Игры сердца (ЛП) - Кристен Эшли

Майк чувствовал себя в настроении побыть альфой.

С другой стороны, Майк почти всегда пребывал в настроении побыть альфой.

Так что я догадалась, что лучше не двигаться.

— Хорошо, — пробормотала я.

Он ухмыльнулся мне. Затем его голова опустилась, и губы снова начали ласкать мою шею, и я задалась вопросом, с чего это я вообще хотела двигаться.

* * *

Майк стоял, согнувшись в талии, положив руки на стойку, не сводя глаз со светловолосой маленькой девочки в платье цветочницы ярко-зеленого цвета с желтоватым отливом с кухонным полотенцем, обернутым спереди, сидящей на стойке перед ним. Длинные, блестящие волосы, как у ее мамы, на голове маленькой девочки представляли собой массу кудрей с широкой атласной лентой под цвет платья, продетой сквозь них, удерживая волосы подальше от ее лица.

Она была занята тем, что пила шоколадное молоко из стакана.

И она была полна решимости.

Совершив этот подвиг, она перевернула стакан, который держала обеими руками, показывая, что он пустой, посмотрела на своего отца своими большими темно-карими глазами и драматично выдохнула протяжное «Ааааа».

Майк ухмыльнулся и спросил:

— Хорошо?

Его младшая дочь Аманда (сокращенное Менди) улыбнулась в ответ с усами цвета шоколадного молока и горячо кивнула.

— Ладно, — пробормотал он, — ты наелась и можешь идти.

Затем он забрал у нее стакан, отставил его в сторону и снял у нее спереди кухонное полотенце, чтобы вытереть им рот.

Он снял ее со стойки, когда Риси, с уложенной прической, идеальным макияжем, в переливающемся коротком халатике, вбежала, бросила на него один взгляд и закричала:

— Я не могу найти мои туфли!

Затем она повернулась и выбежала.

Майк поставил Мэнди на ноги, но опустил подбородок, взглянув на нее сверху вниз, заметив, что ее голова откинута назад и она смотрит на отца.

— Риси сходит с ума, — заявила Мэнди.

— Правильно понимаешь, детка, — пробормотал Майк, затем повернулся и увидел, как входит Остин, темно-русый, кареглазый шестилетний сын, одетый в смокинг для маленького мальчика с бутоньеркой из желтой розы, приколотой к лацкану.

— Риси сходит с ума, пап, — объявил он очевидное.

— Я уже понял, — ответил ему Майк.

— Я не могу выйти замуж без обуви! — Закричала Риси откуда-то сверху, судя по звуку.

Именно тогда вошла Дасти. На ней было бледно-желтое платье, облегающее ее фигуру, из прозрачного струящегося материала поверх атласа того же цвета под ним. Без рукавов, с v-образным вырезом и небольшой ложбинкой, которая обнажала лишь намек на ее шрам от огнестрельного ранения. У платья был намного ниже v-образный вырез на спине. Юбка обтягивала ее задницу и бедра, нижний атлас заканчивался выше колен, но прозрачный слой ниспадал ниже. Ее волосы были собраны в конский хвост на затылке и перевязаны бледно-желтой атласной лентой. В ушах у нее были бриллиантовые сережки, на шее — бриллиантовый кулон, который Майк подарил ей на их вторую годовщину (вторую по значимости, в тот день, когда она его простила), и все.

Она выглядела сногсшибательно.

— У нас обувной кризис, — провозгласила она. — Нужны все руки, и под этим я имею в виду тебя, папа. — Она посмотрела на Остина сверху вниз. — Ты, уже большой, мне нужно, чтобы ты присмотрел за сестрой. Ее платье должно оставаться идеальным в течение одного часа и пятнадцати минут, и только тогда она может приступить к его уничтожению. Пока обувь не найдена, это твоя миссия. Мое предложение — идите в гостиную и попросите дядю Джорди помочь тебе выполнить эту миссию.

Остин посмотрел вверх на свою маму и торжественно кивнул. Затем он подошел к своей сестре, взял ее за руку и повел в гостиную.

Взгляд Дасти провожал их, пока они не скрылись в гостиной.

Майк подмигнул своей дочери, которая пристально смотрела на него, а затем присоединился к поискам.

Он был удивлен, что Риси что-то потеряла, с другой стороны, в такой день было бы самое время что-то потерять. Обычно она была немного похожа на Дасти, за исключением того, что была более тихой и мягкой. Уверенной. Непринужденной. Без глупостей.

Он прикинул, что через час, пятнадцать минут она вернется к своему прежнему состоянию.

Поэтому просто передвигался по дому, можно сказать, слоняясь, учитывая, что он понятия не имел, что именно нужно искать.

И это было нетрудно.

Когда Дасти была беременна Амандой, она продала свое ранчо паре, которая арендовала его через месяц после того, как в нее стреляли.

Затем они переехали из дома Майка в Бург. Большой, солидный дом на Грин-стрит. Огромный двор. Вдоль длинной боковой аллеи тянулся ряд кустов пионов, которые каждый май распускались огромными пушистыми шапками самых разных цветов — от насыщенного кремового до темно-розового. Летом Дасти повесила четыре больших кашпо с папоротниками под крышу переднего крыльца, протянувшегося вдоль всего дома, и она поставила там его адирондакские стулья. В доме были большие комнаты, кухня, построенная для приготовления ужина на День благодарения, и множество распашных окон, где в гостиной в передней части дома каждый год ставили рождественскую елку. На обширном, просторном заднем дворе был отдельно стоящий гараж на две машины и огромный отапливаемый сарай, где Дасти создавала свою глиняную посуду.

И когда он бродил по комнатам в поисках коробки с обувью, как он делал, когда случайно проходил по ночам, он впитывал все вокруг, не пропуская то, что видел.

У него было все. Полная мечта. Его семья в большом, старом, изящном доме в Бурге, рождественская елка в окне, папоротники летом свисают на веранде.

И красивая, умная, веселая, любящая женщина в его постели, которая была его женой, матерью двоих его детей и обожающей мачехой для двух других.

Он жил в своей мечте.

Полностью.

Он заглянул в гостиную, надеясь, что Рис не сошла с ума и не убрала туда свои туфли, и увидел Мэнди на коленях у Джорди, Джорди откинулась в кресле Майка, счастливо смотря мультики с детьми Майка.

Глаза Джорди встретились с его глазами, и он сообщил:

— Я уже тут все проверил. Коробки здесь нет.

Майк усмехнулся и кивнул, затем вышел за дверь и поднялся по деревянным ступенькам с темно-синей ковровой дорожкой, обогнул среднюю площадку и поднялся наверх, где находились детские комнаты и его офис. Он только что вошел в дверь, которая вскоре станет комнатой для гостей, учитывая, что Риси здесь не будет жить, она как