Фиктивная жена для миллиардера (СИ) - Алвин Лана

Глава 16

Следователь Себастьен Горо оказался типичным офисным работником. У меня все-таки сложилось иное представление о детективах, каковым он, по сути, являлся. Мне виделся эдакий утонченный интеллектуал, некто вроде Эркюля Пуаро, только современного, со смартфоном. Тот ведь тоже говорил по-французски, поскольку являлся бельгийцем по происхождению. Ну, про Шерлока Холмса уж не говорю, это вообще идеал без страха и упрека, до которого любому нынешнему полицейскому, как до Луны пешком. Отечественным — как до Плутона.

Но швейцарский полицейский ничем выдающимся не порадовал. Ни особым чутьём, ни особыми чертами характера, ни остро отточенным умом. Про дедуктивный метод скромно умолчу. Здесь, в швейцарской полиции, похоже, всё подчиняется сухим правилам и законам. Никакого простора для фантазии и интуиции, без которых, мне кажется, любой детектив лишь деталь в государственной машине. Мсье Горо сообщил, что на месте катастрофы обнаружен «черный ящик», он предан экспертам, те занимаются расшифровкой его показаний, что сделать довольно трудно, поскольку «прибор сильно пострадал».

Из сообщений СМИ. «По словам видного эксперта в самолетостроении мсье Жана Круво, конструктор всегда рассчитывает безопасные параметры воздушного судна при условии отказа одного из двигателей. «Однако условия, в которых пришлось экстренно приземляться, не оставили шансов совершить безаварийную посадку. Но истинную причину этой авиакатастрофы мы узнаем только после расшифровки черных ящиков», — констатировал он».

При этом к самому самолету и типовой конструкции L-410 не может быть никаких претензий, считает собеседник.

— А что говорят авиационные диспетчеры? — спросила я, и Горо посмотрел на меня с интересом. Пожалуй, впервые за всё время разговора, поскольку его бледно-голубые глаза оставались неэмоциональными.

— Согласно показаниям диспетчерской службы, частный самолет, на котором вы летели, пропал с радаров на подлёте к озеру Онгрен, — скучно ответил собеседник.

— Что, и никаких призывов о помощи не было?

— Нет, полёт проходил в штатном режиме.

— Скажите, вы мне чего-то не договариваете, или просто у вас осведомленность, как у инфузории-туфельки? — ядовито спросила я.

— Господин Бельский в обязательном порядке и в соответствии со швейцарским законодательством будет в свой время осведомлён о ходе расследования, — сухо ответил Горо, вставая. Тем самым дал понять, что аудиенция окончена. Вот значит как. Бельский будет осведомлен, а я, получается, нет? Курица не птица, женщина не человек? Ого, не ожидала подобного сексизма в стране, которая считается образцом демократизма. Хотя и не особенной толерантности, видимо.

Я вышла из полицейского департамента и вернулась в отель. Если «черный ящик» ничего не покажет (а скорее всего так и будет, если сильно поврежден), то как понять, что случилось с самолетом? Придётся восстанавливать детали происшествия самой. Эх, мне бы побывать на месте крушения! Я взяла телефон, стала смотреть, как туда добраться. От Монтрё до озера Онгрен всего 43 километра, ехать примерно час. То есть будь это Россия, конечно, я добралась бы куда быстрее — у нас вон какие просторы. А тут сплошные горы да тоннели. Потому придётся добираться с навигатором и не слишком быстро.

Я прихватила сумочку, оделась по-дорожному и спустилась вниз. Портье помог мне арендовать машину. Благодаря местному сервису за руль я села, едва выйдя из отеля — авто подогнали прямо к выходу. Это был оранжевый хэтчбек Citroen C3. Включив навигатор и вбив примерный адрес, я отправилась в путешествие. Мой путь пролегал по небольшим городкам. Сначала на юг, мимо Шильонского замка (он стоит на берегу озера и безумно красив) через Вильнев. Затем, не доезжая большой развязки, я свернула налево и покатила по улице Коллонж, оставив на севере городок Иворн, проехала через Эгль. Дальше мой путь плавно поворачивал на северо-восток. Последовали город Ормон-Десу, а когда подъезжала к озеру Онгрен, пришлось часто-часто крутить рулем: места здесь хотя и очень живописные, но дорога петляет, словно ручей в поле.

