Его невинная заложница (СИ) - Лавли Рос

— Пошел вон.

— Арман….

— Я сказал, пошел вон!

Ровный тяжело выдохнул, но исполнил приказ. Он резко захлопнул за собой дверь и все в комнате стихло. Арман слышал лишь затравленное дыхание Кати. Она дрожала и куталась в собственные ладони, не зная, как еще защититься.

— Катя.

Арман опустился на колени рядом и занес ладонь. Не решился дотронуться сразу, а дал ей чуть привыкнуть.

— Катя, — позвал снова, не находя других слов.

В горле жгло, а в груди стало тесно. Арман решился и дотронулся до ее волос, накрыв голову девушки широкой ладонью. Она жалобно всхлипнула и попыталась отстраниться, но ножка стола не дала. Раздался противный скрежет, когда та царапнула пол.

— Не бойся, — бросил Арман глухо.

Он завел ладонь дальше и прижал ее к себе. Рубашка тут же промокла от ее слез, Арман чувствовал, как ее нервная дрожь расходится по его крупному телу и выкручивает узлами. Он много раз пропускал удары, особенно по молодости, и кастетом, и ножом, и огнестрельные ранения были, но от ее слез почему-то было больнее. Буквально жгло как от кислоты.

— Помоги мне, Катя. Мне нужно разобраться, что происходит, иначе это закончится плохо для нас обоих.

Глава 25

Я не сразу понимаю, что меня никуда не уводят. Не хватают за слабые руки и не тянут на выход к тому, кого я боюсь, пожалуй, даже больше, чем Дикого. К мужчине, который уже пытался склонить меня к сексу и для которого сломать такую, как я, раз плюнуть. Вместо этого я слышу грубые голоса и стук двери, а после уверенные касания к голове. Я не сразу понимаю, что это Арман, он меня обнимает, прижимает к себе, успокаивает.

Я плачу, прерывисто всхлипываю и не могу успокоиться, вспоминая, что чувствовала, услышав его приказ. Боль, неверие, отчаяние и жуткий липкий страх. В потемневших от злости глазах Армана читалась решительность и ни капли доверия. Его тело окаменело, а лицо, как застывшая маска, пугало.

Я не сразу успокаиваюсь и прихожу в себя, но когда, наконец, осматриваюсь вокруг, понимаю, что Арман сидит на полу, а я у него на руках. Крепко прижата к мощной груди, заплаканная и сбитая с толку, а еще жутко жаждущая рассказать все, что знаю.

— Арман, я… — едва слышно начинаю. — Я не вру, правда, — слезы больше не жгут глаза. Я, кажется, все их выплакала, когда рыдала в его рубашку.

— Идем, — Арман чуть толкает меня и встает, поднимается за мной и помогает дойти до двери. — Дальше сама, ладно?

Мы выходим из этой жуткой комнаты, которую я навсегда запомню, как зал пыток. В клубе, куда мы спускаемся, непривычно шумно, но едва нас замечают, как все стихает. Парни оборачиваются в нашу сторону, и я ежусь. Только сейчас понимаю, на какой риск пошел Арман, чтобы отменить свой же приказ.

— Иди в номер, — следует короткий приказ, которому я тут же повинуюсь.

— Арман, она остается?

— Как так…

— Почему эта сука еще здесь?

Эти фразы летят мне в спину, но я стараюсь не обращать на них внимания и иду дальше. Уже когда я добираюсь до коридорчика и лестницы наверх, слышу:

— Да, она остается. И я не буду слушать ваши советы. Ничьи из вас.

Что происходит дальше я уже не слышу, потому что поднимаюсь на этаж, добираюсь до номера и закрываю за собой дверь. После иду в ванную, включаю воду и некоторое время просто стою под горячими струями и пытаюсь прийти в себя. Кожу обжигает горячая вода, но я ее не чувствую. Вместо этого думаю о том, что произошло. У Армана есть документ, согласно которому Яны нет в живых полгода. Я точно знаю, что это невозможно, потому что не так давно видела ее, она ночевала дома, приходила в квартиру и улыбалась мне. Это точно не галлюцинация.

