Стуча в твоё сердце (СИ) - Дани Камила

— Понимаю, ну тогда давайте так, я вам даю заполнить контракт, если Вам подойдут наши условия тогда мы возьмемся за дело и начнём искать вашу дочь.

— Мне знакомая рассказала, что видела Вас как-то вечером возле италийского ресторана, — понятно. Пошла в атаку, сука, я уже на приделе, руки сжимаю в кулаки. Так и хочется вышвырнуть эту нечисть из моего кабинета.

— Простите, но я не могу помнить всех, с кем хожу в рестораны, мне нужно знать хотя бы имя, — в глазах уже горит огонь победы, идиотка.

— Мою Лиличку все любезно называют Ляля, так что вы должны помнить её. К тому же, она у меня красавица с завидными формами, вся в мать.

— Простите, но я не знаю девушки с таким именем, хотя, я работал с одной адвокатской конторой и там была Лилия Владимировна, но в ресторан я с ней точно не ходил. Так что извините, но вас плохо проинформировали.

Смотрит глазами полными ярости, думаю она меня уже грохнула в своей голове. Руки сжимает в кулачки, впиваясь коготками в ладони. Хмыкаю, а ты как думала шваль, что придёшь, похлопаешь своими глазками, и я выложу всё на тарелочку с голубой каёмочкой. Прости, но я не Фикс и на меня твои уловки не действуют.

Должен отдать должное женщине, на первый взгляд ей не более сорока, но я-то знаю, что ей уже за пятьдесят. Стильная и дорогая одежда, лёгкий макияж, строгий костюм и вуаля! А для этого всего нужны бабки, точнее лёгкие бабки. Женщина, работающая шесть месяцев секретарем за всю свою жизнь, не будет идти в уборщицы на старости лет. Тем более если можно потрясти приёмную дочь.

— Я поняла, не знаю почему вы не хотите нашей встречи, но скажу так, мои люди следили за ней, и я знаю о вашей связи, — начинает заходить ко мне, с другой стороны.

— Уважаемая, я Вам, по-моему, ясно дал понять, выход там, — показываю на дверь, достала. Опускаю глаза на бумаги, делаю вид, что работаю.

— Два миллиона, — за***ла. Поднимаю глаза, смотрю не моргая.

— Хоть десять, милая, поймите, я не помню всех шалав, которых трахал, — прожигает меня недоверчивым взглядом. Плавно поднимается на ноги, достаёт из клатча визитку и бросает на стол.

— Это, визитка моего друга, — меня берет любопытство, что это за друг такой? Протягиваю руку и подхватываю карточку, читаю: Каменский Игорь Юрьевич, главный директор «Алмаз-центр».

— Поздравляю, хорошие у вас друзья, — и чего она хочет этим добиться???

— Передайте это Ляле, — тычет пальцем в визитку. Нагибается ближе ко мне, в нос врывается запах сладкого парфюма. Откидываюсь на спинку кресла, чтобы не нюхать вонь, по-другому этот запах назвать не могу.

— Скажите, что ей лучше не прятаться и выйти со мною на связь, пока Игорь не знает о её обмане, — а вот это уже интересно.

— Даю три дня, — задирает голову вверх, выгибая губы в подобии оскала гиены. — Иначе я сама ему всё расскажу, и тогда твоя кантора может взлететь на воздух.

Вот и показа свою истинную сущность, а то пускала слезу тут, как бедный родственник. Актриса хренова, поняла, что я не прогибаюсь под её чарами и перешла к шантажу.

Неспеша проходит к двери, исчезает не попрощавшись. Значить Фикс ещё не знает о том, что его киданули, или она врёт, такие швали ради денег могут даже в Антарктиду пешком сходить. Нет, ей не стоит верить.

Стук в дверь, и быстрым шагом заходит Даня, ещё немного потрёпанный после аварии.

— Мих, что эта хотела, прикинь, три часа сидела ни произнося ни слова, когда тебя ждала.

— Ляльку хотела, сначала плакала, потом угрожала. Тоже мне мать, актриса недоделанная.

— Ясно. Вот, — протягивает мне папку, — я нашёл кое-что интересное.

— Только не говори, что ещё один авторитет, а то меня уже от них тошнит.

— Нет, это секретные записи из роддома. Походу, Иванова хорошо постаралась, чтобы убедить Балакина в сумасшествии Варвары.

— Где нарыл? — расплывается в довольной улыбке, садится на стул и трёт лицо ладонями.

— Прости, ты знаешь, я работаю своими методами, — этот малый каналы никогда не сдаст.