Когда я добралась до предполагаемого места (точные координаты мсье Горо мне сообщать отказался, зачем-то сославшись на тайну следствия, вот странный тип), то пришлось поспрашивать местных жителей, где у них тут самолет упал. Симпатичный старикан, шедший куда-то по своим пенсионерским делам, показал мне рукой: мол, ступайте в ту сторону. По-английски он не говорил, потому пришлось изъясняться жестами. А поблагодарила (уж «мерси боку», кажется, все знают) и, оставив машину на обочине, пошла дальше пешком.

Топать по невысокой траве пришлось недолго. Я оказалась на склоне холма, на мысе, выдающемся в озеро метров на двадцать. Здесь и обнаружилось место крушения. Собственно, я сразу поняла, что зря проделала такой большой путь. Честолюбивые швейцарцы успели тут основательно прибраться. Все обломки и осколки были вывезены, и о том, что здесь рухнул самолет, напоминала лишь длинная борозда в земле — это, кажется, сделало наше воздушное судно, когда плюхалось на брюхо, мгновенно сломав шасси.

Борозда упиралась в кромку воды, а это значило одно: случилось настоящее чудо. Если бы самолёт по инерции прокатился дальше, то непременно улетел в озеро. Не знаю, какая там глубина, но хватило бы и трех метров, чтобы потом спасатели выловили одни только трупы. К счастью, каменистая почва поработала как следует, затормаживая несущийся кусок металла. Стоило бы, наверное, сделать как Папа римский: встать на колени и поцеловать грунт в знак признательности. Я усмехнулась. Обойдется Швейцария без моих лобзаний.

Но сразу после этого пришла мысль о том, что здесь погибли несколько человек, стало грустно. Конечно, я их не знала, в общем, и не мне их оплакивать. Тела наверняка отправят в Россию к родственникам, чтобы там предать земле. Но пока они здесь, мне бы следует ознакомиться с результатами вскрытия. Просто для того, чтобы восстановить картину последних секунд жизни этих людей. Может, заодно пойму, как нам с Бельским удалось выжить.

Я стояла на берегу красивого озера. Эх, здесь бы купить маленький домик и остаться навсегда. Умиротворение, покой, тихий плеск чистейшей воды, ароматы трав и легкий ветерок, пробивающиеся через тучи солнечные лучи. Здесь удивительно хорошо, но… Мне надо возвращаться в Монтрё.

Обратный путь я проделала, как мне показалось, намного быстрее. Только совершила остановку в городке Ормон-Десу, чтобы перекусить. Оказался он типичным горнолыжным курортом. Разве только теперь не сезон — всё вокруг зеленое, яркое, и снега нет даже на вершинах гор. Представляю, как тут зимой великолепно, но до этого времени года меня тут наверняка не окажется. Хотя кто знает? А вдруг Бельский выйдет из комы спустя несколько месяцев? Ах, да, ведь Колобок сказал: «Через неделю господина Бельского мы транспортируем в Москву, где он будет проходить лечение в лучшей частной клинике».

Значит, у меня пока есть время заниматься собственным расследованием. Пока результата никакого. Самолёт упал, четыре члена экипажа погибли, двое выжили, вот и всё. Я решила узнать у следователя, куда отвезли моих несчастных соотечественников. Но для этого обратиться следует не к мсье Горо, этому сухому педанту. Может, его напарница, Эмели де Веран, окажется более сговорчивой?

Добравшись до Монтрё и припарковав машину возле отеля, я нашла в интернете телефон департамента полиции и попросила соединить меня с мадам де Веран. Общаться через Горо, естественно, не хотелось. Ему точно не понравится, что я решила действовать за его спиной. Вскоре я услышала в трубке голос женщины-следователя. Попросила о встрече, заявив о наличии у меня некоей ценной информации, которая может помочь в расследовании. Та сразу согласилась. Только я сказала, что увидеться нам нужно где-нибудь в нейтральном месте. Мадам де Веран с легкостью сказала «да».

Местом, которое я выбрала для рандеву, стало очаровательное уличное кафе Les Voiles de La Rouvenaz, что романтично переводится как «Паруса Ла-Рувена». Находится оно неподалеку от отеля, буквально в паре десятков метров от берега Женевского озера. Столики расположены частично на маленькой круглой площадке, выложенной каменной плиткой. По периметру — пальмы высотой в человеческий рост. Пока ещё маленькие, но придающие кафе тропическую атмосферу.