Мой персональный миллионер (СИ) - Шайлина Ирина
Пожрать по дороге в больницу было негде, поэтому ел я в «Макдональдсе», в котором был до этого только один раз — в двенадцать лет, с Кириллом ходили. Надо же, и о нем у меня есть нормальные воспоминания. Один бигмак взял для Лиды — не знаю, как в больнице кормят, но наверняка хуже, чем даже тут.
'Свидание' с больной через окошко прошло достойно. Дед бы мной гордился. Я вообще подозреваю его в том, что теперь из-за ребёнка наблюдать за моим поведением будут куда строже. Может, все же надо было жениться на Дашке? С ней, по крайней мере, у меня стопудово был бы секс… Но думать мне следовало не о сексе, а о няне, такой, чтобы можно было спать по ночам. Или хотя бы успокоить Лиду, которая грозила сбежать из больницы и предсказуемо свалиться вновь. А становиться вдовцом я никак не планировал. Слишком молод, да ещё и Большой Брат, который все видит…
Вечером, когда уже начинало темнеть, мы гуляли в парке. Я уже понял, что размеренный шаг успокаивает болтающуюся в кенгуру Соньку. Так она может крепко уснуть и поспать пару часиков. Ещё было совсем не поздно, парк полон людей, носились дети, и им было все равно, что холодно. Я холод не любил, но любил свой город, поэтому мы с холодом привыкли терпеть друг дружку. Идея озарила меня, когда я увидел даму с пуделем. Она словно сошла с книжки об идеальной няне: седые волосы аккуратно уложены, перчатки из тонкой кожи, строгое пальто, даже шляпка есть. На лице — мудрость всех предыдущих поколений человечества. Я подпрыгнул — Сонька что-то пробулькала, значит, ещё не спит. Я извлек её из кенгуру, подошёл к даме.
— Здравствуйте, — улыбнулся, прекрасно помня, как на меня реагируют все женщины, вне зависимости от возраста. Ну, кроме Лиды. — Я очень хочу сфотографировать своего ребёнка на фоне ммм… этой ёлки. Вы не могли бы его подержать?
— Давайте, если нужно….
Женщина удивилась, но виду не подала. Привязала поводок с пуделем к скамейке, взяла Соньку, даже улыбнулась в объектив. Все, Лида будет счастлива! По крайней мере, сегодня. А завтра я что-нибудь непременно придумаю.
Сонька сначала уснула, потом проснулась и покакала. Я понял, что не смогу ездить к деду каждый раз, когда она это сделает. Маленькая ванночка пугала меня больше большой. Она была вся какой-то скользкой, ненадёжной. Я тщательно отмыл взрослую ванную. Так тщательно, что пришлось ещё полчаса выветривать запах хлорки из комнаты. Набрал тёплой воды, бросив в неё термометр — зря, что ли, я его покупал? Воды было буквально на два пальца — не хватало еще утопить ребёнка. Дно застелил чистым полотенцем, чтобы не скользко было. А потом положил в эту лужицу Соню, прямо на живот. Она обрадовалась — видимо, так её ещё не купали. Потянула руки вперёд, чтобы поймать термометр, но не сумела. Загулила что-то, заболтала. Я осторожно пришёлся по её телу смешной детской мочалкой, полил из душа, смотря, чтобы уровень воды не поднялся, и Сонька не клюнула в неё носом. Голову мыть боялся. Размышлял минуты три, стоит ли это делать? Её и так Сатана вылизывает. Затем решился и наскоро сполоснул её слабой струей из душа, не пеня. Все, миссия выполнена, и никто не утоп.
Я отнес ребёнка в комнату. Горел ночник, я пытался натянуть на вертлявую Соню подгузник, на полу, на шикарном травяном коврике с подвесками, спал Сатана.
Ещё один день закончился.
Глава 12. Лида
В больницы раньше я не попадала. Сколько себя помнила. Познакомилась с ними ближе во время беременности. Меня обозвали старородящей и на каждый мой чих старались засунуть на сохранение. Первые два триместра я ходила легко. Меня не тошнило, не качало, я чувствовала себя почти прекрасно. Все рекомендации врачей соблюдала свято – Сонька мне стала дорога ещё в утробе, я и представить себе не могла, и не хотела, что вообще значит, потерять своего ребёнка. А потом началось. Тонус, схватки, вроде как тренировочные, но очень пугающие. Куда тренироваться то – рано! Резкое падение гемоглобина.
