Малышка из трущоб (СИ) - Корр Кристина

– Я очень хочу поговорить о вас, – произносит он и глушит двигатель.

Вскидываю бровь и улыбаюсь.

– Я могу не принимать участия в этой увлекательной беседе? Я вот хочу поговорить о размножении моллюсков.

Миллиардер кладет голову на руль, поверх рук.

– У моего отца – рак. Мама умерла, когда мы со Славой ещё песок горстями ели. Стоило чуть подрасти, как я взвалил на себя всю ответственность. Серьёзный был не по годам, постоянно учился, водил Славу в школу, всё делал по дому, помогая отцу. В университете уже работал, брат тоже поступил учиться, отец давно пришёл в себя после утраты, но привычка, что я всё делаю за всех и решаю любые вопросы осталась. Чего не коснись. Я продолжал платить за обучение брата и помогать отцу. Не совершайте моих ошибок. Не убивайте своё время, стройте свою семью. Надёжную, – поджимает губы и выходит.

Делаю несколько вдохов, тянусь к ручке, как дверь распахивается: Прадов подаёт мне руку.

– Мой любимый ресторан, – комментирует мужчина. – Лучшая кухня на Крите. Здесь подают петуха в пиве.

– Звучит, как размножение моллюсков. Не очень, – кривлюсь в ответ, вызывая робкую улыбку мужчины.

– А вы планируете учиться? – он распахивает для меня дверь заведения и пропускает вперёд.

– Давно. Только, когда появилась реальная возможность поступить, растерялась. Хотела на искусствоведа, но засомневалась. – Я озираюсь по сторонам, отмечая, что и этот ресторан атмосферный. Много дерева, разных баночек со специями, сушёные травы…

– Чем вызваны сомнения? Ваша бабушка была заслуженным сотрудником Государственного исторического музея. Экспертом во многих вопросах, которые касались искусства, даже определяла подлинность некоторых картин и икон, – гордо произнёс мужчина, словно это его бабушка или…

– Подожди… Вы что, знакомы с ней? То есть, знали? – удивлённо посмотрела на него, усаживаясь за стол.

Прадов загадочно улыбнулся.

– На третьем курсе, наша группа отправилась на экскурсию в этот музей. Нина Федоровна проводила её сама. Помню, под каким впечатлением был от этой женщины, особенно, когда она заговорила на французском, ведь сам изучал этот язык. Женщина увидела во мне родственную душу и после окончания экскурсии пригласила к себе в кабинет на чашку чая. Мы долго говорили на языке, вытягивая гласные и совершенствуясь в произношении, – мужчина мечтательно улыбнулся и протянул мне меню. – После этого я стал заходить к ней в гости, но не так часто, как мне бы хотелось. Всё времени не было. Глупый был. Мы ведь почему-то считаем, что люди живут вечно. Когда Нина Фёдоровна умерла, я даже не знал…

– Я хочу стать дизайнером-модельером, – скрывая горечь и грусть, произнесла я. Воспоминания о бабушке никогда не давались мне легко. Всегда сжимается сердце, и простая радость об этом замечательном человеке грозит перерасти в истерику. Слишком много дала мне эта сухенькая, уверенная и целеустремлённая женщина, чтобы я просто смирилась с её «уходом». Слишком рано она умерла…

– Интересно, – задумчиво произнёс Прадов. – Алиса, надо сделать заказ, – прошептал он. Только сейчас заметила стоящую рядом черноволосую женщину в переднике и блокнотом в руках.

– Порцию чаниотико буреки, тыквенный суп и зелёный чай с пряностями. Спасибо, – вежливо улыбаюсь и отдаю меню. Мужчина заказывает себе мясо в горшочке, свежий салат из спаржи и апельсиновый сок.

– Покажешь свои рисунки? То, что ты умеешь шить, я уже убедился, – усмехается мужчина, сцепляя руки в замок.

Вывожу узоры ногтем на столе, подперев голову ладонью. Я не знаю. Я не с кем не делилась своими рисунками, да и планами на жизнь. Но моё нахождение на проекте, вроде как обязывает общаться с мужчиной, быть открытой.

– Я ещё не определилась. Может это будет ландшафтный дизайн, – уклончиво отвечаю и перевожу взгляд на стену.

Прадов смотрит внимательно. Изучает.

– Какие языки ты ещё знаешь?

– Только английский.

– Почему? А как же память о бабушке? Французский? – удивляется мужчина.

