Нэнси Бартоломью - Твое смеющееся сердце
Так я и знала! У меня в голове снова зазвенел сигнал тревоги. Я пощупала рукой диванную подушку, проверяя, прав ли Джек. Диван действительно был неудобным, но вряд ли это могло послужить поводом прыгнуть в постель к малознакомому мужчине, пусть даже последователю дзэн-буддизма.
— Кровать у меня огромная, — Джек еще разок приложился к бутылке, — я не храплю и всегда сплю на левой половине. И вот что, Мэгги, — он протянул руку и накрыл мою ладонь своей. — Я к тебе не притронусь — то есть, конечно, преднамеренно. — Он рассмеялся и посмотрел на меня. Я почувствовала себя дурочкой. — Если тебе так будет спокойнее, можешь спать в одежде. Я-то разденусь, но ты как хочешь. Единственная просьба: сними свои ковбойские сапожки, у них слишком острые носы, как бы водяной матрац не продырявить. Могу даже одолжить тебе футболку вместо ночной рубашки.
Я сделала большой глоток из своей бутылки, такой большой, что чуть не выпила всю бутылку разом, потом снова посмотрела в глаза Джеку.
— Надеюсь, ты говоришь правду и ничего, кроме правды, как на духу.
Джек козырнул, словно отдавая честь.
— Клянусь честью, я попытаюсь исполнить свой долг…
— Джек, попытаться мало.
— Не беспокойся, даю слово. — Он допил пиво и встал. — Ну что, так устала ты или нет?
По правде говоря, я так устала, что едва держалась на ногах. Я кивнула и поплелась за ним по винтовой лестнице на второй этаж.
Джек нашел футболку, которая доходила мне до середины бедер, и новую зубную щетку. Было непривычно и как-то странно договариваться с мужчиной о том, кто первым пойдет в крошечную ванную, переодеваться за дверью, пользоваться чужими линялыми полотенцами; даже запахи в доме Джека были непривычными — пахло маслом пачули и еще какой-то экзотикой.
Когда я вышла из ванной, в спальне было почти совсем темно, не считая света луны, проникающего в окно, и огонька маленькой свечки, горевшей на тумбочке возле кровати со стороны Джека.
— Тебе досталась правая половина, — сказал Джек из темноты.
Я неуклюже плюхнулась на водяной матрас и тут же неожиданно для себя скатилась к Джеку.
— О Боже! — ахнула я, когда коснулась его тела. Он был голый, то есть абсолютно голый!
— Джек, ты… ты…
— Мэгги, я же тебе говорил, что разденусь.
— Да, но я подумала, что ты наденешь пижаму.
— Пижам у меня сроду не было, — спокойно ответил он и немного откатился в сторону. — Ну что, так лучше? — Он усмехнулся. — Ты так напряжена.
— Ничего подобного, вовсе я не напряжена.
Я отползла к деревянному бортику кровати, как можно дальше от горячего тела Джека.
— Мэгги, человеческое тело — всего лишь оболочка для души, а все остальное мы сами придумываем.
«Ну не знаю, вряд ли я что-то придумываю», — подумала я.
— Мэгги, это всего лишь кожа, кости и все такое. Дыши глубже и расслабься.
— Знаешь что, Джек, — сказала я, едва сдерживаясь, — это уже слишком! Сколько можно уходить от реальности при помощи медитации! Как бы глубоко я ни дышала, я все равно знаю, что лежу в постели с обнаженным мужчиной!
Джек сонно усмехнулся.
— Мэгги, все в мире относительно.
— А что бы сказала по этому поводу Эвелин?
На другой стороне кровати послышался протяжный вздох.
— Эвелин все понимает на свой лад.
Джек заворочался, натягивая одеяло на плечи. В окно заглянула луна, осветив плечи Джека и его волосы, белевшие в темноте.
— Спи, Мэгги, — прошептал Джек, — во многих отношениях ты еще очень неопытна.
Я лежала, стараясь держаться самого края кровати, и вслушивалась в ночные звуки, тело было как деревянное. Постепенно Джек стал дышать ровнее и глубже, он в самом деле засыпал! На всякий случай я не теряла бдительности: вдруг это еще одна форма медитации? Но вскоре послышался негромкий храп. Я все еще жалась к краю кровати, но в конце концов и я уснула.
Посреди ночи я внезапно проснулась и обнаружила, что моя голова лежит на мужском плече, а рука Джека лежит поверх моей руки. Но я не стала шевелиться и нарушать идиллию, потому что в кои-то веки снова почувствовала себя в безопасности.
Глава 10
Когда я проснулась, Джека уже не было. Не знаю, как он ухитряется уходить так тихо, обычно я очень чутко сплю: сказывается опыт материнства. Бывало, малейший звук — и я уже на ногах и иду выяснять, в чем дело. Вернелл ворчал, что стоит Шейле только повернуться на другой бок, как я уже вскакиваю с постели и бегу проверять, дышит ли она. Но почему-то, когда Джек встал и ушел, я не проснулась.
Протирая на ходу глаза, я спустилась вниз в поисках кофе. Как и следовало ожидать, меня ждал горячий кофейник, рядом с ним на столе лежала записка:
«Эвелин хотела с тобой познакомиться, но ты крепко спала, и нам стало жалко тебя будить. Сегодня я вернусь позже, может, придется заехать на работу. Надеюсь, ты хорошо выспалась.
Джек».
Я взяла треснутую кружку и налила в нее дымящегося кофе. На кухонном столе лежал пустой пакет от молотого кофе. «Мокко «Ява»», — прочла я и подумала, что нужно будет зайти в супермаркет и купить Джеку такой же. Я прошлась с чашкой в руках, заметила проигрыватель компакт-дисков. Музыка — это как раз то, что мне нужно сегодня утром.
Оказалось, что у Джека довольно странные вкусы в музыке, впрочем, меня это не удивляло. Его коллекция представляла собой пеструю смесь, здесь были диски и знакомых мне музыкантов, и таких, о которых я слыхом не слыхивала. По крайней мере диски Эмми Лу Харрис у него были, и это обстоятельство отчасти искупило некоторые недостатки Джека в моих глазах. Однако я выбрала одну из старых песен Джесса Уинчестера. Я вставила диск в проигрыватель, и по комнате поплыли звуки «Нового Теннессийского вальса».
Я закружилась с чашкой в руках, тихонько напевая. Допила кофе, налила себе еще чашку и пошла наверх принимать душ. Кажется, душ был единственным атрибутом жилья Джека, на который он не пожалел денег, в душевой кабинке было даже два шланга со специальными насадками, так что теплые струи накрывали меня со всех сторон. Восхитительное ощущение! Даже мыло и то пахло как-то особенно приятно, кожей и еще чем-то пряным.
К тому времени как я оделась и расчесала волосы, у меня в голове созрел план. Я навещу сначала Шейлу, потом Вернелла. Кто-нибудь из них, если не оба, обязательно знает нечто такое, о чем не рассказал мне. Я вспомнила, как выглядела Шейла, когда зашла в «Кудряшку Кью». Круги под глазами — это неспроста, мать всегда чувствует, когда у ее ребенка что-то неладно, и сейчас, задним числом, я понимала, что у Шейлы, кроме волнений из-за меня, были какие-то свои неприятности.
