Наследник для бандита (СИ) - Серж Олли

А его родители — примерными бабушкой и дедушкой. Интеллигентными, образованными, обеспеченными и души не чаящими во внуках, как сейчас в единственном сыне. Отец Вирютина уже много лет возглавляет санэпидемстанцию, а клиника официально принадлежит матери, но все дела решаются сообща. И, конечно, их медицинский центр является одним из лучших в городе. Наполнен первоклассной диагностической аппаратурной, лекарственными препаратами и комфортными одноместными номерами (палатами язык назвать не поворачивается) в стационаре. А еду готовит По индивидуальной диете каждому пациенту какой-то шеф-повар француз, переманенный из ресторана. Я невольно вспоминаю наш с Мишей утренний разговор о больничном режиме для простых смертных. Вот где видно настоящее социальное неравенство.

— Машунь? Ты чего такая потерянная? — Руслан открывает передо мной двери, — Что-то болит?

— Нет, — мотаю головой, — Просто задумалась о том, что не все могут позволить себе болеть с комфортом.

— Ну что поделать, — он жмёт плечами, — Так, здесь меня подожди, — кивает на кожаные диванчики в фойе, — Чай, кофе — все знаешь. А я к матери забегу, чтобы она отмашку дала.

— Спасибо…

Руслан скрывается в коридорах, а я действительно наливаю себе сладкий чай. Интересно, когда я теперь начну нормально питаться? Задумчиво смотрю на автомат со свежими булочками и шоколадками. Нужно, наверно, что-то к чаю купить. Погружённая в свои мысли, тянусь рукой к стопке бумажных салфеток и чувствую неожиданный толчок в плечо.

А следом над моим ухом раздаётся сопливый всхлип.

— Ну воот… — я оборачиваюсь, опускаю глаза и вижу рыдающую молодую девушку, которая собирает с пола бумажки.

— Простите, пожалуйста, — ставлю стаканчик на стол и кидаюсь ей помогать, понимая, что толкнула.

— Салфеток взять хотела… — она машет рукой, — Ты не при чем.

Девушка поднимается в свой полный модельный рост, и я замечаю у неё небольшой беременный животик под обтягивающим платьем.

— Простите ещё раз, — говорю смущенно и подаю документы, — Задумалась, не хотела вас задеть.

— Лучше бы ты меня сразу убила, — всхлипывает барышня и размазывает ладонью тушь по щеке, — Куда вот я теперь с этим детенышем денусь. Артур никогда не женится… И карьера коту под хвост. А я из-за него в Милан не полетела.

Я в полной растерянности смотрю, как несостоявшаяся модель берет салфетки, плюхается на кожаный диван и начинает некрасиво высмаркиваться, размазывая по щекам слёзы. Остервенело запихивает документы в сумочку свободной рукой. Мягкий картон обложки медицинской карты гнётся, но под замок не влезает. Девушка психуя, оставляет торчать документы и достаёт телефон. Сжимает его в руках, что-то печатая.

— О… — пробегается по экрану глазами, с психом блокирует его и, икнув, снова срывается в слёзы.

Проклиная свою сердобольную натуру, я присаживаюсь рядом с ней.

— Эй… — осторожно касаюсь руки, — У вас случилось что-то?

Она поднимает на меня стеклянные от соли глаза и качает головой.

— Что? — пытаюсь допытаться до сути.

— А на вот, почитай если хочешь, — засовывает мне в руки свою карточку.

— Что-то с малышом? — я открываю документы на последней заполненной странице.

— Вот здесь читай, — тычет пальцем в заключение УЗИ.

Так, двадцать одна неделя, все — норма, и только напротив пуповины стоит цифра два вместо трёх. «Единая артерия пуповины» — читаю заключение. Рекомендация: приём генетиков.

— Ну я ничего криминального не вижу, — возвращаю девушке документы.

— Ну ты же не врач, — девушка небрежно кривит губы, — А те вон, — дергает подбородком в сторону кабинетов, и ее губы дрожат, — Говорят, что надо гены проверять. Что у детёныша какие-то маркёры и не хватает чего-то.

— Так погоди, — говорю уверенно, — По всем показателям у тебя отличный малыш. Хорошо развивается. А два сосуда в пуповине вместо трёх ничего не значат. Это — не патология, это особенность. Обычно в пуповине одна вена и две артерии, а у тебя одна большая артерия и вена.