Меня запекли в больницу, я не сопротивлялась. Надо, значит надо. Тогда я понимала, зачем мне это нужно. Грубо говоря, я курица, а вот моё яйцо. Мне во что бы то ни стало нужно его высидеть, если нужно, я даже убью за это. И не сомневалась – убила бы. К счастью, до таких крайних мер не дошло. Родила я раньше срока, но вполне благополучно. Махонькая Сонька пищала, оповещая весь мир о том, что она родилась. В больнице нас подержали немного дольше, следили за динамикой ребёнка. Ребёнок же с удовольствием сосал грудь, исправно какал, не давал счастливой маме спать. Нас выписали, и обещали, что все будет хорошо.
Тогда я знала, зачем мне это нужно. У меня была цель. А сейчас я лежу под капельницей, смотрю в потолок, а мой ребёнок, цыплёнок мой высиженный, с чужими людьми. Это мучило, выворачивало наизнанку, не давало покоя. Домой хочу. К Соньке, орущему Сатане, снова не спать. А сама тут…лежу.
Молоко не вернулось. Мало того, мой врач, пожилая женщина, приятная и мягкая на вид, но с железным стержнем внутри, была категорична.
– Какое кормление, мамочка? Ты на себя посмотри. Гемоглобин – шестьдесят восемь. Вес сорок шесть килограмм. Ты в могилу себя хочешь свести? – я отворачивалась, давясь слезами и обидой. – Понимаешь, Лида, ты даже не больна. У тебя организм забастовал. Мы сначала руками разводили, лошадиные дозы антибиотиков вгоняли. Чуть на полоски не порезали, пытаясь понять, что же с тобой случилось. А ты просто устала, понимаешь? Ты когда последний раз шесть часов подряд спала?
– Не помню, – буркнула я. Надежда во мне умирать отказывалась. – Если я здорова, то может, домой отпустите?
– Вот откормим тебя витаминками и железом, отоспишься, хотя бы килограмм наберешь и пойдёшь домой. Кушай вон, лучше, благоверный тебя завалил, – и показывала на тумбочку, которая была забита дарами Германа, я уже всю палату кормила.
Врач качала головой и уходила. Я плакала, и ела через силу. Самочувствие и правда становилось лучше. Когда Герман привозил мою дочку, я доходила до окна даже не качаясь. Махала им рукой, улыбалась. Мне казалось, что Сонька выросла. Подросла за эти несколько дней. Возможно ли это? И опять – все без меня. Растёт без меня, кушает, спит. А она моё счастье, ничье больше. Гришка просто донор, ни на что он больше не годится. А Герман…просто страница. Получит своё наследство и растворится в туманной дали.
Когда силы вернулись ко мне в почти полной мере, я стала гулять по коридору. До конца отделения – стеклянные двери, запертые, лестница, ведущая на свободу, туда, куда мне так хотелось. Медсестра улыбалась. Все они знали, что я сбегу, недорого возьму. И поглядывали за мной краем глаза.
Через неделю мой гемоглобин взлетел на двадцать пунктов, а вес на килограмм. Может быть и правда, я просто устала? Я с нетерпением ждала врача – вот сейчас выпишут. Я чувствовала себя отдохнувшей, а на эту больницу уже аллергия. Хотелось нормально принять душ, поесть нормальной еды. Герман, конечно, меня баловал, даже из ресторанов на вынос приносил. Но во-первых хотелось своего. А во-вторых, я устала от заботы чужого человека. Мне было неловко её принимать. И помощь с Сонькой, и няня эта, у которой нет сотового, и поэтому я не могу с ней поговорить, и вообще, она не уважает современную технику. Все эти вот вкусняхи и лекарства, которые он приносил. Я привыкла полагаться на себя, так надежнее. Уж я то себя не предам. А все остальные могут исчезнуть стоит только к ним привыкнуть.
– Домой? – спросила я, стоило доктору войти в палату. – Уже пятница, если сегодня не выписать, то до понедельника.
Та, от которой зависела моя судьба, неторопливо зашуршала бумажками. Я и так все результаты последних анализов могу наизусть рассказать. К чему тянуть время? Наконец, она отложила папку на кровать рядышком.
– Сейчас подготовлю выписку, можешь мужу звонить, – я завизжала и зыпрыгала, врач сначала улыбнулась, потом нахмурилась. – Имей ввиду, ещё раз так попадешь, месяц не выпущу. Не надо тащить все на своём горбу – у тебя муж есть. Ничего страшного не случится, если пару раз в неделю помучается он, а ты поспишь.