– Я понимаю, но не говорю. Точнее, говорю, если очень надо, совсем чуть-чуть, – складываю пальцы, показывая это «чуть-чуть».

– Ты была в Париже?

–Нет. И если была бы возможность куда-то поехать, Париж был бы последним в списке, – кривлюсь в ответ.

– Почему?

Ему, правда, интересно, поверить не могу.

– Этот город слишком сладкий для меня. Романтичный. Все эти голуби, Эйфелева башня, Елисельские поля. Я задохнусь ванилью и ощущением совершенства, – прячу улыбку и жалею, что не распустила волосы, за которыми можно спрятать глаза.

Прадов осторожно приподнимает мою голову за подбородок, отчего смущаюсь ещё сильнее.

– А мне кажется, вам понравилась бы кухня и вечерний город.

– Я люблю страны с «перчинкой», – поворачиваю голову, не выдерживая зрительного контакта. – Китай, например. Японию.

– Ну, вы же не были ни там, ни там. Как можете утверждать? – изумляется «принц».

– Ну, вы же не были в моей «шкуре», но утверждаете, что реалити не для меня, – беззлобно огрызаюсь в ответ. Наверно, это слишком. – Извините, – выдыхаю и улыбаюсь официантке, которая принесла наш заказ.

– Ничего, – усмехается мужчина. – Я уже привык, что от вас периодически отлетают колючки. Как Миша справлялся? – говорит мужчина. Вроде в шутку, а как будто в упрёк.

– Миша никогда не лез ко мне в душу, не занимался нравоучениями и не давал советов, – равнодушно отвечаю и принимаюсь за картофель в сыре.

– Зря я это сказал, – соглашается он.

– Приятного аппетита, – обязываю губы и наливаю себе чай.

Обед проходит в молчании, как и обратный путь. Прадов тормозит недалеко от виллы, но не спешит выходить. Молчит.

Наконец, решается и достаёт из внутреннего кармана конверт.

– Это вам. За работу, – поспешно поясняет и буквально впихивает мне конверт в руки.

Недоумённо хлопаю глазами.

– Я не знал, как «сказать спасибо». По-моему, в вашем положении, это лучшая благодарность, – пояснят он, и облокачивается на руль.

Смотрю на конверт, на мужчину, ничего не понимая. Можно ли взять деньги, будет ли это правильно? Почему он мне их дал?

– Мне кажется, это не правильно. Я ведь такая же, как другие участницы, на тех же правах. Я должна была вам помочь, – нелепо оправдываюсь, опять же, почему? Могу просто взять деньги за проделанную работу. Что в этом такого?

– Ты не такая же, – резко возражает Прадов, поворачиваясь ко мне. – Всем девушкам без исключения нужен либо я сам, либо то, что у меня есть, либо и то и другое. Вам… тебе… Черт! Я запутался, – откидывается на спинку кресла и трёт лицо. – Тебе я не нужен…

Открываю рот что-то сказать, да только вот что?

– Всё, иди давай, – усмехается мужчина, пряча за этим другие эмоции. – Тебя, наверно, уже потеряли.

Выхожу из машины и долго смотрю вслед, прижимая к себе конверт.

Уже вечером, перед сном, в комнату кто-то стучится. Открываю и удивлённо смотрю на бывшую соседку. Лена заметно нервничает и входит без спроса.

– Артём должен был поговорить со мной сегодня, но так и не приехал. Почему? – сразу спрашивает она, воинственно сложив руки на груди.

Отхожу и сажусь на кровать.

– Откуда мне знать. Я что, похожа на Артёма?

– Не прикидывайся, – тихо шипит блондинка. – Вы куда-то уехали, после чего он не вернулся, а ваше «тет-а-тет» вообще не снимали!

– «Принц» позвал, я поехала. Разве ты бы отказалась? – смотрю на девушку и пытаюсь понять, что её так злит.

– Не думай, что Прадов обратит на тебя внимания. Ему не нравятся брюнетки и серые мышки. А ты и то и другое, – с вызовом говорит девушка.

– А ты откуда знаешь, кто ему нравится? – улыбаюсь в ответ. Блондинка краснеет и вылетает за дверь.

Устало падаю на кровать и почти сразу засыпаю.

***

Следующее три дня со мной происходит рутина. Да, она самая. Я просто ем, занимаюсь, изучаю ВУЗы Москвы, хожу на пляж и рисую. Меня цепляют, но не сильно. Не за живое. Привычно. Олег избегает, мне сложно предположить, что я плохого ему сделала, но информацию обо мне сливает точно он.