Из мыслей меня вырывает громкий стук двери и щелчок замка. Я знаю, что это Арман, но все равно напрягаюсь. Понимаю, что не закрыла двери по его запрету и жду, когда он зайдет, но он не приходит, позволяя мне быстро выключить воду, вытереться и одеться. Я выхожу в номер словно другим человеком: собранным и спокойным, хотя внутри все равно чувствую напряжение.

— Ты должна мне все рассказать, Катя, — начинает Арман, когда я подхожу ближе и сажусь рядом с ним на кровать. — Все о своей сестре. Дату рождения, любые подробности, особенности, я не знаю, другой цвет глаз, например.

— Я видела ее месяц назад, Арман, — тихо говорю я. — Она наверняка перекрасилась, сменила прическу и надела линзы. По крайней мере я бы сделала так, чтобы меня не нашли быстро, — аккуратно замечаю. — В остальном она как я, разве что красилась всегда выразительнее.

— Шрамы у нее были?

— Нет. Отец не бил ее.

— Тогда откуда, твою мать? — я вижу, как он напряжен, замечаю сжатую до натянутых вен руку и скованное, будто камень, тело.

— Я не знаю откуда бармен знает. Может, сестра проговорилась, — о том, что Яна могла намеренно прикидываться мной, я даже думать не хочу. Как и о том, что сестра может намеренно подставлять меня. Последнее, в силу того, что мне пришлось пережить, особенно гадко и неприятно.

— Ты не замечала странностей в ее поведении?

— Нет, разве что она стала приходить реже домой, практически перестала со мной общаться, но я думала, что это результат ее влюбленности.

— Что еще?

— В каком смысле?

— Смена настроения, смех, слезы без повода, истерики. У вас ничего не пропадало из комнаты?

— Арман, я не понимаю…

— Я просто спрашиваю, Катя. Это очень важно, подумай.

Я вспоминаю то, как сестра вела себя в последнее время. Это трудно, потому что прошедший месяц я только и делала, что думала о том, что дальше, убирала, стирала и привыкала к мужчине рядом. А теперь меня просят окунуться в прошлое, которое кажется мне слишком далеким, каким-то нереальным, но я вдруг вспоминаю ссору с сестрой за пару дней до ее звонка. Вспоминаю, как она кричала на меня и обвиняла в непонимании, а я всего лишь попросила приходить домой почаще. Я бы и не вспомнила об этом, если Арман не попросил.

— Последний раз Яна накричала на меня просто так, — тихо говорю я. — А еще…

Я вдруг вспоминаю ее странное поведение, на которое месяц назад не обращала внимания. Вспоминаю дикие взгляды, брошенные в сторону прохожих и мужчин, а еще то, как она чуть не подралась с беременной соседкой.

— Она всегда так себя вела?

— Нет, вовсе нет. В последние… месяца три. Я не обращала внимания, потому что Яна и так была вспыльчива, но не настолько. Арман, что с ней?

— Я не знаю, Катя, — он запускает ладони в волосы и роняет на них голову. — Но нужно разобраться, чтобы выбраться. Ты рассказываешь так, будто с сестрой все в порядке, будто она и в самом деле существует, а у меня в руках свидетельство ее смерти и показания бармена. Кому мне верить?

— Я не вру.

— Я очень надеюсь, потому что никто из моих людей не верит в твои сказки. И знаешь, что будет, если через пару недель я не найду ничего, чтобы опровергнуть твою виновность?

— Что? — хрипло спрашиваю я.

Арман вздыхает, но не отвечает, а я решаюсь положить руку ему на плечо и прижаться к нему щекой. Рядом с ним я чувствую безопасность, даже не смотря на то, что было час назад, но будет ли так всегда?

Глава 26

Я остаюсь в номере одна. Перед уходом Арман сказал мне, чтобы я никуда не выходила и закрывалась на замок. Я и сама понимаю, что мне сейчас лучше никому не попадаться на глаза. Арман не может контролировать каждый сантиметр клуба, а приставить ко мне охрану — это все равно, что бросить вызов в лицо всем недовольным. Нет, так нельзя. Ему нельзя обострять ситуацию, он проиграет, если все вокруг решат, что он готов идти против правил и плевать на память о погибшем брате ради меня. Я беспокоюсь за Армана, и согласна сидеть тише воды, лишь бы ему было легче уладить все проблемы.

Мне по-настоящему страшно…

Я думаю о нем, о сестре, о себе.