшись. — Танец — это моя работа. Не думай ничего лишнего. — Я проглатываю слюну, сжимаю ладони в кулаки и снова натягиваю улыбку. — А о случившемся не вижу смысла разговаривать. Мы поцеловались. Да: слегка увлеклись. Но я высказала свою позицию. Действительно нет никаких игр. Я недвусмысленно предложила тебе секс. Тебя же тянет ко мне? Или я ошибаюсь? Ты видишь во мне горячо любимую и боготворимую Лену, потому и захотел вчера трахнуть меня прямо в студии?

У Ильи ползут брови вверх, а губы своевольно размыкаются от удивления. Он теряется от моих слов, усмехается, отводит взгляд и взъерошивает волосы.

— Ну ты даешь… — бормочет Илья. — Восхищаюсь твоей прямолинейностью, честно.

Я снова усмехаюсь. Что-что, а эту черту хорошей не назовешь. Люди не любят слышать о себе правду. Все хотят видеть сказки. Лишь бы было всё красиво.

— Жизнь научила меня идти напролом, если чего-то хочешь. Я больше не стану сомневаться и глотать эмоции. А ты думай. Либо чисто деловые отношения «учитель — ученик» до той поры, пока не наступит свадебный день Светика, либо большее. Потом мы всё равно вряд ли пересечемся.

Я киваю в подтверждение своих слов и поворачиваюсь к многоэтажке, но Илья не позволяет мне уйти, схватив за локоть.

— Вик, давай довезу до дома? Что трястись в автобусе по холодине?

На самом деле не так уж и холодно. Не такой морозец, как стоял днем. Я всматриваюсь в ясные зеленые глаза. Кажется, этот взгляд изменился. Стал мягче, что ли? Раньше Илья выглядел неприступным. Или мне кажется? Я снова ищу лазейку для своих чувств? Но нет… Хватит уже издеваться над собой.

— Не нужно…

Пытаюсь выдернуть локоть, однако Илья создает более тесный контакт, обхватив меня за плечи.

Зачем он это делает? Не понимаю его совсем.

— Я переехала, поэтому меня не нужно подвозить, — я разделяю слова, надеясь, что это успокоит его, и удастся, наконец, вернуться в свою комнатенку-студию.

Еще даже вещи до конца не разложила. Как ни приду домой, максимум чай пью, принимаю душ и падаю на кровать, обессилившая. У меня и сейчас нет сил сопротивляться или возмущаться.

Илья сощуривает глаза. Скорее всего, думает, что я вру, лишь бы отвязаться от него. Хотя я и вправду хочу, чтобы он оставил меня в покое. Пусть обдумает мои слова для начала.

— По поводу Елены… — Илья запинается, собирается с духом. — Я только хотел узнать: все ли у нее в порядке. Это как незавершенное дело, которое нужно было уладить. Я не собираюсь рушить ее брак или еще что из того, что ты говорила в прошлом.

— Зачем ты мне это объясняешь?..

— Зачем? Потому что… — Он начинал так уверенно, а теперь молчит. Это сомнения? Или сам не предполагает ответ? — Хочу, чтобы ты это знала. Только и всего.

Илья отпускает меня, и сразу становится не по себе. Я слишком быстро к нему привыкла. Юрка, черт возьми, прав. Это уже не симпатия, и даже не влечение. Это желание быть вместе. Я втрескалась. Снова. И, как и в прошлый раз, в несвободного…

Эта мысль обрушивается обухом по голове. Я не нахожусь с ответом, потому сразу же ухожу, не оборачиваясь. Если узнаю, что Илья остался на месте и наблюдает, то точно не смогу сдаться… Если, конечно, я не права в его интересе ко мне.

Глава 8 — Конфликт

Я складываю руки на груди и внимательно оглядываю парочку студентов, с которыми у меня проходят индивидуальные занятия для подготовки к конкурсу. Ребята уже переоделись и вышли из раздевалки, на ходу обсуждая, где соберутся в следующий раз для дополнительных тренировок. Я недовольно выдыхаю: со взрослыми всегда сложнее, чем с малышами… Казалось бы, должно быть всё проще: дал указание, и они выполняют, но нет… Страх возможного провала в конкурсе контролирует разум, вынуждая запредельно нагружать организм. Дети, наоборот, намного проще относятся к неудачам, способные снова встать на ноги и продолжить плясать. Они умеют ловить удовольствие и радость во всем, к чему прикасаются. Жаль, что с возрастом эта непосредственность утрачивается.

— Вы передохните немного! До следующего занятия лучше всего взять полную передышку, чтобы не получить переутомление. Старательность похвальна, но если вы перегрузите организм… — Я ловлю недолгую паузу и тяжело вздыхаю для придания моменту драматичности, — ничего хорошего из этого не выйдет! В лучшем случае, словите переутомление, а в худшем — схлопочете травму и не попадете на отборочные! Этого добиваетесь?

Ребята переглядываются между собой, понурив головы, как школьники, попавшиеся на шалости или списывании контрольной. Только вот я не могу до конца понять: осознали ли они мои слова? Ведь в спорте главное — баланс. Тренировки хороши в меру. Особенно перед конкурсами.