— Как сестра, Дань? — на его младшую сестрёнку напали, когда возвращалась с музыкальной школы. Два пацана, хотели отобрать скрипку, а девочка начала сопротивляться. После этого случая у неё начались проблемы с позвоночником. Уже почти год в швейцарской клинике лечится.

— Благодаря тебе, уже лучше, ещё полгода, и может возвращаться к нормальной жизни. Кстати, я хочу, после окончания дела поехать навестить ее.

— Да, конечно, — смеюсь и открываю папку.

— Думаю, это хорошо продуманны план, но зачем Ивановой всё это, пока не понятно. Если со Смирновой хоть что-то понятно, то Иванова, это просто кубик-рубик. Даже я ничего не могу нарыть на эту женщину.

— Понятно только одно, на данный момент она хочет бабок. Кстати, ты читал эти документы?

— Да, и знаешь, что я думаю? — поднимаю голову от бумаг, смотрю на своего подчинённого.

— Дело не только в Балакине, я прав? — Хмыкает.

— Да, но в чём ещё, пока, только большой знак вопроса. Понимаешь, об Ивановой нет ни одной записи, она, как будто, родилась в тот день, когда поступила в университет. Кто-то проделал большую работу, чтобы скрыть истинное прошлое этого человека. Но я не сдамся, ты меня знаешь, я продолжаю копать, — достаёт пачку сигарет из кармана джинсов и предлагает мне. Открыв пачку, беру сигарету и сразу прикуриваю.

— А что по Греку? — жадно втягивая дым, интересуюсь.

— О, чувак, я тебе скажу только так, если бы он хотел нас грохнуть, то мы уже давно водили хороводы с ангелами. Этот тип хоть и в законе, но у него силы хватит прибить даже депутата.

— Ты хочешь сказать, что это не он по нас палил несколько дней назад, — отрицательно машет головой.

— Не-е, думаю это люди госпожи Ивановой. А ещё я выяснил, что Грек следит за Лялей более шести лет, — присвистнув, потушил сигарету в пепельнице.

— Возможно и Тарас работал на Грека, поэтому его и грохнули, — делаю предположение и поднимаюсь с места. У меня есть ещё парочка дел, а потом я поеду обратно, буду пробовать мой цветочек.

— Я на связи, если что, кстати, где Кирилл? И что с пленником?

— Не знаю, вчера кидал фотки с вечеринки, а сегодня думаю отсыпается, — да в этом весь Кирилл.

— А пленник, за два дня ни произнёс ни единого слова.

— Понял, короче, я погнал, пойду проверю пацанов мэра, и к моей кукле, пака, — выхожу из кабинета. Валентина, как всегда, работает, увидев, что я покидаю офис, останавливает меня у двери.

— Михаил Сергеевич, вы опять уезжаете? — говорит с удивлением и мольбой.

— Да, а что есть еще что-то для меня? — женщина подходит ближе и протягивает мне конверт. Принимаю и делаю шаг в сторону дверей.

— Ещё я хотела сказать…, в общем это не моё дело, но в последние время Кирилл Иларионович странно себя ведёт. Извините, — опускает глаза в пол. Это первый раз за все годы, что я работаю с женщиной, чтобы она жаловалась.

— Я понял.

Захожу в лифт и открываю конверт. Походу, госпожа Иванова на грани нервного срыва, если письма мне пишет. Прочитав две строчки, рву записку, выхожу из лифта и выбрасываю в мусорных бак. Глухой удар по затылку. Падаю на колени, сквозь туман вижу две пары чёрных ботинок, ещё удар и спокойной ночи!

Открываю глаза — темнота. На моей голове кусок чёрной ткани. По шуму понимаю, что мы в машине. Руки мои связанны верёвкой за спиной, а по бокам кто-то сидит. Голова трещит, чувствую, как по затылку медленно течёт кровь. Хорошо приложили, уроды!

— Очнулся, — говорит один из похитителей. Чувствую прикосновение дула пистолета к шее.

— Дёрнешься и я тебя пристрелю, — кто таких идиотов берёт на работу? Если хотели убить зачем похищать?!

Молчу, жду, когда мы приедем на место. Хочу знать заказчика. У меня два варианта, Иванова и Фикс, Грека я откидываю сразу.

Едим ещё минут двадцать. Машина останавливается и меня тянут на выход. Запах бензина, лёгкий ветер и сырость. Я знаю это место! Брошенная заправка на выезде из города, за речкой. Выполняю всё, что мне говорят. Толкают на стул, связывают верёвкой и снимают мешок с моей головы.