— И что? — девушка, хлопая глазами, смотрит в мое лицо, — Он будет всю жизнь так ходить с двумя сосудами?

— Ммм… нет конечно, — я усилием сдерживаю улыбку, — Родишь — отрежут пуповину, и будет у тебя ребёнок точно такой же, как у всех.

— А чего они пугают тогда? — она остаточно всхлипывает и забирает из моих рук карточку.

— Они не пугают, — я ободряюще сжимаю ее руку, — У них есть протокол, от которого они не имеют права отклоняться. Потому что беременность — это непростой процесс.

— А ты тоже беременна? — она смотрит на меня одновременно с настороженностью и надеждой.

— Тоже, — решаюсь сказать правду и ее подбодрить, — Только ещё совсем маленький срок.

— Маша!

Я оборачиваюсь на голос Руслана.

— Пойдём, — он манит меня рукой, — Тебя ждут.

— Ну пока, — я встаю с дивана, улыбаясь девушке, — Не плачь больше, — и не дожидаясь ее ответа, ретируюсь следом за Русом. Дружить на почве беременности в мои планы не входит.

Догоняю Вирютина уже возле двери кабинета.

— Ты себе везде страждущего найдёшь, — он скептически хмыкает, — Ей Богу, не встречал ещё в жизни женщины, которая бы была на столько же прекрасно глупа, как ты.

— Это как? — я хмыкаю на подобранный эпитет, — Мне кажется, или ты меня обозвал? — прищуриваюсь.

— Нет, Маш, ты только что вытирала сопли классической содержанке и даже не обратила на это внимания.

— Так что? Она не человек теперь? — я непонимающе жму плечами.

— Было бы гораздо проще, — он заправляет мне прядь волос за ухо, а я немного подаюсь назад от этого интимного жеста, — Если бы ты была не на столько равнодушна к деньгам.

— Ну тогда ты бы тоже брезгливо обзывал меня содержанкой, — усмехаюсь, — А вообще, с этими бумажками у меня свои счёты. Никого они ещё счастливее не сделали.

— Да? — скептически вскидывает брови Руслан, — Расскажи это в онкологическом отделении.

— Так облегчают они жизнь всегда и всем, Рус, — качаю я головой, — Вот только это не счастье.

— Иди, ради Бога, — он сжимает мои плечи, подталкивает к дверям и нажимает ручку, — Решай свои проблемы.

Я делаю шаг в открытую дверь.

— Здравствуйте!

Окидываю глазами кабинет в полумраке.

— Заходите — заходите, — машет рукой женщина, сидящая в углу за столом, — Одну минуту. Раздевайтесь пока.

Дописывает назначения в чьей-то карте и вздыхает.

— Так! — поворачивается ко мне лицом и снимает очки, — Давайте знакомиться. Когда были последние месячные? — переводит взгляд мне за спину, — Руслан Анатольевич, вы будете присутствовать?

Я оглядываюсь назад и вижу, что Вирютин замер возле двери.

— Нет… — я отрицательно качаю головой, глядя ему в глаза.

— Я подожду в коридоре, — он неловко жмется и выходит за дверь.

— Ну прошу, не будем терять время — врач встаёт со стула, проходит за ширму и садится за аппарат, — И так, срок?

— Двадцатое июля…

Ложусь на кушетку и неожиданно чувствую, что к глазам подступают слёзы. Я снова пришла на первое узи одна. И мне даже некому признаться, что мне тоже до чертиков страшно. Одно дело — успокаивать чужую девушку а другое дело…

Я с замиранием сердца слушаю, что у моего маленького человечка все в норме.

— Ну готова? — женщина переводит взгляд с монитора аппарата на меня и тепло улыбается.

— К чему? — я не сразу понимаю.

— А вот… — тянет она. Нажимает комбинацию кнопок, и кабинет заполняет стук маленького сердечка.

Я прикрываю глаза, чувствуя, что тихо рыдаю.

— Ну ты чего, — смеётся врач, — Сырость подбирай, в то слышишь, у него сразу частота биения растёт.

— С ним все хорошо? — переспрашиваю я.

— С ним — великолепно, а у тебя тонус по передней стенке. Работаешь?

— Уже нет, — качаю головой.

— Вот и правильно. С таким папой вообще не о чем волноваться.

Я краснею, понимая, что женщина приняла Руслана за отца ребёнка.

— Вирютин — мой одногруппник, — я поправляю ее, — У малыша другой папа.